Келли Крэй - Никогда (ЛП)

— Улялюм, — начал он, и само слово, которое он произнес как «Ю-ла-лум» прозвучало из его уст как нежные ноты.

«Было небо сурово и серо,

Листья были так хрупки и сиры,

Листья были так вялы и сиры...»

Он обхватил ее руку своими обеими руками, и она почувствовала, как его серебряные кольца стали нажимать на ее кожу. Она медленно повернула голову в его сторону, хотя не смела встретиться с этими глазами.

Она вдохнула, вознагражденная этим смешанным запахом, который она раньше считала невозможным определить. Теперь, когда он был так близко, она почти могла определить его. Измельченные листья.

Фимиам, который успел впитаться в ткань. Потертая кожа. Аромат остроты, резкий и бодрящий, как сушеные апельсиновые корки.

«Был октябрь, одинокий без меры,

Был незабываемый год».

Его голос струился низко и ровно, она сосредоточилась на его тоне больше, чем на самих словах, в то время как они лились, словно музыка. С рукой, лежащей в его руках, все ее тело, казалось, гудело, и она почувствовала неясное ощущение, как будто радио застряло между каналами. Ее глаза медленно закрылись.

«Возле озера духов Обера.

В странах странных фантазий Уира.»

Изобель наморщила лоб, ее минутный рай закончился. Ее рука рефлекторно крепче сжала его. Что-то в этой фразе взбудоражило ее глубоко внутри, разрушая устоявшиеся обломки из ее подсознания. Она правильно его расслышала? Она открыла глаза, напряженно вслушиваясь еще раз.

«Там, в туманной долине Обера,

В заколдованных чащах Уира...»

Громкий треск, похожий на выстрел, прокатился по дому. Изобель вздрогнула от неожиданности, вырвав свою руку из рук Ворена и подскочив так, что книга упала с ее коленей. Она ударилась об пол и захлопнулась, в то время как Слиппер бросилась под кровать.

Изобель посмотрела вверх, чтобы найти Ворена, стоявшего уже на ногах, хотя она не почувствовала, как он поднялся.

Шаги на лестнице.

— Нет, — пробормотал он себе под нос.

Ее сердце заколотилось.

— Что?

Она поднялась на колени, а потом встала, поднимая книгу вместе с собой — тяжелую, как якорь. Она прижала ее к груди.

— Что? Кто это?

— Они вернулись рано, — сказал он. — Спрячься в шкафу.

Страх пронзил ее.

— Ворен…

Тяжелые шаги по дереву. Топот словно по свинцовому покрытию.

Он схватил ее за руку чуть выше локтя и потащил через всю комнату. Изобель шла, не зная, что делать, пораженная его внезапной железной хваткой. Стук стал ближе.

Она услышала женский голос.

— Джо, — повторял голос снова и снова, словно кто-то пытался успокоить злую собаку.

Изобель погрузилась в темноту, завернутая в крошечном пространстве, в объятиях бесчисленных черных рукавов. Дверь шкафа закрылась, бросая заключенный рисунок света на ее дрожащее тело.

Она видела ботинки Ворена через перекладины в дверях шкафа, когда он попятился назад.

Дверь его спальни распахнулась с грохотом, заставляя Изобель подпрыгнуть и пискнуть. Она прижала руку ко рту.

— Ты слышал, как я тебя звал? — закричал мужчина. — Я спросил, ты слышал меня?

Изобель, убирая дрожащую руку от рта, закрыла ей одно ухо, чтобы заглушить крик, другой рукой по прежнему крепко держа книгу По. Она только опустила ее снова, когда услышала гортанный, кошачий рык, доносящийся из-под кровати Ворена. Широко раскрытые глаза Слиппер светились серебром в темном пространстве.

Она смогла увидеть еще одну пару ног, мужчины, одетого в черные брюки, ботинки которого были начищены до глянцевого блеска.

— Почему ты просто стоишь здесь и ничего не говоришь? — спросил мужчина на этот раз тихо, но в его голосе так и сочилась угроза. — Что это? Что это за беспорядок на полу? Ты знаешь, что ты не должен здесь есть. Кто-то приходил к тебе, пока я отсутствовал?

— Нет.

— Не лги.

— Джо, — донесся умоляющий женский голос с лестницы. — Давай поговорим об этом завтра.

— Я хочу, чтобы это исчезло сейчас.

Пауза. Изобель увидела, как колебался Ворен.

— Сейчас! — он щелкнул пальцами. — Прекрати стоять, опустись на пол и очисти его!

Он вновь щелкнул пальцами, а потом снова и снова. Он указал на коробки с едой.

Ворен нагнулся, собирая коробки с едой. Его лицо можно было разглядеть, но оно было непроницаемым под его волосами. Он не смотрел в ее сторону.

— Что ты сделал со своей машиной?

Молчание.

— Я спросил, что ты сделал со своей машиной? Отвечай мне.

— Я ничего не делал…

— Ты думаешь, что это хорошо? Ты думаешь, что это смешно?

— Папа, я не…

— Заткнись. Я не хочу этого слышать. Я не хочу слышать эти проклятые слова. В самом деле, это то, что ты собираешься делать дальше. После того, как ты уберешь этот хлам, ты спустишься вниз и смоешь то, что у тебя на машине. Я устал от твоих поступков. Я устал от этого черного парада, который ты на себя…

— Это не отмоется, папа.

— Я еще не разрешил тебе говорить. И лучше бы тебе, черт побери, надеяться, что краска сойдет, потому что я не собираюсь платить за то, чтобы это исправить, ты не умеешь водить этот кусок дерьма. Я говорил тебе, что он не сможет сохранить машину, Дарси. Я говорил тебе, что он…

Ворен встал, бросая коробки.

— Это моя машина. Я купил ее сам. Брюс подписал договор, а не ты. Или ты был слишком пьян, чтобы вспомнить?

— Ворен , — снова послышался женский голос. — Просто прекратите, вы оба.

— Вот оно что. Знаешь что? Ты же не можешь содержать эту кучку хлама. Ты можешь просто ездить на этом чертовом автобусе в школу, так как ты не можешь получить ключи. Это не должно стоять напротив моего дома. И так как это твоя машина, и ты за нее платишь, ты можешь заплатить за то, чтобы его оттащили. Еще лучше позвонить Брюсу, чтобы он его отбуксировал! Я позвоню ему сам.… И еще одна вещь, я не хочу, чтобы ты снова возвращался в этот магазин книг, ты слышишь меня? Я устал от того, что этот инвалид подрывает меня. Я могу найти много работы для тебя здесь. Не больше. Это понятно?

— Что-то в этом роде.

Мужская рука метнулась, со скоростью гадюки, хватая рукав Ворена крепкой хваткой.

Изобель прижала ладонь к внутренней стороне дверцы шкафа, готовая толкнуть ее, но ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы остаться, ее пальцы сжались над перекладинами, она понимала, что будет только хуже, если его отец узнает, что она была там.

— Когда ты собираешься проснуться ? — заорал мужчина, тряхнув Ворена, его голос гулко разнесся по комнате, что-то в апатии его сына бесило его больше, чем его вызов.

Он отпустил Ворена, толкнув его назад. Он споткнулся, но удержался на ногах, схватившись за стену, его голова была опущена.

— Посмотри на себя, ты облажался, — пробормотал он, и его слова слились вместе, перетекая одно в другое.