Келли Крэй - Никогда (ЛП)

— Нет.

Пинфаверс вздохнул:

— Твое мрачное настроение мне надоело.

— Тогда уйди, — сказал Ворен.

— Я думаю, я мог бы. Может быть, я пойду, проверю нашего друга снова. Тук-тук-тук — постучишь в его дверь еще раз, перед тем, как мы закончим с ним. Хе-хе. И мудрый совет для тебя. Хозяйка скоро возвращается, и между тогда и сейчас, я думаю, я бы не передумал делать то, что она просит. По крайней мере, если бы я был тобой. Ха-ха! Если бы был тобой — понял?

Изобель видела, как Пинфаверс трансформировался снова. Он весь как-то сжался, его тело исказилось и закрутилось мутным фиолетовым дымом, пока он не появился снова, как большая черная птица. Его сухой смех превратился в карканье. Затем он замахал крыльями и, облетев комнату, вылетел через занавешенное окно.

Когда он ушел, Изобель передвинула факел и встала перед окном.

— Ворен, — прошептала она.

Его взгляд медленно повернулся к ней. Через ромбовидную щель, его черные глаза встретились с ее. Лицо его, такое бледное, такое напряженное, было как у призрака.

— Ворен? — она позвала его еще раз, — Ворен, это я. Изобель.

— Изобель, — сказал он просто, монотонным голосом.

— Да. Это я.

— Изобель ушла, — сказал он, отворачиваясь, чтобы смотреть в камин. Тлеющие угли отбрасывали оранжевое свечение на его лицо. — Я сказал ей, чтобы она ушла через дверь в чаще.

— Нет. Я не ушла. Я не смогла. Я бы не стала. Без тебя. Пожалуйста. Как мне попасть внутрь?

— Ты не сможешь, — пробормотал он, — даже если бы ты была реальной.

— Ворен. Посмотри на меня. Я реальна. Я пришла, чтобы найти тебя. Это я — я могу доказать это.

Крики начались снова. Приглушенные вопли страдания становились все громче, на этот раз сопровождались шквалом жестоких стуков. Ее сердцебиение ускорилось, Изобель посмотрела в сторону адского шума. Он доносился из соседней комнаты. На мгновение, несмотря на свою неопытность, ей показалось, что она узнала голос, и он распространил больной страх по ней.

Брэд.

Но это было невозможно. Как он мог находиться здесь?

Изобель посмотрела в окно, ее сердце прыгало почти до боли в груди. Ворен был там, стоял перед витражными стеклами, которые разделяли их. Через открытую щель его черные глаза остановились на ней. Его лицо в синяках, бледное и лишенное эмоций, казалось, почти как у инопланетянина в тусклом свете.

— Ты сон, — сказал он, — как и всё остальное.

Изобель нахмурилась. Она вспомнила, как Рейнольдс сказал ей однажды, что Ворен мечтал о ней. С этой мыслью, она подняла кулак и ударила по стеклу, не заботясь о том, что порежется.

Маленькие кусочки стекла упали на ковер внутрь фиолетовой комнаты, осыпаясь вокруг его ног, и Изобель просунула свою руку в отверстие.

— Дотронься до меня, — сказала она. — Я реальна. Даже если это сон, я реальна.

Она почувствовала, как его пальцы, легкие, как пыль, прошлись по ее ладони. Они оставили после себя покалывание, кажется, ее кожа завибрировала. Секунды прошли.

Еще один крик, громче, но все еще приглушенный, вылился как обжигающая жидкость через проход. Изобель отдернула руку, просматривая каменные стены коридора, пытаясь определить, с какой стороны прозвучал крик. Она была уверена, что он вторит им с правой стороны, напротив, как она вошла. Ее глаза вернулись к Ворену, осматривая порез над губой, и она боялась сказать то, что должна была.

— Ворен, — она старалась, чтобы её голос был сдержанным. — Ты слышишь это? Я должна помочь Брэду.

Он поднял на нее глаза, и, несмотря на черноту, она не могла ошибиться — ненависть горела в них. Она сглотнула, тщательно подбирая слова.

— Они-они делают ему больно, — сказала она. — Он, возможно, заслуживает многое, но он не заслуживает смерти. Я знаю, ты это понимаешь. Я вернусь за тобой, хорошо?

— Почему? — отрезал он.

— Потому что, — сказала она со стоном, не в силах понять источник его вопроса, или его тон. — Потому что я люблю тебя, вот почему.

Он повернул голову и отвернулся от нее, обратно в комнату.

— Слушай. — Она вцепилась в оконную раму. — Мы исправим это, хорошо? Мы найдем способ.

— Слишком поздно, — это был едва ли шепот.

— Не говори так! Выход есть . Если мы будем вместе, ты и я, тогда найдется выход. Мы сдали проект, не так ли? Даже, когда все пошло не так. И все стояли на нашем пути. Ворен?

Его глаза посмотрели на нее еще раз, и на этот раз она искала в них свое отражение, наличие каких-либо признаков света. Но они были чисто чёрные, так пугающе бездонны, что она собрала всю свою силу воли, чтобы не отвернуться.

— Скажи да. Пожалуйста, — умоляла она.

Он уставился на нее.

Еще один крик расколол тишину. Пронзительный звук прошёлся по ее позвоночнику и, как когтистые руки, схватил ее сердце, сжимая хватку. Она поморщилась.

— Ворен, они убивают его. Я должна попытаться остановить это. Но ты должен сказать «да» сейчас. Пожалуйста. Скажи, что ты знаешь, что я вернусь. Просто скажи да. Для меня?

Он посмотрел вниз.

Она покачала головой.

— Разве ты не веришь мне? — Ее глаза ужалила подкатившая слеза.

Она едва могла стоять, чтобы увидеть его таким образом. Это было, как если бы она знала, что Ворен был уничтожен, заменен этой шелухой отчаяния, его душа так глубоко утоплена внутри, что свет не мог добраться до него. Если бы был какой-то способ, чтобы она могла доказать, что она была реальной, настоящей перед ним, а не каким-то фантомом самозванцем. Если бы у нее было что дать ему, своего рода доказательство. Или просто что-то, чтобы уйти вместе с ним. Метка. Обещание. Все, что угодно, чтобы это было таким же реальным, как и она.

Изобель провела руками по ее платью, шаря пальцами, хватаясь за что-то, что она могла бы дать ему.

Потом ее руки остановились на ленточке вокруг ее талии. Она позволила своим пальцам следовать по гладкой атласной ткани с бантом на спине. Она ловко расшнуровала узел, и ленточка выскользнула с ее талии с мягким шелестом.

— Вот, — сказала она, протягивая через зубчатое отверстие в окне ленту. — Возьми это, — сказала она. — Это мое, и я вернусь за этим, так что не теряй её. Ты должен хранить ее. Ты должен держать ее в безопасности. Для меня. Ты понимаешь?

Сначала он только смотрел на ленту, но потом он поднял одну из своих элегантных рук и прикоснулся к ткани.

Их пальцы соприкоснулись, когда он медленно вытащил атлас, наматывая его на свою руку. Когда она отступила, она увидела, что его пальцы сжали ленту в кулаке. Вцепившись в нее, что-то внутри него, казалось, шевельнулось. Он нахмурил брови в замешательстве, как будто было что-то в этой розовой ленте, спрятанной в его руке, что-то, что он не вполне мог понять.

— Послушай, — сказала она. Вокруг них продолжались крики Брэда, леденящие, полные ужаса. Изобель изо всех сил пыталась сосредоточиться на своих словах, со звуком мучительных криков Брэда, раздающихся эхом в ушах.