Хейлоу Саммер - Лунное чудо (ЛП)

Но внезапно и без предупреждения я услышала голос Миры у себя в голове. Она засмеялась и вынудила меня, испуганно отстранить свои губы от его.

—Ты разучилась делать прогнозы? - поддразнивал меня голос Миры. —Я скучала по твоей холодной голове! Не думаешь ли ты, что вероятность счастливого конца приближается к нулю?

Было ли это воспоминанием? Или я услышала ее настоящий голос? Я смотрела на Матса. Он ответил на мой взгляд и нежно провел рукой по лицу.

—Что случилось?

—Мира, - прошептала я. — Она только что была в моей голове!

Она исчезла. Как я ни старалась найти ее в своих мыслях, это ощущение присутствия Миры исчезло.

- Она смеялась надо мной,- объяснила я Матсу. - Потому что я никогда не понимала, почему девушки связываются с парнями, чья рыночная стоимость намного выше их собственной.

- Рыночная стоимость?

- Ты же понимаешь, о чем я. У тебя довольно высокая рыночная стоимость, и тебе это известно.

- Люди - не автомобили и не недвижимость, - сказал он с упреком. - Ценность человека нельзя вычислить.

- Да, настоящую ценность нельзя. Но ту, которая решает, прибегут ли все к этому человеку или убегут от него, можно.

- Ерунда, - решительно сказал он. - В длительной перспективе человек становится либо интересен, либо нет. Это зависит от того, какие мысли у него в голове. Но не означает, что нужно постоянно ломать себе голову. Но, если уж ты заговорила о том, бегут ли к человеку или от него, тогда назови это лучше силой притяжения. Люди, которым есть о чем поговорить, чувствуют притяжение друг к другу. Ты ведь знаешь, в одном человеке что-то находишь, а в другом нет.

- Да, и это намного важнее привлекательной внешности.

- Внешность - это поверхность, - сказал он,- Поверхность оживает, когда внутри что-то происходит.

- Тогда это именно так. Бог знает, что происходит под поверхностью, она, по крайней мере, производит впечатление, и раньше она была для меня ключевым критерием. Вот поэтому Мира меня дразнила.

- Потому что ты поступилась своими принципами?

- Она никогда не гналась за красивыми парнями. В любом случае ... на долгое время.

Он засмеялся, и я растаяла. Я бы охотно поверила его сказке о вещах, что происходят внутри. Я бы охотно поверила, что значу для него больше, чем любой другой человек в мире.

Но ведь он сам рассказал мне, как быстро канули в Лету его настоящие, глубокие чувства к своей последней подружке. Так что я не хотела слишком возбуждаться.

- Она снова будет насмехаться над тобой, если мы поцелуемся еще раз? - спросил он.

—Я не знаю, хочется ли мне, чтобы меня высмеивали. Это делает меня неуверенной.

—Ты должна преодолеть это, - сказал он. — Иначе ты никогда не станешь уверенной.

Это был убедительный аргумент. Я бы так и так воспользовалась любым аргументом, который вел к тому, что нам нужно было поцеловаться еще раз. Наши губы встретились, даже прежде, чем моя голова дала на это согласие. Прежде я никогда не теряла контроль над своим телом, но в этом случае мое сознание предпочло подчиниться.

Мы были невероятно хороши в том, что касалось поцелуев. Прежде всего, у нас было одинаковое представление о том, как нужно целоваться. Может, мысль о силе притяжения, и правда, была верна.

В любом случае из-за этой притягательной силы мы не могли оторваться друг от друга и постепенно доцеловались до такого состояния, что уже по- настоящему опасно воспылали страстью. Когда появилась непосредственная угроза того, что мы вот-вот вспыхнем, мы остановились.

Это было нелегко, но было присуще нам обоим больше, чем предаваться безудержной страсти в общественном саду после двух с половиной ночей знакомства. Мы застыли в поцелуе, посмотрели друг на друга и попытались прийти в нормальное состояние.

- Может, нам стоит снова немного поговорить, - сказал он, расположив свои руки на более невинных частях моего тела.

- Да, точно, - сказала я, задыхаясь, - давай поговорим. Ты по-прежнему живешь в Нью-Йорке?

- Да не об этом!,- воскликнул он. - Поговорим о нас!

- А конкретно? Боюсь, у меня в голове пустота!

- Ты чувствуешь себя более осязаемой, чем обычно?,- спросил он.

Ах да, верно. Мы же поэтому начали целоваться. Мы надеялись, что его поцелуи стабилизируют меня.

- Не знаю. Не осязаемой, но живой. Не то чтобы я ощущала сердцебиение, но у меня пульсирует все внутри. Думаешь, это хороший знак?

- Я бы расстроился, если бы у тебя не пульсировало внутри, - сказал он, улыбаясь. - У меня тоже пульсирует. Пойдем ненадолго в тень и посмотрим, что произойдет?

Я встала, одернула платье и огляделась в поисках подходящего темного места. Я обнаружила его на границе с участком, обрамленным высокой изгородью. Взявшись за руки, мы встали в тень, при этом мне стало дурно.

- Если я замечу, что растворяюсь, то должна быстро уйти! Иначе я потеряю платье! Я сказала это так обеспокоенно, что он засмеялся.

- Я - человек приличный и не буду смотреть, пока ты снова не оденешься.

- Может, это и не должно для меня ничего значить, - сказала я. - Но для меня это что-то значит.

- Это хорошо, что для тебя это что-то значит.

Я оставалась осязаемой примерно десять минут. Самое трудное заключалось в том, что нам не нельзя было поцеловаться снова, пока мы там находились, потому что это могло исказить результат. Когда я поняла, что я дестабилизируюсь, я выбежала обратно на лунный свет.

- Слабоватый эффект! - воскликнула я. - Если посчитать, сколько усилий мы приложили.

- Лучше, чем ничего, - ответил он. - Десяти минут хватит, чтобы пройти теневую часть пути или пересечь лестничную площадку без лунного света. Возможно, ты даже сможешь однажды прийти ко мне. Я живу в пентхаузе, в который падает много лунного света, - там ты сможешь продержаться.

- Где находится твой пентхайз? В Нью-Йорке?

- Нет, здесь, в этом городе.

- Я думала, ты уехал, нет?

- Я тоже так думал. В настоящее время я живу, в основном, в Нью-Йорке, я хотел там учиться. Но я сохранил здесь свою старую квартиру, потому что я регулярно возвращаюсь, чтобы увидеть тебя или покопаться в твоем прошлом.

- Ах, вот оно что, - удивилась я. - Хорошо.

- Пойдем обратно на кладбище? - спросил он. - Или ты хочешь еще погулять?

Я осмотрелась. Там была дорога, ведущая дальше в сад к выгону лошадей, пасущихся вдоль опушки леса.

- Пойдем туда? - спросила я. - До деревьев.

Он взял меня за руку, и мы пошли. Мое сердце часто билось - от счастья. Одновременно я призадумалась над тем, что он только что мне сказал. И я удивилась.

- Что ты имел в виду, говоря об учебе? - поинтересовалась я. - Я думала, что тебе семнадцать. А в 14 ты сбежал на год и упустил школу. Как ты там хочешь учиться?

- Между прочим, мне восемнадцать. И, конечно, мои родители позаботились о том, чтобы я нагнал все, что упустил. Я брал частные уроки в течение года, после того, как я снова был дома, и потом сдал экзамены, чтобы вновь попасть в нужный мне класс, согласно году рождения.