Елена Острикова - Проводники судьбы (СИ)

Положение Александра было самым невыгодным — оба его противника хотя бы были пристегнуты. Он потерял равновесие и вынужден был ослабить свою железную хватку на горле одного из врагов. Затем голова его с ужасающей силой соприкоснулась с ветровым стеклом. На мгновение все потемнело, затем вновь прояснилось. Столкновение не было таким страшным, как показалось вначале. Во всяком случае, судя по вмятинам, оставленным на капоте машины и задней части той другой, которая ехала впереди. Будь удар сильнее, тело Александра неминуемо пробило бы ветровое стекло. А так оно лишь растрескалось — какое счастье, что современные автомобили комплектуются безосколочными стеклами. Зато по краям трещин отчетливо виднелось несколько бордовых капель. Александр машинально провел тыльной стороной руки по лбу — ткань рукава рубашки больше не была такой белой, как прежде. Правильно. А чего было еще ожидать?

Боль, однако, еще не пришла. Шок, конечно. Несмотря на всю опасность такого состояния, Александр не преминул им воспользоваться. Шатаясь, он выбрался из машины. О похитителях молодой человек больше не думал, потому что и без того знал об их судьбе, может быть, чувствовал это. Они были либо без сознания, либо мертвы. Положа руку на сердце, он предпочел бы второе.

Но сейчас все мысли Александра были сосредоточены на том, чтобы добраться до собственной машины. Он не думал о том, как будет вести ее и куда поедет, не видел изумления на лицах немногочисленных прохожих, взирающих на него с другой стороны улицы. Целью его был привычный белый «Мерседес». Машина оказалась неподалеку, и на закоулках угасающего сознания промелькнула мысль, что она стоит вовсе не там, где была оставлена хозяином. Александр полез в карман за ключами. Их отсутствие обрушилось на него так же неожиданно, как и удар сзади, нанесенный безжалостной рукой. Он упал ничком на асфальт и услышал над собой радостный смех удачливого противника. Наклонившись, тот грубо схватил полубесчувственного Александра за левую руку, чтобы поднять его с земли, и неожиданно для себя получил мощный удар правой в челюсть. «И как вам не понять: в вашей силе моя сила, в вашей слабости… моя смерть».

Второй нападавший, пришедший на помощь первому, тоже был вынужден поближе познакомиться с грязным асфальтом, получив удар ногой в живот. Александр очень вовремя откатился в сторону и вскочил с земли, избежав печальной участи добавить пару сломанных ребер к списку своих травм — судя по тому, с каким ожесточением ботинок первого из его противников рассек воздух.

Парировав новый удар, Александр выкрутил руку противника и изо всех сил швырнул его о фонарный столб. Но враги не давали ему передышки. На смену двоим, вышедшим из строя, пришли еще трое. Следовало догадаться, что у тех, кто был с ним в машине, есть надежный тыл. В то время как молодой человек сумел уклониться от выпада нового противника, еще один накинулся на него сзади и заломил руки. Еще через мгновение прямо перед лицом Александра возникла чья‑то ухмыляющаяся физиономия. Большая ошибка…

Рванувшись, Александр ударил его головой в лицо и на мгновение почувствовал удовлетворение от вида противника, взвывшего от боли и зажимающего рукой разбитый нос. Но лишь на мгновение, потому что почти сразу же взрыв боли в собственной голове напомнил ему о недавней аварии. Потом вся начало смешиваться и расплываться. Александр пропустил несколько ударов, отозвавшихся мучительной болью во всем теле, потом все же изловчился и нанес собственный — из последних сил обеими ногами прямо в грудь нападавшему. Тот другой, насевший на него сзади, не смог сохранить равновесие и, выпустив его запястья, вместе с ним повалился на землю. Хотя противник и смягчил падение Александру, тот почувствовал его боль как свою.

Потом к нападающим подошло подкрепление. Их было человек десять, может быть, дюжина. Или у самого Александра двоилось в глазах. С земли подняться ему больше не удавалось. Александр не сдавался и из последних сил старался отражать сыпавшиеся градом на него удары, но это получалось у него все реже и реже.

Помимо боли он чувствовал только ярость нападающих: дикую, животную, ослепляющую. Боль и ярость, ярость и боль…

Потом его затолкали в машину, его собственную. На этот раз в багажник: эти люди умели учиться на собственных ошибках.

В последующие часы… может быть, дни, сознание не возвращалось к нему полностью. Только разрозненные отрывки. Время от времени Александр приходил в себя, но лишь обнаруживал, что находится в каком‑то незнакомом месте. Силился что‑то понять, вспомнить, что произошло, но прежде чем ему это удавалось, занавес мглы вновь опускался. Враги не оставляли его в покое: что‑то требовали от него, задавали вопросы, суть которых он не мог понять. Когда они вновь не получали желаемого, избиение продолжалось.

В какой‑то момент Александр даже явственно расслышал многократно повторяющийся вопрос: «Как ты это делаешь?» и, кажется, понял, что они хотят от него: все хотят этого. Но как бы там ни было, ответ он дать не мог при всем желании. А потому страданиям его не суждено было окончиться. Каждый раз, когда Александр был достаточно в сознании, чтобы хоть как‑то понимать происходящее вокруг, пытки возобновлялись.

А потом все куда‑то уходило и его поглощала тьма. И каждый новый раз Александр не чувствовал уверенности в том, что когда‑либо вновь сможет вырваться из ее объятий.

Мира резко села на кровати. Сон отступил так внезапно, что ей понадобилось несколько секунд, чтобы заполнить опустевшее сознание реальностью. А потом девушка вдруг осознала причину своего пробуждения: жуткая нестерпимая головная боль. Такая же интенсивная, как и прошлой ночью. В тот раз ее удалось перетерпеть, вновь погрузившись в сон, но на этот раз, похоже, судьба отказала ей в такой роскоши.

Мира вновь опустилась на кровать, зарывшись головой в подушку. Но облегчения это не принесло. Приподнявшись на локтях, девушка взглянула на электронные часы, горящие красным на тумбочке: 3:12. В комнате было совсем темно, даже уличный фонарь не бросал тусклые отблески в окно.

Поднявшись с кровати, Мира направилась на кухню, надеясь, что таблетка анальгина поможет ей спокойно проспать до утра. Но боль ушла еще до того, как девушка открыла аптечку.

Прошлой ночью все было примерно так же. Мире пришло на ум, что Вера, кажется, когда‑то именно так описывала ей симптомы опухоли мозга. Понадеявшись, что ее подруга как всегда прогуляла не ту лекцию и что‑то напутала, Мира вернулась в постель.

Но сон не спешил навестить ее. Раздвинув занавески, Мира легла на бок и стала глядеть в окно. Там, в ночном небе, летел самолет. Где‑то очень — очень далеко. Мира почувствовала себя бесконечно одинокой — настолько, насколько это мог ощущать лишь один человек на Земле, кроме нее.