Елена Острикова - Проводники судьбы (СИ)

— Вы еще зайдете сюда до отъезда? — спросила она у молодых людей.

— А как же! — заверил ее Артем. — Мы выезжаем только с наступлением сумерек. Кипяти чай, Машенька, мы сейчас вернемся.

— Не грусти, все образуется! — добавил молодой солдат.

— Ну, пошли, пошли уже! — поторопил его Артем, открывая дверь и хлопая друга по плечу.

Слушая наставления полковника, молодой солдат думал о том, что, вероятно, напрасно убеждал товарища в невыполнимости задания. Не в первый раз они оба шли на риск и не раз уже с честью выдерживали самые суровые испытания. А риск на этот раз был как нельзя более оправдан. Жители соседней деревни, так же, как и они сами, наверняка уже долгое время голодали. Сам он был вынослив и мог какое‑то время обходиться без еды, но страдания женщин и детей рвали его душу на части. Артем тоже чувствовал это, может быть, не так остро, но все же чувствовал. И все‑таки…

Закончив говорить, командир спросил:

— Есть какие‑нибудь вопросы?

— Товарищ полковник, — начал солдат. Он почувствовал, как Артем незаметно ткнул его локтем в бок, но не стал обращать на это внимания. — Разрешите мне ехать одному.

— Нет, вы поедете вдвоем, — ответил полковник голосом, не допускающим возражений.

В Малых Буграх весь день царило радостное возбуждение. С утра не раздалось ни одного выстрела. К тому же, теперь, когда в поселение доставили провизию, угроза голода отступила хотя бы на какое‑то недолгое время.

Вместе с солдатом, который вел грузовик с продовольствием, приехал журналист одной провинциальной газеты. Он писал о событиях на фронтах. Сначала его действия вызвали явное неодобрение у жителей деревни: «Ишь, нашелся тут: все ходит, да высматривает, будто шпион какой!», но очень скоро словоохотливый и веселый журналист завоевал всеобщее расположение.

Выходя из избы, служившей полковнику штабом, друзья услышали громкий голос репортера:

— Идите сюда, бойцы! Я вас сфотографирую. Советская страна должна знать своих героев!

— Вот сюда! — продолжал он, когда двое подошли ближе. — Становитесь рядом с грузовиком. Кадр замечательный получится!

— Да, фотография, наверное, хорошая выйдет, — согласился с ним Артем.

— Как раз для некролога сгодится! — не сдержался его товарищ.

Заметив смущение на лице журналиста, солдат ободряюще улыбнулся ему и сказал:

— Я шучу. Не берите в голову! Мы вернемся, вот увидите!

— Ты сейчас к Маше? — спросил Артем у своего друга, отходя от грузовика.

— Да, — отозвался тот. — Пойду, утешу ее. Бедняжка, наверное, места себе не находит, переживает.

— Моя Настюша, небось, только обо мне и думает, — со вздохом произнес Артем. — Тяжко ей приходится одной, да еще и с сыном на руках. Тоскую я по ней, очень тоскую. Но ведь разлука будет не вечной, свидимся еще, — добавил он, мягко улыбнувшись кому‑то невидимому.

Артем посмотрел другу в глаза:

— Но если со мной что случится…

— Я позабочусь о ней, — закончил тот, кладя руку на плечо товарища. — О ней и о твоем сыне. Разыщу их, где бы они ни были. Только не надо об этом больше, ладно?

Расставшись с Артемом, он направился к избе с голубыми занавесками на окнах. Открыв дверь, юноша не нашел внутри Марии, но тем не менее в помещении кто‑то находился. Он сразу ощутил это, а приглушенный стон, раздавшийся со стороны печи, развеял последние сомнения. По спине солдата пробежал холодок, и сердце учащенно забилось. Он так и не вошел внутрь, а захлопнул дверь и прижался к ней всем телом, словно боясь выпустить кого‑то, спрятавшегося изнутри. Опустив голову, он пытался отдышаться, как после долгого изнуряющего бега.

Обернувшись, молодой человек увидел Марию. Она шла по направлению к избе. Их взгляды встретились, и женщина все поняла. Мария слишком хорошо знала его, чтобы неверно истолковать выражение тревоги на юном лице. Она подошла ближе, нервным движением поправляя платок.

— Что происходит? — спросил молодой солдат. Он в свою очередь слишком хорошо знал Марию, чтобы понять, что ей прекрасно известен ответ на этот вопрос. Несмотря на обуревавшие его чувства, слова прозвучали очень спокойно: он бы никогда не повысил голос, говоря с ней.

— Я все объясню, — проговорила женщина, беря его за руку.

Вместе они вошли в избу. Закрыв за собой дверь, Мария подвела его к печи и отдернула занавеску, покрытую многочисленными заплатками. Там на груде тряпья лежал мужчина лет тридцати пяти. Глаза его были закрыты, а лицо казалось очень бледным. На лбу выступили крупные капли пота — его явно лихорадило. Мужчина был облачен в военную форму, а погоны не оставляли никаких сомнений в том, что это был немецкий офицер.

— Я нашла его два дня назад — когда тебя не было — в роще, что за деревней. Там до этого шли бои. Он нуждался в помощи, и я не могла пройти мимо. Не могла и доложить обо всем командованию. Они бы убили его. Понимаешь? — в голосе женщины звучала мольба.

— Понимаю, — юноша ободряюще улыбнулся. — Он опасно ранен?

— Нет… я думаю. Пуля попала в предплечье. Я вытащила ее и перевязала рану. Он потерял много крови, и у него был сильный жар, но сейчас ему уже лучше. Я думаю, он поправится.

— Почему ты мне сразу об этом не рассказала? Ты сомневалась…

— Я доверяю тебе, правда! — живо возразила Мария.

— Я знаю это, — он мягко улыбнулся. — Ты сомневалась, что я пойму твои чувства? Боялась, что осужу?

— Наверное, так, — виновато улыбнулась Мария. — Но я все равно рассказала бы тебе, только чуть позже.

— Послушай меня, — он наклонился к ней, так что их глаза оказались на одном уровне и аккуратно обхватил руками ее голову, не давая отвернуться. — Да, бывают моменты, когда мне кажется, что ты понапрасну жертвуешь собой ради других, но я никогда не осужу тебя. Никогда я не позволю себе думать, что ты поступила плохо. Скорее изменю собственное мнение.

— Я сохраню твою тайну, — продолжал он. — А когда ему станет лучше, помогу ему выбраться из деревни. Только пообещай, что будешь очень осторожна, пока меня не будет рядом. Никому не говори об этом и никого сюда не впускай.

— Спасибо, спасибо тебе, — зашептала Мария, обнимая молодого солдата. — Ты мой защитник, ты мой спаситель. Буду весь вечер сегодня за тебя молиться. За тебя и за Артема.

— Не бойся, родная. Все будет хорошо. Мы оба вернемся. Обещаю.

Он говорил это искренне, от всего сердца, но не смог сдержать слова. Когда снаряд попал в кузов грузовика, машина перевернулась, но, к счастью, не взорвалась. Он был за рулем и остался в кабине, тогда как Артем вылетел из нее, пробив телом лобовое стекло.

Протирая глаза от крови, сочившейся из пореза на лбу, солдат бросился к своему товарищу. Тот ничком лежал на земле. Он был уже близко, когда услышал свист. Снаряд попал точно в тело его друга, но у юноши уже не было времени, чтобы осознать это. Тело его пронзила адская боль. Какая‑то неведомая сила разрывала на части плоть. А потом — пустота. Так оно всегда и бывает. Так приходит смерть.