Благородная Дама - Ведьма Минари (СИ)

— Мне в уборную надо, — тихонько прошептала я, когда мы вышли в сени.

— Я понял, — он плотнее запахнул на мне плащ и набросил капюшон на голову. — Минари, старайся пока одна из дому не выходить.

Он открыл мне дверь, и я поняла, что он имел в виду. Деревенька преобразилась до неузнаваемости. Множество костров горело повсюду и не только во дворах, но и на улице, и просто в лесу вокруг деревни.

Когда возвращались в дом, спросила.

— Вирт, а откуда столько солдат?

— Армию отозвали от оркской границы. Оставили только пограничный гарнизон.

— Почему? — удивилась я.

— Два дня назад убили Императора, а сейчас в столице бунт. Первый министр велел войскам возвращаться, чтобы успокоить город.

— Что? — Не могла поверить я. — А что же теперь будет?

— Главное, что мы больше не одни. Ребята на нашей стороне. А армия — это большая сила. Легоро метит в Императоры, но без армии, он бессилен. К тому же он обвинил в смерти короля погибшего Изериуса, так что я уверен, что и в Ковене у него не всё гладко. Будем надеяться на лучшее.

Мы вернулись в дом и Вирт заставил меня поужинать. Потом начали укладываться на ночлег. Кроу и Дирк сказали, что у них прекрасная походная палатка и кровать им не нужна, но, уходя, не преминули, шепнуть что‑то Вирту, отчего он вначале ругнулся, а потом крикнул им вслед: 'Завидуйте молча!'. Я прошмыгнула в ставшую уже 'нашей' комнатку и сняла плащ. Вирт пошел почти сразу за мной и тоже начал раздеваться. Наверное, требовать ванную каждый день, было наглостью, но я все‑таки робко спросила его, топили ли баню сегодня. На что он ответил, что топили точно, но вряд ли нам стоит туда идти, если учесть, сколько солдат туда сейчас набилось.

Разочаровано кивнула, но Вирт удивил меня, сказал, что тоже не отказался бы от ванны и предложил перенести сюда большое корыто, которое стоит в сенях.

— Да хоть тазик, — обрадовалась я.

Он загнал меня ждать на кровать, и спустя пару мгновений посреди комнаты уже стояло большое деревянное корыто, из которого валил пар от нагретой воды.

— Вирт, я тебя люблю! — взвизгнула я и начала стаскивать платье. Хоть с трудом, но я поместилась в корыто, и с сожалением взглянула на мужа. — Ты точно не влезешь, извини, придется тебе тазиком довольствоваться.

— Да ладно, зато какое зрелище, — он опустился рядом со мной и начал активно помогать, то есть мешать, закалывать волосы.

— Вирт, ты мне мешаешь, — огрызнулась я, вырывая у него заколки.

— Неправда, — ухмыльнулся он и, нырнув рукой в воду, вытащил мочалку и начал медленно вести ею по ноге.

— Не смей, — дёрнулась я и испуганно оглянулась на двери, — там же все слышно.

— Ничего там не слышно, — он намылил мочалку и прошелся ею по спине и плечам, а потом скользнул на грудь. — Краем глаза заметила, как по двери и стенам побежали магические звездочки, отрезая нас от остального мира.

— Ну, правда, Вирт, я быстренько, — попыталась отпихнуть его, но упрямо мотнул головой и выдохнул.

— Нет, я так долго терпел, что даже тебе не отдам свое право тебя купать — его рука плавно спустилась на живот и скользнул мне между бедер. Сначала судорожно сжала ноги, а потом захотелось развести их пошире, но сдержалась.

— Вирт, ну имей же совесть, я же помыться хочу. Я потом я разрешу тебе все, что хочешь.

Он, тяжело вздохнул.

— Обещаешь?

Я закивала, и он отдал мне мочалку, и начал молча поедать меня глазами, пока я быстренько домывалась.

— Всё, — закуталась в покрывало и влезла на кровать.

Вирт наскоро ополоснулся, и корыто исчезло из комнаты так же быстро, как появилось.

В тот же миг свет в комнате погас и Вирт скользнул ко мне под одело, опять блокируя нас от внешнего мира.

Мы так соскучились друг по другу, что никакой прелюдии нам было не нужно. Просто лихорадочно стянули друг с друга полотенца и потянулись друг к другу. Его руки заскользили по моей еще влажной коже, а в следующее мгновение я уже лежала под ним, обнимая его руками и ногами.

Он вошел в меня сразу, резко и глубоко, и в первое мгновение я даже сжалась, препятствуя почти грубому вторжению, но сразу расслабилась и выгнулась ему навстречу, позволяя проникнуть до самого конца. Вирт застонал и, уже не сдерживаясь, быстро заработал бедрами, с каждым разом ускоряя ритм. Мы, наконец, дорвались друг до друга, и первый раз получился очень коротким. Мы оба кончили одновременно быстро, и как‑то отчаянно остро наслаждаясь нашей близостью. Потом, почти не отдыхая, все повторили, а уже после этого смогли насладиться друг другом никуда не спеша, и медленно познавая тайны друг друга.

Сна не было. Ладно я, но Вирт, он же не отдыхал днем и тем ни менее, творил со мной такое, что казалось, что это он проспал весь день и сейчас полон сил и энергии.

Вирт опять перевернул меня на спину и улегся между моими бедрами, сладко целуя и посасывая распухшие от поцелуев губы. Скользнул губами на шею, поцеловал ключицу и обхватил вершинку груди, жадно втягивая ее в рот. Провел языком по соску, и я застонала и потянулась рукой к его члену, обхватывая его и скользя от головки до основания и обратно. Потом сама направила в себя, радостно подаваясь навстречу его налитой силе. Вирт не заставил себя долго упрашивать и начал мощно и глубоко двигаться, растягивая и заполняя меня до самого конца. Я же только стонала и также отчаянно подавалась навстречу его толчкам. Его руки накрыли и сжали мою грудь, я притянула его голову, и мы начали с упоением целоваться.

Когда тугая струя его семени выплеснулась в меня, я даже подумал, что зачала ребенка, такое это было острое наслаждение.

Мы страшно вымотались за эту ночь любви, но я ничуть об этом не жалела, и засыпая на мужнином плече, чувствовала себя самой счастливой женщиной в мире.

После перенесенного шока от знакомства с орком и длительных убеждений, что Императора никто есть, не собирается, ректору, наконец, удалось убедить его выслушать историю Угхрака. И хотя настороженный Император вздрагивал каждый раз, когда орк по привычке повышал голос или начинал рычать или ругаться на самых эмоциональных моментах, картина произошедшего гораздо лучше предстала перед его глазами и в невиновности магистра Вирта он больше не сомневался. Когда же орк дошел до спасения его самого, Император явно растрогался и даже сменил гнев на милость.

— Господин Янир, я, теперь ни за что не поверю, что все орки преступники. И, так и быть, когда всё закончится, и я верну свой трон, я позволю этому орку, — кивнул он в сторону Угхрака, — вернуться на родину. — Император немного подумал и добавил, — в обмен на кого‑то из пленных.

— И стоило спасать такого гомнюка? — сплюнул орк, — я ж говорил, ногу надо отгрызать, хоть не так обидно было бы.