Татьяна Корсакова - Беги, ведьма

– Привет! – Взгляд ее был настороженный, совсем не сонный, в лицо Волкова она всматривалась с напряженным вниманием, словно чего-то боялась.

– А тебе идет стрижка, но длинные волосы мне все равно нравятся больше. – Он попробовал сесть, но застонал от боли в груди, забыл на радостях про поломанные ребра.

– Хорошо. – Арина дернулась было, то ли помочь, то ли поддержать, но замерла. Передумала? Испугалась? – Я отращу волосы.

– Для меня?

Если женщина обещает мужчине, что отрастит ради него волосы, это дорогого стоит, это почти как признание в любви.

– Для тебя. – На ее бледных щеках вспыхнул болезненно яркий румянец. – Если захочешь…

– Я захочу.

Все-таки Волков сел. Плевать на какую-то боль, когда речь идет о таких серьезных вещах.

– Чего?

– Всего! Всего, что по списку прилагается, хочу. Коня, полцарства и королевишну в жены. Первые два пункта можно опустить.

– Королевишны нет. – Она продолжала всматриваться в его лицо. Очень внимательно, серьезно.

– Согласен на ведьму.

Все-таки он болван! Кто же так признается в любви?! Вот сейчас она возьмет и обидится…

Не обиделась, улыбнулась нерешительно, а потом вдруг сказала:

– Андрюша, ну сколько можно?!

И Волков понял, что больше никак нельзя, что и так слишком долго, непростительно долго отмахивался от собственной судьбы, и, наплевав на боль в ребрах, притянул Арину к себе, чтобы она не исчезла, осталась с ним навсегда. И она, слава богу, не сопротивлялась, обвила шею руками, прижалась всем телом и разревелась. Сквозь всхлипывания Волков услышал что-то про рысь, которая волку не подружка, и, целуя Арину в соленую от слез щеку, он от всей души согласился: хватит рыси ходить в подружках, когда у волка до сих пор нет приличной жены. Снова получилось не слишком романтично, без цветов, припадания на одно колено и колечка с бриллиантом, но счастье от этого не убавилось, и даже ребра перестали болеть от избытка эндорфинов и прочих вскипевших в Волкове гормонов. И неизвестно, чем бы все закончилось, если бы в комнату не вошла Анук.

– О самочувствии не спрашиваю, – сказала она вместо приветствия. – Вижу, что полегчало.

Арина, испуганно шмыгнув носом, хотела слезть с кровати, но Волков не отпустил. Без пяти минут жена – чего стесняться!

И во взгляде Анук ему почудилось одобрение. Может, и была она ведьмой старой закалки, но вот взгляды имела весьма прогрессивные.

– Я женюсь, – сказал Волков на всякий случай и улыбнулся Анук самой обаятельной из своих улыбок. Вот только из-за разбитых губ получилось кривовато.

– Женись, мальчик, – разрешила Анук. – Давно пора. Только дело нужно довести до конца.

Ему казалось, что все самые важные дела уже закончены, но под строгим взглядом Анук эндорфины и прочие гормоны схлынули, зато вернулись память и здравый смысл. Дел еще оставалось выше крыши.

– Даю вам пятнадцать минут, а потом жду к столу. Мальчик, ты любишь кофе?

– Люблю… мадам.

– Значит, пятнадцать минут. – Анук усмехнулась и вышла из комнаты, деликатно прикрыв за собой дверь.

Завтракали вчетвером: Волков, Арина и Анук с Иркой. За чашкой кофе, приправленной странной папироской Анук, держали военный совет.

– Тебе нужно в больницу. – Ирка выглядела усталой и невыспавшейся, на Волкова она смотрела с подозрением, на Анук вопросительно.

– Кому? – спросил Волков, украдкой поглядывая на свои распухшие пальцы.

– Тебе. Для начала сделать рентген, и УЗИ брюшной полости не помешало бы.

– Со мной все в порядке.

– Это тебе только кажется. Ты себя в зеркале видел, Циклоп?

Волков не стал спрашивать, почему Циклоп. Ирку и остальных прекрасных дам он видел лишь одним глазом, второй заплыл.

– И эта женщина… – Ирка запнулась. – У нее пуля в голове. Понимаете?

– С ней ничего плохого не случится. Больница нужна ей еще меньше, чем ему. – Анук указала подбородком на Волкова.

– У нее пуля в голове… – повторила Ирка.

– Ну и что? С пулей в голове тоже живут, а она очень живучая.

– Почему? – спросил Волков.

– Потому что она такая же, как я и Арина, она особенная. Прожила тенью, проживет и с пулей. Отлежится пока у меня, а там решим, как ей быть.

– Она хочет во Францию, – подала голос Арина. – У нее там правнучка и… старый друг. Я только не знаю, как она адаптируется к современной жизни…

– Хорошо адаптируется, – отмахнулась Анук. – Она же не на облаке все это время пребывала, а среди обычных людей. Все видела, все слышала, училась помаленьку. Не бойся за нее, девочка, она справится.

– А как Альберт?

– У тебя получилось. Не знаю как, но получилось. Он больше не мучается этим своим зудом. Теперь ему придется начинать жизнь с чистого листа, в незнакомом месте, но это лучше, чем сумасшедший дом. Память и раскаяние останутся с ним навсегда. Без них все было бы слишком просто, такое чудо не под силу даже лучшей из нас.

– И он больше не опасен? – спросила Ирка и поежилась.

– Не опасен. – Голос Анук звучал уверенно, и Волкову захотелось поверить. – Но ему понадобятся новые документы и дом в тихом месте, лучше за границей. – Она испытующе посмотрела на Волкова.

– Сделаю. – Он кивнул.

– А Лизе? – спросила Арина, и он не сразу понял, о ком речь.

– У Лизы есть документы. – Анук глубоко затянулась сигаретой. – Теперь она Хелена, дама самостоятельная и весьма состоятельная. С выездом за границу у нее не должно возникнуть проблем.

– Они возникнут, – вмешался Волков. – Когда станет известно о том, что случилось в «Дубках». Поэтому ей тоже нужны новые документы. И деньгами Хелены она воспользоваться не сможет, но в той шкатулке, что я нашел под пнем, – он многозначительно посмотрел на Арину, – драгоценностей хватит не на одну безбедную жизнь.

– Тогда займись и этим, мальчик, – ласково попросила Анук.

И Волков не сумел ей отказать, устроил новую жизнь и Хелене, которая называла себя Лизой и с поразительной для статридцатилетней дамы легкостью управлялась со всеми современными гаджетами, и Альберту, который почти не разговаривал и целыми днями играл на альте. Чертовски красиво играл, проникновенно.

А потом он устроил собственную жизнь. Максимально комфортную, в пряничном домике с любимой женщиной и ее призрачным псом.

Стоило подумать о Блэке, как на пассажирском сиденье сгустилась, обретая собачий силуэт, серая тень. С каждым прожитым месяцем Волков видел Блэка все отчетливее и отчетливее.

– Привет, – сказал он и протянул руку. Кончики пальцев привычно закололо, когда он дотронулся до загривка призрачного пса. – Арина послала за мной присматривать?

Блэк мотнул головой, уперся передними лапами в приборную панель, внимательно всматриваясь в снежную круговерть.