Дженнифер Эстеп - Поцелуй холода

— Ты уверена, что хочешь сделать это, Гвен? — спросила профессор Метис и положила мне на плечо руку. — Тебе не обязательно это делать. После того, что ты вчера видела, я бы поняла, что ты не хочешь больше этого делать. И Айакс и Найкмедс тоже.

Она пыталась скрыть это, но я видела, как волновалась профессор, учитывая возможность, что жнецы найдут кинжал Хельхайма и освободят Локи — и я знала, что мне надо делать. Если существовал малейший шанс, что в воспоминаниях Престона я найду хотя бы какую-нибудь подсказку, где моя мама спрятала кинжал, тогда мне нужно воспользоваться им. Это означало, что я должна снова прикоснуться к нему, порыться в его воспоминаниях, чтобы узнать больше, независимо от того, какие страшные вещи я при этом обнаружу.

— Я уверена, — ответила я. — Я хочу сделать это. И я чувствую, что должна это сделать. Кроме того, в жизни чемпиона многое связано с самопожертвованием, не так ли? — Метис одарила меня печальной улыбкой. В этот момент у меня было такое чувство, что она знала намного больше, что такое самопожертвование, чем я.

— Прежде чем мы зайдём туда есть ещё кое-что, о чём я хочу вас попросить, — сказала я. — Никаких больше секретов, ладно?

Профессор подняла брови вверх.

— Это должно тогда быть взаимно, Гвен. Не так, что ты ещё раз пойдешь в одиночку на охоту за жнецами. Договорились?

Я вздохнула и кивнула.

— Договорились. — Головой я указала на дверь и двух сфинксов, которые снова уставились на меня и подслушивали каждое слово, которое мы говорили. — Можем мы теперь покончить с этим, прежде чем меня покинет мужество?

Метис открыла дверь ключом, и мы вошли в тюрьму. Престон сидел в центре сводчатого купола, прикованный к столу, как раз под вырезанным на камне рельефом руки с весами. Как и в прошлый раз, справа и слева за ним стояли тренер Айакс и Найкмедс, а Равен сидела за своим письменным столом, положив свои боевые сапоги на стол, и с новым бульварным журналом в руках.

Снова жнец поднял глаза, когда услышал мои шаги.

— Хочешь ещё больше, цыганочка? — насмехался Престон и протянул руки в мою сторону. — Давай, примени свою магию против меня. Я жду этого уже с нетерпением, увидеть как ты снова ревя, убегаешь из комнаты.

Моё лицо оставалось суровым и неподвижным, хотя мой желудок, при его язвительных словах свело судорогой, и желчь поднялась в горло. Я смогу справиться с этим. Я справлюсь, сделаю это для Ники, моей мамы, а также для себя.

Я села напротив Престона и уставилась прямо ему в глаза. Его взгляд всё ещё вспыхивал красным светом, но в этот раз я знала, что в моих глазах горел свой собственный огонь — холодный фиолетовый огонь.

— Послушай, ты, высокомерный ублюдок, отрезала я. — Единственный, кто здесь будет реветь, будешь ты, когда я пороюсь в твоих воспоминаниях. Я использую их, чтобы разоблачить всех твоих маленьких друзей-жнецов, а также и девку, которая убила мою маму, я буду снова и снова спускаться сюда вниз, каждый день, если потребуется, пока не отыщу то, что мне нужно. Пока не увижу последний злой поступок, который ты совершил в своей жалкой жизни.

Презрительное выражение исчезло с лица Престона. Вместо этого его рот скривился от беспокойства, и на один момент в его глазах вспыхнула паника вместо ненависти. Да, я признаю, эта вспышка страха сделала меня счастливой. Скорее всего, я была по-своему такой же сумасшедшей и больной, как Престон, только я использовала эту часть во мне, чтобы помочь другим людям, вместо того, чтобы, как он и другие Жнецы, вредить им.

— И знаешь, что самое страшное, Престон? Что хуже всего?

— Что? — спросил он, и его голос дрогнул, даже в одном этом слове. Я наклонилась вперёд и пристально на него при этом смотрела.

— Нет абсолютно ничего, что ты мог бы сделать, чтобы остановить меня.

Я не знаю, что Престон увидел в этот момент в моём лице, какой холод был в моих глазах, но чтобы это ни было, оно прорвало угрюмый фасад лица жнеца. Его челюсть отвисла, а потом он начал кричать.

— Нет, — кричал он и попытался отвернуться от меня и избежать моего прикосновения. — Нет, нет, нет! Я проигнорировала его крики, схватила за руки и проникла в его воспоминания.

— Ты уверена, что на каникулах справишься со всем сама? — спросила Дафна.

Это был последний день осеннего семестра. Занятия закончились пару часов назад, а я уже развалилась на кровати Дафны и наблюдала, как она упаковывает вещи для новогоднего отпуска. Я не понимала, зачем моя лучшая подруга прикладывала столько усилий и рылась в шкафу, выбирая вещи, когда всё равно примерно три четверти вещей в нём были розового цвета. Впрочем, как и остальная часть комнаты. Она могла бы просто закрыть глаза, взять пару свитеров и штанов и всё сочеталось бы друг с другом. Но, конечно, Валькирия никогда не согласилась бы в этом со мной.

— Со мной всё хорошо, — сказала я в десятый раз за последние 10 минут.

— Ты уверена? — переспросила она. — Ты не потеряешь голову, и не станешь вдруг жнецом, правда? Теперь, когда ты копаешься в воспоминаниях Престона?

Я уже несколько дней ходила в тюрьму и использовала мой цыганский дар, чтобы выяснить всё, что Престон знал о жнецах, их планах и их укрытиях. Я не испытывала при этом никакого удовольствия. Большая часть воспоминаний Престона вращалась вокруг того, как бы поиздеваться над людьми, убить их и принести в жертву Локи.

Но как бы я не старалась, самую важную тайну из всех я не смогла раскрыть: кто был чемпионом Локи, кто та жница, которая тем вечером сидела на заднем сиденье внедорожника, когда они вместе врезались в машину моей мамы. Девка, которую даже он боялся. Та, которая убила мою маму. Казалось, будто те несколько раз, когда они виделись, то встречались только ночью, и в воспоминаниях Престона её лицо находилось всегда в тени. Казалось, он не знает, кем она являлась в действительности. Тот факт, что я не могла выяснить её настоящую личность, бесконечно разочаровывал меня и почти сводил с ума. Профессор Метис, тренер Айакс и Найкмедс знали о девушке-жнеце и о том, что она сделала с моей мамой, но я не сказала им прямо, что исследовала каждый угол мозга Престона, разыскивая, кто она была в действительности. Я знала, что они скажут по этому поводу — что это неправильно, найти чемпиона Локи, только чтобы убить её тем же способом, как она убила мою маму. И что тогда я буду не лучше, чем она. Но мне неважно. Эта девушка-жнец убила мою маму, и она заплатит за это. Что касалось меня, об этом больше нечего было сказать. В этом пункте Дафна и Вик полностью соглашались со мной. На самом деле, Вик добрый час провел, весело перечисляя все возможности, как я могу пытать эту девушку-жнеца. В этом пункте я не была так уверена, но я была вполне довольна той мыслью, что она умрёт, а я буду причиной её смерти. Но, хотя я ещё не установила личность девушки, я чувствовала себя так, что использую свою магию для чего-то хорошего. Метис рассказала мне, что члены пантеона использовали некоторую информацию, которую я получила от Престона, чтобы поймать несколько жнецов. За некоторыми другими они гнались попятам. Так что у меня было такое чувство, что Ника одобрит то, что я делала, так же как и моя мама.