Кэтрин Смит - Ночная охотница (ЛП)

Ее бабушка кивнула со странным выражением лица.

- Наконец то у него есть наследник. Стопроцентный человек и правильного пола.

- Марика.

В ее голосе не было упрека, только сочувствие.

- Я в порядке.

Это была застаревшая рана, и она не должна была причинить боли, но это произошло.

- Надеюсь, он теперь счастлив.

Теперь, когда у старика появился сын, он может со спокойной душой умереть, это было действительно тем, на что она надеялась. Тогда она перестала бы переживать, что являлась таким разочарованием и позором для него, что он не желал ее видеть.

И если бы он был по случаю обращен в вампира, у нее не дрогнула бы рука, чтобы всадить кинжал в этого бесчувственного злодея. Он выбросил ее, как ненужный хлам, но каждый раз, когда она убивала вампира, она надеялась, что он одобрит ее.

Ублюдок. Он был важен ей, но она никогда не станет для него такой же. Ее мысли, по видимому, отразились на ее лице потому, что лицо бабушки казалось испуганным.

- Ты пугаешь меня, когда так смотришь.

Это выражалось в незначительном изменении ее черт лица, и блеске в ее глазах. Так ее вампирская часть реагировала на наплыв эмоций.

Марика поднялась на ноги, желая успокоиться.

- Извини.

- Не извиняйся за свои чувства, детка.

Не думай о нем, все, что с ним связано, не имеет значения.

- Я и не буду, если ты престанешь говорить мне о нем.

Она придержала эту мысль при себе, конечно же. Ее бабушке казалось, что Марика должна быть в курсе того, что происходит с ее отцом, и ей не хотелось ее расстраивать.

- Буника, - спросила она, поднимая голову, - я действительно Монстр? Изначально именно так назвал ее отец.

Бишоп был единственным, кто посмел бросить ей это в лицо. Никто больше не знал об этом, никто, кроме ее бабушки. На лице, которой, отразилась печаль.

- Ох, моя дорогая детка, конечно нет.

Она протянула руки, и Марика пришла в ее объятие. Стоя на коленях перед стулом пожилой женщины, она уткнулась лицом в плече бабушки и плакала, наконец-то расслабившись.

Глава 4

Единственной вещью, которая Марике не нравилась больше, чем вампиры, была возможность допустить ошибку.

Вот и теперь сидя на кровати перед огнем, пытаясь высушить волосы, она размышляла над тем, а вдруг она оказалась неправа, не давая Бишопу крови.

Она была одна в своем небольшом доме, после не очень теплой ванны, и к тому же, было довольно поздно. Она была одета в длинную ночную рубашку, которую ей подарила бабушка. Она была мягкой и довольно скромной, но Марика разорвала подол, на случай если на их небольшую деревню, когда-либо нападут.

Ее маленькая деревня. Ее дом и ее гордость. Всего несколько зданий вдоль небольшой улицы, и все было спокойно. Все были в полной безопасности, на своих кроватях. Ее окружали обычные ночные звуки: огонь, потрескивающий в очаге, охотящиеся по ночам животные, мягкое фырканье лошадей в сарае - никаких голосов - и ни звука снизу.

Если бы Бишоп знал, в чьем подвале его содержат, он наверняка не давал бы ей спать по мере своих возможностей. Или он просто не мог идентифицировать звук ее шагов, или система изоляции от звуков была лучше, чем она полагала. Толстый ковер покрывал пол. Тяжелые гардины закрывали окна, и она двигалась словно кошка, сейчас она стала еще более осторожной.

Она перестала говорить или петь в доме. Фактически, она там только спала и купалась. Она обедала с Димитру и его семьей, а иногда со своей бабушкой. Она призирала кулинарию, а готовить самой ей было вдвойне противно. Иногда она читала в кровати, но даже тогда она беспокоилась о производимом ей шуме.

Ее утомляло постоянное беспокойство, и вампир, заключенный в ее подвале не сделал ничего, чтобы избавить ее от этого чувства.

Прошло какое-то время, с того момента, как он обратился к ней с просьбой о крови. Почти неделю он у нее в плену, и он действительно серьезно изменился, с того момента, как был пленен. Он стал более агрессивным и более едким.

Больше походил на животное, чем на человека.

Никогда прежде она не наблюдала подобных изменений в вампире. К настоящему времени он должен впасть в литургию от слабости. Вампиры нуждались в крови, и ее отсутствие должно было истощить его. Об этом говорили все известные ей книги и истории. С Бишопом было не так. Что если и вправду он становился сильнее и могущественнее. Она боялась, что он разрушит свои оковы.

Если так случиться она умрет вместе со своими людьми. Она не обманывала себя, что способна справиться с ним, не в одиночку. Потребовалось все ее умение, помощь ее людей и знания Армитэджа, чтобы справится с ним. Может они и убьют его, если он попытается бежать, но и он уничтожит многих.

Было что-то такое в его глазах, что заставляло сердце сжиматься. Она не могла спокойно на него смотреть потому, что при взгляде на него, что-то в ней отзывалось. Словно ему больше нечего было терять, словно тигр, в клетке, в которую собирается прыгнуть ребенок. Возможно, Бишоп и не хотел их убивать, но он убьет.

Она не желала пониматьего, но все же у нее было смутное ощущение, что Бишоп вовсе не такой хладнокровный убийца, как Санти. Это вовсе не означало, что Бишоп невинен - для вампира это нонсенс.

В последнее время она вспоминала, как он смотрел на нее в ночь, когда они встретились, когда они сражались, и она ощущала достойного противника, сомнение закрадывалось в нее. Она задумалась, сумеет ли она победить. Она редко задумывалась об этом с того времени. Она не переоценивала собственных возможностей.

Если бы она столкнулась с ним один на один, он победил бы, и не только потому, что он не испытывал нехватки крови, а потому, что он являлся быстрее и сильнее любого вампира, с которым ей прежде довелось столкнуться.

Не то чтобы ее это особо впечатлило, конечно, нет. Просто она адекватно оценивала грозного противника. Ее преимущество состояло в том, что она учитывала его навыки и способности. Ей нужно узнать о нем намного больше, чтобы знать, как реагировать, в случае чего.

Она не собиралась думать о чувственной линии его рта, широко поставленных глазах, его пышной шевелюре. Она рассматривала его как человека, и это было куда опаснее чем, если бы он сорвался со своих оков.

Завтра ей предстоит встреча с англичанином, Армитэджем, снова. И предполагалось, что она уже будет знать, где находится Санти к этому времени. Вместо этого она имела повышенную агрессивность Бишопа и его упорство в утверждении, что она должна была что-то знать об исчезновении какого-то Найсона. Он полагал, что существуют еще пленники, и что она обязана знать о судьбе существ, о которых она знать не знала, не говоря уже о столкновении с ними.

В его тоне и внимательном взгляде не было и намека на ложь, чтобы она рассматривала это, как попытку отвлечь ее внимание. Кто-то распустил слухи или обвинял ее в исчезновении этих существ.