Ольга Вереск - Сосуд (СИ)

— Кьяра, я должен… должен был тебе сказать… но не мог! Еще был шанс… — герцог держал мою голову в своих руках, не давая мне отвернуться или уйти, чтобы оплакать свою потерю в одиночестве, — но теперь его нет… Твой отец мёртв… его тело найдено, вернее, то, что от него осталось. Мне жаль.

— К демонам! Тебе не жаль! Это лишь формула вежливости! — я вырвалась и была готова избить его за эту вежливую ложь, настолько гнев и боль клокотали во мне. — Не говори мне, что тебе жаль! Ты его не знал!

— Нет, не знал… Прости, — я видела, как гордый мужчина проглотил обиду, как замкнулся в себе… но сейчас я не могла, у меня не было сил быть с ним.

— Не извиняйся… Просто скажи мне, что… что с… — мой голос прервался, — что с мамой?! С сестрой?!

Герцог сел в кресло, а меня, обняв, усадил на колени.

— Твоя мать в плену, в одном из кланов демонов, пока не знаю в каком, но, слышал, что сам Ангир Тан — глава рода Ниариту, демонов крови, забрал её… Но это лишь слухи… А сестра исчезла бесследно и скорее всего у мраров.

— О, боги, я даже не знаю, что хуже! — закрыв глаза, я пыталась сдержать подступающие рыдания. Сейчас я должна держаться, ради них.

— Понимаешь, малыш, то, что нам часто кажется страшным, не всегда таковым является…

— О чём ты?!

— Они женщины, Кьяра. Твои мать и сестра — женщины, еще способные родить, — Рихард переплёл мои пальцы с его, — а с женщинами и демоны, и мрары будут обращаться бережно. Поверь, я знаю…

— Да от одной мысли о том, о чём ты говоришь, меня тошнит!

— Я был и у тех, и у других, так скажем, в гостях. О них позаботятся, — я чувствую его беспокойство обо мне и понимаю, что он пытается сделать всё возможное, чтобы облегчить мою боль, но… но есть то, что нельзя разделить даже с близким человеком… горе замешанное на предательстве своей семьи. Когда я покинула их, я думала только о себе. Я предала их!

— Но меня это не утешает. Я, слышишь… Я никогда не смогу их обнять! — и первая слеза всё‑таки сорвалась с моих ресниц. — Я сама выбрала этот путь… я покинула их первая… а теперь уже никогда…

— Даже думать не смей так о себе! Слышишь, я запрещаю тебе! — ярость прорывалась в каждом жесте герцога Даремского. — Твоей вины здесь нет! Кто угодно, но только не ты!

— Но я преда… — мой рот накрыли ладонью, не давая сказать.

— Нет! Иначе я сотру все твои воспоминания о сегодняшнем дне!

— Ты не посмеешь! — извернувшись, вскричала я, спрыгнув с колен мужчины.

— А ты проверь! — и мои руки снова в плену его, — Кьяра, ты самый дорогой мне человек… я сделаю всё, чтобы ты не страдала. Веришь?! Всё, абсолютно.

Он пугал меня, мой герцог. В его глазах блестели золотые искорки. Здесь, в этой комнате присутствовали трое, включая Зверя. И я была одна против их желания защитить меня… даже от самой себя.

Мы молчали. Ни ему, ни мне нечего было сказать. Солнце поднималось над облаками, окрашивая их в перламутрово — розовый цвет.

— Как умерла… Тайя, ты узнал?! — хрипло спросила я, закрыв глаза.

— Да.

— Почему не говоришь?! — еще более дурные предчувствия стали охватывать меня.

— Потому, что это тяжело… узнавать такое о близких, — сочувствие сквозило в каждом слове, но мне не это было нужно. Может, чуть позже.

— Я выдержу. Говори.

— Когда напали мрары, все мужчины отправились защищать последние рубежи. Деревни и общины были оставлены… И тогда пришли демоны. Они обрушились прямо с небес. Твоя мачеха воистину выдающаяся женщина. Она…

— Да, это так, — прошептала я, вспоминая Тайю и то, какой она была.

— Она собрала всех, кто уцелел после первого нападения в крепости Даремской, и три дня держала оборону. Не имея солдат, лишь женщин, детей и самых немощных стариков, Тайя смогла дать отпор многим отрядам демонов, но…

— Но что?! — насторожилась я.

— Но… силы были неравны, и кто‑то предал её. Ей только удалось увести малое число тех бедняг, кто мог хорошо двигаться к некой потайной тропе, что пролегала через Живой Лес. Вот они, быть может, и спаслись. Лес не пускал к себе, в саму Чащу, завоевателей. Чудо, что он пропустил людей.

— Она ушла с ними и погибла по дороге?!

— Нет, она осталась… и билась до конца.

— Значит, Тайя умерла на стене крепости, как воин… — потрясённо прошептала я, не ожидая услышать такое о женщине, которую я знала, или думала, что знаю, — … я не могу поверить…

— И это… не так.

— Рихард, ты тянешь с ответом! — я видела, как ему не хотелось говорить об этом, но мне нужно знать.

— Её пытали, отдавая ей честь болью и кровью, как заведено в мире демонов, а затем командующий армией лорд Эвей Эрард лично пронзил её сердце.

В наступившей тишине, я слышала, как дождевые капли собираются на стёклах Рассветного замка. Как притихли птицы перед бурей. Я слышала, но не было мне до этого никакого дела, ибо моя собственная буря бушевала в моей душе.

— Кьяра, она… погибла как героиня. Поверь, её смерть будут оплакивать многие…

— Они не имеют право! Они не знали, какой она была при жизни! А я узнала слишком поздно…

— Но ты‑то можешь оплакать её смерть, как и гибель своего отца, — меня обняли, целуя в висок, — плачь, тебе это нужно. Плачь, малыш. А я постараюсь, чтобы эти слёзы были последними.

Слёзы спасли меня от разговоров о том, что я чувствую. Они открыли моё сердце, и я увидела, что в нём. В нём была… ярость. Дикая, необузданная жажда убивать. Причинить боль тем, кто сделал это моим родным. Я изменилась. И изменился мой мир. Он стал по — настоящему жестоким.

— Нам надо возвращаться…меньше чем через три дня приём, а гости могут приехать и раньше, — слова герцога доносились до меня как будто издалека, потому я не сразу поняла, о чём он говорит, — о многом еще нужно позаботиться.

— О чём ты?! — опешила я.

— Кьяра, бал! Твой выход в свет и… наша помолвка, — терпеливо напомнили мне.

— О чём ты говоришь, Рихард… Я не могу. Нет, — я качала головой, отрицая саму мысль о празднике, — бала не будет. Нет. Только не сейчас, когда я узнала…

— Малыш, соберись и подумай! — меня тряхнули, приводя в чувство. — Большинство приглашений разосланы. Бал будет, но это не только танцы и праздничный ужин.

Я непонимающе смотрела в глаза Рихарда.

— Это еще и политика. Нет, не так, это — в первую очередь политика, — он сделал паузу и продолжил. — А теперь подумай, кого еще мы могли бы пригласить на торжество такого масштаба, как помолвка самого герцога Даремского?!

— Кого?!

— Тех, кто был бы не принят при дворе короля, в виду войны, но кто является, так скажем, личными друзьями герцога. Главы кланов демонов, не все, но многие, возможно сам Эвей Эрард. И кое‑кто из мраров…

— Зачем?! — воскликнула я, отстраняясь от него. — Это же мучение! Искать в толпе их лица, смотреть на них, и видеть убитых моих…