Мэнди Хаббард - Рябь (ЛП)

– Скоро твой день рождения, верно? – он бросает взгляд на меня, при этом выглядя... смущенным? Я никогда не видела такого робкого выражения в его глазах.

Я киваю. Как он узнал? Означает ли это что-то? Вся эта ситуация кажется какой-то нереальной, словно мне все это снится. Моя рука на руке Стивена, как-будто я что-то значу для него.

Он резко останавливается.

– Ты слышала это?

Я останавливаюсь, напрягая слух. Шелест? Хруст веток? Желтого луча от фонарика Стивена недостаточно, чтобы увидеть что-либо на деревьях. Где-то позади нас кричит Сиенна, но это игривый кокетливый тон, а не звук надвигающейся опасности. Я заставляю свое сердце замедлиться, чтобы разобрать то, что услышал Стивен. Я стою, как вкопанная, склонив голову на бок. Темные пряди моих волос падают мне на глаза.

– Бу! – Стивен кричит у самого моего уха, дергая меня за руку.

Я подпрыгиваю, по меньшей мере, на полметра над землей.

К тому времени, как я успокаиваюсь, он смеется, согнувшись пополам и держась за бок.

– Ты идиот!

Я бью его по руке, но не могу перестать хихикать.

– Оу! А это за что?! – он игриво хмуриться на меня. – Вот, держи.

Он бросает мне фонарик, и, прежде чем я могу сделать еще один вдох, он хватает меня за талию, перебрасывает через свое плечо и кружится, я кричу и игриво бью его по спине. Наконец, он опускает меня на землю, но мне трудно отпустить его плечи.

Я не хочу, чтобы нас с ним разделяло расстояние.

Он медленно отпускает мою талию, я знаю, что чувствую к нему гораздо больше, чем простое увлечение. Мое сердце переворачивается в груди, а в животе порхают бабочки.

Я стою и смотрю в его глаза слишком долго, надеясь, что он собирается поцеловать меня. Вместо этого, он прочищает горло, забирая фонарик из моих рук.

– Ну, как насчет того, чтобы поискать хворост?

Я отмахиваюсь от воспоминаний, осознавая, что Сиенна ждет моего ответа.

– Да. Я помню ту поездку.

Она тянет прядь светлых волос и накручивает ее на палец, в то время как смотрит на свои колени.

– Я должна была знать, что он тебе нравился.

– Почему? – я прикусываю губу, дегустируя взбитые соль и масло.

Я зачерпываю еще горсть и запихиваю все в рот.

– Мы все спали в одной палатке, помнишь?

Она поднимает бровь и одаривает меня понимающим взглядом. Она делает большой глоток Колы, не отводя от меня глаз.

Я начинаю кашлять, подавившись.

– Что? Я ничего не делала с ним! Клянусь!

Она закатывает глаза.

– Но я проснулась посреди ночи, а вас двоих не было в палатке. Мне было слышно, как вы шептались снаружи.

– Ничего не было, – говорю я. – Мы просто разговаривали всю ночь.

– Конеееечно, – говорит Сиенна, выгнув бровь.

– Клянусь! – но почему-то я улыбаюсь, и она тоже. Я смотрю вниз и снимаю ворсинка с кофты. – Тебя это не беспокоит? То, что он мне нравился?

– Думаешь, ты тоже нравилась ему?

Я смотрю на нее, понимая, что она действительно хочет услышать честный ответ.

– Да. В смысле, я так думаю.

Ее губы растягиваются в улыбке.

– Тогда, нет, меня это не беспокоит. Мне нравится идея, что когда он... когда он оставил нас, он был счастлив, нечто романтическое происходило в его жизни.

Я хмурюсь.

– Хотя ничего такого не было.

Она пожимает плечами.

– Но если ты ему нравилась, он, вероятно, много об этом думал. Много думал о тебе . Мой брат умел флиртовать по высшему разряду, но если ему действительно была небезразлична девушка, то ему требовалось некоторое время, чтобы перестать нервничать.

Я словно на эмоциональных качелях: назад и вперед, вверх и вниз. Печаль от потери Стивена. Счастье от разговора с Сиенной. Отчаяние от того, что она никогда не узнает настоящую причину его смерти. Надежда, что наша дружба может быть восстановлена. Страх того, что может произойти, если мы действительно станем друзьями еще раз, и я потеряю ее. Я не переживу этого снова.

– А что насчет тебя и Патрика? Вы, ребята, встречаетесь уже восемьдесят миллионов лет.

– Один год, – исправляет она. – И двенадцать дней.

– Кажется, он очень увлечен тобой, – говорю я.

– Думаешь? – она берет прядь волос и накручивает на палец.

– Определенно.

– Что происходит у тебя с Коулом?

Я поднимаю крошки, что осыпались мне на колени.

– Э-э, мы как-то прогулялись в прошлые выходные.

Челюсть Сиенны падает.

– Серьезно?

Я киваю.

– Мы должны как-нибудь организовать двойное свидание, – говорит она.

– Это вроде как... рано. Для нас с Коулом.

Сиенна пожимает плечами.

– Может быть, через несколько недель.

Я киваю.

– Было бы... чудесно.

И самое страшное, что это «было бы».

После ухода Сиенны, мне ужасно хочется плавать. Я хочу, чтобы вода очистила мои мысли, чтобы все обрело смысл. Я предвкушаю это на протяжении всего ухабистого пути до своего озера. Каждый раз, когда колеса моей машины разбрызгивают одну из глубоких грязевых луж, это напоминает мне об озере, о чувстве воды на моей коже. Это чувство зарождается в моем животе, разрастаясь до тех пор, пока моим единственным желанием не остается мысль выбраться из машины и бежать километры пути к воде.

Я прокладываю свой путь к озеру быстрым шагом, иногда перебираясь через сваленные деревья и витую корневую систему. Земля темная и влажная от вечернего дождя. Иногда капли с деревьев падают на мои плечи или щеки, но я просто вытираю их и продолжаю идти. Сегодня вечером ничто не удержит меня от длительного плавания, приносящего оцепенение моему разуму. Не тогда, когда все в моей жизни так быстро меняется.

К тому времени, когда передо мной предстает озеро, я практически без одежды. Сегодня темнее обычного, серые облака все еще цепляются за горизонт, заслоняя собой луну и звезды.

Я прохожу мелководье, а затем ныряю, наслаждаясь ощущением воды на моей голой коже, игнорируя пронзающий холод. Через несколько мгновений я выныриваю, и из моего горла вырывается песня, как это всегда происходит на протяжении последних двух лет.

Но что-то кажется неправильным. Я смотрю вверх на темное ночное небо, пытаясь понять, почему сегодня вечером озеро воспринимается совсем по-другому.

Словно тени перегруппировались.

Я кружусь в воде, осматриваясь во всех направлениях. Удерживаясь в вертикальном положении, я выдавливаю из себя еще несколько слабых нот, но они звучат фальшиво. Песня уже не вырывается из моего горла, как пробка из открываемой бутылки, а звучит словно мелодия, которую меня принуждают петь, а я не знаю слов и не могу их подобрать. По ледяной воде отходят круги от моих рук и подбородка. А я все никак не могу понять, что происходит.