Анна Гаврилова - Золотой ключик для Насти

Я глянула вниз: до земли метра четыре, и ничего, что могло бы смягчить паденье — просто голая, вытоптанная земля. Ладно, прорвёмся.

Перекинув ногу через подоконник, на пару секунд зажмурилась. Чёрт, а если сломаю что-нибудь? Шею, например… Нет. Всё, что могло, со мной уже случилось. Без особой уверенности, пошарила ногой и всё-таки нащупала небольшой уступ. Покрепче ухватилась руками за подоконник, опёрлась ногой на уступ и перекинула вторую.

Храп внезапно прекратился. Спина мгновенно покрылась потом, коленки задрожали так, что нога едва не сорвалась.

— Спокойно, Настя… — прошептала сама себе. — Спокойно. Всё хорошо будет. Ты ещё вернёшься в этот трактир… на танке. И объяснишь всем, что девушек из другого мира обижать нельзя. А сейчас нужно прыгать.

Легко сказать, а вот сделать… Всё-таки переоценила свою храбрость. Да и цифра в четыре метра только на словах кажется маленькой, а когда болтаешься, держась за подоконник потеющими пальцами. И ещё котомка эта за спиной… Чёрт! Нужно было верёвку из простыни связать, а не воображать себя человеком-пауком. Ведь действительно что-нибудь сломаю! Нет, даже при наличии верёвки, идея — дрянь. Надо лезть обратно. А вот завтра, на привале, сделаю вид, что живот прихватило, уйду в кусты и не вернусь. Хабыч с пособником ведь не знают, что я в курсе их планов!

Чёрт, а если меня свяжут? Нет, не посмеют. Связанной привлеку слишком много внимания. Любой встречный-поперечный определит во мне добычу и попытается отбить. Или примет меня за жертву бандитов и попробует спасти, впрочем, это вряд ли. В любом случае, их двое, рисковать они не будут.

Я уже начала подтягиваться, в решимости во что бы то ни стало влезть обратно, как сильный порыв ветра хлопнул ставнями. Пальцы разжались от болевого шока, зато голос, от того же шока, пропал. Я приземлилась с беззвучным криком.

Второй крик, уже осознанный, смогла сдержать сунув в рот кулак. Боль в правой ноге была невыносимой! Даже звёздочки перед глазами заплясали. Чёрт бы побрал этот проклятый мир, этот вонючий трактир и этот … ветер!

Будто по закону подлости, за стеной послышалась возня, вдалеке затявкала собака, а из ближайшего сарая вырвалось издевательское «И-и-и!».

— Ну я вам устрою… Армагеддон местного разлива! — сквозь зубы пробормотала я. Злость чуть приглушила боль в ноге, с трудом, но всё-таки удалось подняться.

Изредка опираясь на раненую ногу, допрыгала до сарая. Дверь оказалась открыта, внутри обнаружились две лошадки: одна рыжая и потрёпанная — собственность ни то Хабыча, ни то возницы, и чёрная, как смоль, — либо хозяйская, либо кого-то из постояльцев.

Как нормальная современная девочка, обращаться с лошадьми не умею. Ездить — тем более. Знаю только, что сзади подходить нельзя, иначе копытом припечатает.

И всё-таки я решилась приблизиться к рыжей. Та сперва потянулась губами к протянутой руке, но, не обнаружив никакого угощения, больно цапнула. Ну и что же делать? Пешком я даже до ближайшего леса не доковыляю.

— Помочь? — вкрадчиво спросил кто-то.

Крик застрял в горле, мозг взорвался паникой. Я резко обернулась, готовая сразиться с тем, кто посмел встать между мной и свободой, но нога предательски подогнулась и я рухнула на землю.

Дверной проём загородила огромная мужская фигура. В полумраке лица не различить, но я и так чувствую — скалится, подлец. Конечно, ему легко улыбаться! Вон какой здоровый! И сильный, поди, как пара быков.

— Не подходи, — глухо прорычала я. — Живой всё равно не дамся!

Человек заржал. Но не громко, а тихонечко так… будто совсем не собирался меня выдавать. Смех показался знакомым.

— Настя, ты чего? Головой стукнулась?

Несколько секунд ошарашено хлопала ресницами, потом пришла к выводу — да, стукнулась. Причём до сотрясения и полной потери разума. И всё-таки спросила:

— Косарь?

— А кто ж ещё?! — хохотнула фигура и сделала шаг вперёд.

Я, наконец, смогла рассмотреть лицо: широкое, довольное, щедро покрытое щетиной.

— Косарь…

— Признала-таки! — расплылся парень, осторожно подхватывая на руки. — Я, между прочим, за тобой пришел.

— Косарь!

Я обхватила массивную шею руками и замерла, с трудом сдерживая слёзы. От Косаря пахло сыростью, потом и грязью. Жилетка, которой он так гордился, куда-то делась. Парень тем временем деловито пощупал мою ногу, тут же поясняя:

— Пришел я, значит, в эту деревню. Смотрю на трактир и размышляю — где же тебя разместили. И тут раз, окошко открывается, из него вываливаешься ты. Я хотел подбежать, поймать, да не успел. Потом подумал — подходить близко нельзя, ты ж сперва заорёшь и уж опосля признаешь. Да и интересно стало, чё дальше сделаешь…

Слова Косаря вызвали лёгкую досаду — я что, на цирковую обезьянку похожа? Но вслух сказала о другом:

— Нам уходить нужно. Но пешком не смогу, нога болит.

— Да понял я, понял… Только верхом на этой, — Косарь кивнул на рыжую лошадку, — далеко не уедешь. Придётся брать чёрную.

— Но… Она ведь… чужая.

— А рыжая, стало быть, своя? — беззлобно усмехнулся парень. — Успокойся, Настя. Хабыча этим всё равно не накажешь. Такие как он даже в проруби не тонут. К тому же, сейчас совсем неважно чью лошадь брать — завтра сюда горанцы придут.

— Так быстро?

— Ага, — пробурчал парень, вновь ссаживая меня на землю. Седлать лошадь, когда у тебя на шее девушка висит, действительно трудновато. — Они мчатся, как ужаленные. Будто не в войне, а тараканьих бегах участвуют.

— А нам-то что делать?

Косарь заметно помрачнел, ссутулился. После сказал невесело:

— Бежать нужно. И от торговца этого, и от архиепископа, и от горанцев. Ни от кого добра не будет. Теперь сами по себе живём, сами по себе ищем.

— А как же я? — спросил третий голос, в проёме показалась ещё одна мужская фигура.

Я невольно подпрыгнула и едва не заорала. Косарь развернулся резко, в звёздном свете глаза блеснули злостью, в руке появился нож. Казалось, ещё мгновение и Косарь бросится на внезапного гостя. Тот и сам это заметил — отступил на полшага и заметно растерялся. И хотя темнота скрывала лицо, я могла поклясться — у человека дрожат губы. Чёрт, а если он сейчас закричит?

Но тот не закричал, наоборот — зашептал торопливо:

— Эй, да вы чего?.. Я же ничего. Это же я. А вы. Да вы…

Деревенский верзила резко остановился и выдохнул.

— Что? — взвизгнула я.

— Настя, познакомься! — парень выбросил руку, поймал худосочного парнишку и заставил того, описав приличную дугу, предстать пред мои очи. — Это Креатин!

Я прищурилась. Парнишка оказался невысоким, худым и бледным. Лицо чуть вытянутое, брови вразлёт, тонкий птичий нос. Зато губы пухлые, мясистые. Короткие чёрные волосы вьются красивыми, крупными локонами. Простая деревенская одежда категорически не сочетается ни с лицом, ни с фигурой, ни с осанкой. На пугале комплект «рубашка плюс шаровары» смотрелся бы на порядок лучше.