Робин Маккинли - Солнечный свет

Но даже с рацией Пат был далеко не таким угрожающим, как вампиры.

Или как Богиня.

У нескольких лизоблюдов тоже попискивали устройства связи. Я видела, как они встревоженно переглядываются. А может, они всегда выглядели встревоженно. Лизоблюд Богини – тяжелая работа, даже если у тебя есть все задатки.

Богиня выхаживала взад-вперед за своим столом, иногда опираясь на него, иногда выходя, чтобы присесть на край и уставиться на нас. Всех остальных она игнорировала.

Кажется, она тоже разок бросила взгляд на окно. Конечно, если она отдернет штору, я могу броситься к Кону и взять за руку, но это «убьет сразу двух зайцев»: станет понятно, кто такой Кон – и на что я способна.

Воздух в комнате сжимал мою голову, словно тиски. Может быть, это все из-за Богини. Я посмотрела на свои руки. Мне казалось, я вижу крохотные черно-зеленые точки, бегущие по кистям, расползающиеся вверх по предплечьям, словно гангрена. И я не видела никаких признаков световой сети, хотя одеяло, в которое я завернулась, впитало большую часть крови. Только черный с зеленым. Инфекция смерти. Инфекция, которой я заразилась пять месяцев назад. Может быть, я погибла там, в штаб-квартире Бо, – может быть, в тот момент, когда открылась рана на моей груди, – просто я еще до конца этого не осознаю, и Кон, заставив меня – нет, предложив мне – попить своей крови, только отсрочил неминуемое. Крови нежити, кстати, не привыкать поддерживать в форме мертвое тело. Поэтому, если я сдамся, это не изменит ничего. Как только черно-зеленые частицы доберутся до моего бьющегося сердца, я тут же стану едой для червей. Не совсем так. Если я сдамся, то сдам и Кона.

– Мне очень жаль, – говорил Кон Богине. – Я знаю, как неубедительно звучит моя история. Но мне больше нечего вам сказать. Через все это было непросто пройти – и для мисс Сэддон, и для меня тоже.

Повисла тишина. Я поставила свою чашку с чаем на пол и потянулась к карману за ножом, ножом, который даже в темноте светится солнечным сиянием и обожжет Кона, если коснется его. Я секунду подержалась за него, прежде чем достать из кармана, думая о том, труп я сейчас или нежить – Кон пообещал, что я не могу обратиться, только погибнуть. Вероятно, я – новая форма зомби, в таком случае это объясняет, почему так плохо работают мозги, и почему все кажется таким нереальным, даже мой собственный страх. У зомби мозг всегда отказывает первым, а вот сердце может еще какое-то время биться. Если я мертва, значит, не могу защитить Кона от солнечного света. Нож в руке был теплым. Тепло тела. Но зомби обычно холодные. Как и любая нежить. Тепло ножа было как дружеское прикосновение к моим пораженным гангреной рукам. На глаза вдруг навернулись слезы. Разве зомби плачут?

Я достала нож. Я прилагала все возможные усилия, чтобы быть здесь, чтобы присутствовать в этой комнате вместе с Коном, Патом и Богиней Боли.

– Извините, – сказала я, – я должна вернуть ваш нож, пока, э-э… не забыла.

Мне следовало объяснить, почему я боюсь об этом забыть, а в первую очередь – почему вообще нож мистера Коннора оказался у меня, но я уже ни о чем не могла думать. Все свои силы я использовала на то, чтобы оставаться здесь, и на мысли сил уже не осталось.

Я бы и не подумала, что это сработает. Но никаких других идей все равно не было.

Кон повернулся ко мне. Он чуть не забыл о необходимости выглядеть, как человек. Когда я бросила нож, его рука дернулась к тому месту, где он будет через мгновение… я почувствовала, что он проверяет себя. Он поймал нож очень ловко, но в пределах разумного. В пределах возможностей человека. Поймал – и сжал в пальцах, опуская руку на колено. Нож исчез. Если и можно было увидеть, как нож обжег его, если нож его вообще обжег, если он все еще был наполнен солнечным светом – моим светом, – то никто из присутствующих этого не заметил. Кон отставил чашку, освобождая вторую руку.

– Спасибо, – сказал он и повернулся к Богине, словно ожидая очередного вопроса.

Затем и на нашей улице случился праздник. По рации передали что-то настолько важное, что один из лизоблюдов решился шепотом передать сообщение Богине, и этим, вероятно, отвлек ее от нашей странной выходки с ножом. Что бы там ей ни передали, но эти новости явно ее не обрадовали.

Затем она выдохнула, словно выпуская из себя напряжение. Словно давая всем присутствующим понять, что можно расслабиться. Я не расслабилась. Кон тоже, хотя он никогда не расслаблялся, и вряд ли бывал когда-либо напряжен. Он просто был, и все. Пат тоже не расслабился. О его людях Точно сказать не могу – они были вне поля моего зрения. Но лизоблюды тоже не расслабились. Наверное, им запрещено расслабляться по условиям контракта. Богиня перевела взгляд на нас и улыбнулась. Не самая приятная улыбка. Я бы даже сказала, что у Кона выходит лучше.

– Ладно, – сказала она. – Это была долгая ночь, и всем нам лучше отдохнуть. А вы, два воина, – она хотела, чтобы это прозвучало без иронии, но ей это не удалось, – в соответствии с последними сообщениями, приняли участие в уничтожении крупного вампирского логова, может быть, даже стали орудием этого уничтожения. Вы должны простить мою сегодняшнюю чрезмерную въедливость, но такое происходит не каждый день, и ООД должно знать как можно больше обо всех событиях, которые касаются Других, особенно темнейших из них. Иначе агентство потеряет свою эффективность. И чем быстрее мы опросим всех свидетелей, тем лучше. Я была бы вам очень признательна, если позже, когда вы отдохнете, вы вернетесь сюда и заполните бумаги, которые можно будет приложить к делу. Также я была бы признательна, если в будущем мы бы смогли продолжить наш разговор. Иногда бывает так, что память возвращалась к свидетелям постепенно; может быть, если мы лучше разберемся в том, что произошло, то сможем рассказать вам какие-то подробности, которые, в свою очередь, вызовут у вас новые воспоминания. Вполне возможно, что в произошедших событиях вы сыграли ключевую роль, и нам необходимо выяснить, в чем именно эта роль заключалась. А пока, – она уже говорила на ходу, – после такой ночи утренний свет поможет нам всем почувствовать себя лучше.

На слове «лучше» она отдернула штору. Поток солнечного света, приглушенный затемненным стеклом, но тем не менее именно и вне всяких сомнений солнечного света, обрушился на Кона.

Насколько быстро сгорает вампир после контакта со светом? Везде говорится, что мгновенно, но что такое мгновенно? Одна секунда? Десять секунд? Я сидела спокойно, каменно спокойно, нервы как будто сжались в комок. Кон, конечно же, выглядел как всегда: не напряжен и не расслаблен. Двадцать секунд. Тридцать. Тридцать секунд – это уже не мгновенно, ведь так?

Разве можно сравнить способность живого человека защитить вампира от влияния солнечного света со способностью одного маленького неодушевленного, но заряженного солнечным светом перочинного ножика?