Дарья Кузнецова - Во имя Чести (СИ)

— Мм? — поинтересовалась я, накрывая его руки своими.

— Сложно удержаться. Особенно теперь, — шумно вздохнул он.

— Что, осмотр остальных достопримечательностей откладывается на неопределённый срок? — ехидно поинтересовалась я.

— Не обязательно. Просто мы будем любоваться природой, — возразил Инг, а я не поверила своим ушам.

Он же только что пошутил! Во всяко случае, я готова была поклясться, что в голосе звучал смех.

— Пойдём, — выпуская меня из объятий, предложил мужчина.

— Пойдём, — согласилась я, торопливо одеваясь. — Эй, а почему туда? Мы же вон оттуда пришли!

— Тропа идёт кольцом, — пояснил он. — Сюда уже гораздо ближе, чем в обратную сторону.

— А, ну раз так, — покивала я с умным видом. — Слушай, а расскажи мне пока, для чего у тебя эти узоры на теле? Они тоже какие-нибудь жутко ритуальные и имеют сакральный смысл?

— Хм. В некотором роде. Основная функция всё-таки практическая, хотя методика обучения тоже является традицией.

— Погоди, давай сначала, — я затрясла головой. — Методика обучения чему?

— Давай сначала, — покладисто согласился он. — Дар Зеркала, проявляясь, функционирует хаотически. Это приносит вред как самому Зеркалу, так и окружающим: мы не можем отрешиться от чужих чувств, а люди слышат наши эмоции. Поэтому первое, чему мы учимся, это самоконтроль, для чего собственно и нужны эти татуировки.

— И как они помогают сосредоточиться? — опешила я.

— Не они сами; скорее, процесс их нанесения, — ответил он.

— Всё равно не понимаю, это же быстро. Раз-раз — и готово.

— Это нынешними технологиями. А такие татуировки наносятся специально обученным мастером традиционным методом.

— Погоди, традиционным — это иголкой что ли? — недоверчиво уточнила я. Нет, ну не могут же они быть настолько дикими?!

Оказалось — нет, вполне могут.

— Именно. В общем-то, упражнение очень простое. Ты сидишь в изолированной комнате, вдвоём с мастером. И задача примитивная: суметь погасить собственные ощущения, заняв спокойствие у мастера. На первый взгляд кажется, что так оттачиваются не те навыки, но тут вопрос именно самоконтроля. Есть контроль — и дар слушается в любом проявлении.

— Так мастер же должен чувствовать боль жертвы! Тьфу, то есть, объекта приложения мастерства. Или они все поголовно мазохисты?

— Я же говорю, мастер не любой, а со специальной подготовкой и очень редким даром. Они получаются только из очень спокойных и флегматичных людей, на которых не действует дар Зеркала. Насколько я знаю, на всей Доре их сейчас всего трое, один из который уже дряхлый старик. Ну, и пара учеников.

— И что, никаких других способов обрести этот контроль нет? Или тут именно в ваших дурацких традициях смысл?

— Ты слишком категорична, — философски вздохнул он. — У разных культур разные обычаи, глупо критиковать что-то только за то, что ты этого не понимаешь.

— Воспитатель нашёлся, — пренебрежительно фыркнула я. — Свою команду бы сначала научил землянок не цеплять. И сам бы научился принимать чужие традиции, а не наезжать на мою одежду.

— Все мы несовершенны, — невозмутимо пожал плечами Инг. — И я тоже необъективен. Но у меня была и другая причина критиковать твой наряд, не только непонимание и неприятие. Мне и так слишком сложно давался контроль над собой, а когда ты находилась рядом, да ещё в таком виде…

— Хм. И вчерашнее платье тебя поэтому так разозлило?

— Я же говорил, я не злился, просто пытался взять себя в руки. И сегодня тоже. Я не могу на тебя злиться, совсем. То есть, умом понимаю, что ты поступаешь плохо, потому что порой делаешь что-то назло, но не могу рассердиться. На кого-нибудь другого — да, наверное. А ты даже при самом худшем своём поведении вызываешь только лёгкое раздражение, — он весело хмыкнул.

Интересно, юмор передаётся половым путём? Или просто юмор — это нечто из очень близкого окружения, и шутить с посторонними — моветон?

Всю обратную дорогу мы легко и свободно болтали о какой-то ерунде. Очень неожиданно было видеть Инга таким расслабленным; кажется, мне уже почти стало стыдно, что он из-за меня так мучился. Правда, ключевое слово здесь всё-таки «почти», потому что стыдиться стоило бы, только если бы я его целенаправленно изводила. А он молчал и страдал по собственному почину, и это был исключительно его выбор.

Но в результате путь домой пролетел гораздо бодрее, чем тянулся в сторону гор. И по возвращении я первым делом решительно загнала капитана в ванну: после дня на свежем воздухе самочувствие было отличным, но пахло от нас не розами. Естественно, загнала я его туда в своей компании. А что, ванна большая, места много, все поместимся!

Он, кстати, даже не слишком возражал; так, поворчал для очистки совести, пока я вытряхивала его из грязной одежды. А потом уже ни словом не обмолвился о неправильности такого поведения, и даже по собственной инициативе показал мне, лёжа в этой самой ванной, небо в алмазах и новые грани ранее незнакомых ощущений. Как он целовал, как касался, когда делал это добровольно и в здравом уме… В общем, я уже готова согласиться, что это приключение — самое интересное и приятное, что со мной случалось в моей жизни.

Правда, в какой-то момент меня опять посетило это ощущение, что я сама чувствую его эмоции, даже когда он не смотрит мне в глаза. Хотя слова про татуировку кое-что объясняли; значит, смотреть в глаза в принципе не обязательно, это просто устоявшийся рефлекс, что без подобного контакта — ни-ни. А когда контроль ослабевает, эмоции начинают фонтанировать уже спонтанно.

— И всё-таки, ты удивительная, — сообщил мне Инг, когда мы уже просто отмокали в ванне, обнявшись и никуда не торопясь. — Я просто не могу поверить, что подобная искренность возможна. Ты, по-моему, вообще не умеешь притворяться; когда ты радуешься — ты вся светишься изнутри, когда злишься — кипишь.

— Некоторым это очень не нравится, — захихикала я. — Бабушка вот например считает меня вздорной, взбалмошной и избалованной, и всё пытается выдать замуж.

— А ты?

— А я летать хочу, — призналась я, выдавая свою страшную тайну и выкладывая козырь из рукава. — Я даже в тайне от семьи Высшую Лётную Школу закончила. Сейчас должна была уже получить распределение и даже, наверное, приступить к службе. Если бы ты меня не спёр, конечно.

— Прости, — вздохнул он.

— За что именно? — иронично уточнила я.

— За то, что радуюсь этому факту, — ответ оказался совершенно неожиданным. Будто в доказательство этих слов Инг покрепче обнял меня, прижимая к себе. — Я никогда не думал, что существуют такие женщины. Ты каждый раз так искренне и полно мне отвечаешь, — на каждое прикосновение, даже как будто на каждую мысль, — что я чувствую себя совершенно пьяным. Забываюсь, теряю контроль; но тебя почему-то совершенно не сердит тот факт, что ты помимо своих переживаешь и мои ощущения.