Дарья Кузнецова - Во имя Чести (СИ)

— Если вкратце, то почти полностью подтвердилась основная версия. Теория о том, что гиперпространство относительно нашего пространства подвижно, существовала очень давно, и была математически доказана, а сейчас просто нашлось физическое тому подтверждение. Два корабля, уходящие туда в одной точке нашего пространства в разное время, оказываются в совершенно различных точках по тамошним координатам, потому что те самые координаты относительно наших перемещаются. Это объясняет тот факт, что далеко не все корабли умудрялись вляпаться в колонию этой темпоральной гнили. При перемещении объекта, то есть корабля, в гиперпространство, его проекция совмещается с определённым участком гипера по всем восьми измерениям, и таким образом находящаяся там часть колонии оказывается внутри корабля. Из-за двенадцатимерности структуры темпоральной гнили и асинхронности… — вдохновенно затрещал Макс, но запнулся под нашими недружелюбными взглядами, стушевался и продолжил уже менее вдохновенно. — В общем, из-за особой природы этой хрени происходит пространственно-временной сбой прыжка, вот. А потом, когда корабль опять возникает в наших измерениях, часть гнили попадает сюда. В наших же координатах она просто раскладывается на электромагнитный импульс и вот ту субстанцию.

— А почему те, кто в неё попал, превратились в мумии? — поинтересовалась я.

— Ой, это самое интересное! У этой гнили очень интересные темпоральные свойства, она существует одновременно в целом отрезке времени, а не перемещается по его шкале, как всё в нашем пространстве. Кстати, именно потому при нахождении остальных кораблей она никому не попадалась: чем больше её объём, тем больше тот отрезок времени, в котором она существует. Маленький объём просто очень кратковременный, только и всего. Проще говоря, когда корабль был сильно повреждён, она разлеталась на множество маленьких кусочков, и просто не существовала в тот момент, когда пострадавшего находили.

— Ага, — глубокомысленно кивнула я. — Это понятно, а с людьми-то что?

— Ну, дело в том, что физические тела нашего пространства просто не могут существовать подобным образом, и при помещении органического объекта внутрь гнили, темпоральные потоки вокруг него уплотняются, и существование его уходит в рекурсию…

— Всё, стоп! — я замахала руками. — Я поняла, что происходит какой-то конфликт. Этого более чем достаточно, дальше я всё равно не пойму!

— Варвара, ты же математик, да и многомерность гиперпространства должна была изучать, — искренне удивился он.

— Я и изучала, и даже всё это помню. Но с кучей допущений и упрощений, позволяющих пренебречь большей частью эффектов! Мне, как практику, интересны только дополнительные измерения и несколько эмпирических поправочных коэффициентов, всё, — возразила я. — Я даже формулировку этой несчастной «теоремы о течении гиперпространства» и леммы Беляева об относительности этого течения так и не смогла понять, пришлось зубрить. И это ещё хорошо, что нас их доказывать не заставляли; я сама-то в это доказательство не верила, а уж убедить в его справедливости нашего препода — и подавно никогда бы не сумела! А ты мне тут какие-то выводы из всего этого предлагаешь вспомнить! Не-не-не, всё, с меня хватит, я хочу спать и ни о чём не думать. Ну, или не спать, но всё равно — не думать, — добавила я, покосившись на сидящего в своём кресле Инга.

План по «не думать» после отбоя удалось выполнить на отлично. Мне вообще в ласковых руках моего дорийца лучше всего удаётся именно это. Даже если я пытаюсь о чём-то думать, когда он меня обнимает, мысли эти очень быстро сползают в весьма определённую, но далёкую от изначальной темы область.

Первый выход из гипера после этой истории мы ждали, нервно косясь на потолок. Все честно сидели на своих местах, бодро делали вид, что всё отлично и обыденно, но всё равно косились.

Но беды не случилось, и через пару прыжков мы даже коситься перестали, а вскоре вовсе перестали вспоминать об этой редкой уникальной напасти. Человеку вообще свойственно верить, что уж с ним-то ничего такого случиться не может.

«Такого», к слову, и не случилось. Случилось другое, эдак через месяц после памятной встречи с темпоральной гнилью, никак с ней не связанное.

Опять же, что называется, «ничто не предвещало». Мы просто вышли из очередного прыжка в очередной малопримечательной системе. А через пару мгновений Этьен удивлённо присвистнул.

— О-ла-ла! — изрёк он. — Вот это новости!

— Что случилось? — хором поинтересовались несколько голосов, и мы все, фигурально выражаясь, столкнулись головами над аппаратурой внешней связи, которая находилась в ведении капитана.

— Нам навигатора второго привезли.

— Вот так, с доставкой? — потрясённо переспросил Саймон. У остальных временно пропал дар речи.

— Да я сам в шоке, — пробормотал кап-три. — Макс, проверь этот катер, точно свои?

— Уже проверяю, — откликнулся Макс. — Кажется, свои, но они не пограничники.

— А кто? — опять хором выдали мы.

— Боюсь ошибиться, но больше всего похоже на внешнюю разведку. Вернее, это точно разведка, но вот какое конкретно ведомство — непонятно.

— И зачем нам разведчик на месте навигатора? — риторически вопросил Этьен, и тут же сам себе ответил. — А что зря гадать, сейчас состыкуемся и узнаем.

— Ой, Варя, а это же твой брат! — радостно сообщил наш компьютерный гений.

— Который? — севшим голосом уточнила я, внутренне холодея. Нет, я понимала, что вариантов немного, и в разведке у меня только один брат, — в конце концов, не так уж у меня их и много, — но надежда умирает последней. Может, Макс вообще ошибся и обознался. Может, у него глюки и обострение! Галактика огромна, в ней живут десятки миллиардов людей, по меньшей мере миллион служит в разных правительственных ведомствах, не может же мне так повезти, что из всего этого миллиона…

Может. Как показала практика, именно так, и именно мне. Долго тешить себя напрасными надеждами не удалось: Макс просто продемонстрировал мне картинку с внутренних камер дружественного корабля.

— О, нет, — простонала я, роняя голову на пульт.

— Да ладно тебе, — утешительно хмыкнул Саймон. — У вас с ним такие плохие отношения?

— Нет, мой ирландский друг, отношения у нас прекрасные, — пробурчала я в пульт, не поднимая головы. — Но Семён… Этим именем надо стихийные бедствия называть. Все и сразу. Меня утешают две мысли. Во-первых, алкоголя на борту нет, а, во-вторых, он всё-таки на службе, и у меня есть надежда, что это его немного дисциплинирует. Если что… Инг, ты ведь не убьёшь его, правда?

— Правда, — несколько растерянно проговорил он. — А почему этот факт у тебя вызывает сомнения? Он, конечно, тот ещё болтун, но я не думаю…