Дарья Кузнецова - XXI век не той эры (СИ)

Главное, всё это Ульвар отмечал спокойно, без истерического восторга и желания срочно использовать по назначению. И это несказанно радовало.

Присев на землю и привалившись спиной к толстенному дереву, мужчина пристроил неподалёку запас воды, предварительно выловив из него очиститель. С другой стороны подгрёб поближе спутницу, пристроив её голову у себя на колене (чтобы точно проснуться, если она очнётся и начнёт совершать глупости), снял с предохранителя лёгкий энергон и почти мгновенно отключился, проваливаясь в глубокий сон. Не настолько, впрочем, глубокий, чтобы пропустить опасность.

Несколько раз он просыпался, когда шум окружающего жаркого леса изменялся. Один раз ими заинтересовался какой-то местный зверь, похожий на гибрид кошки и ящерицы. Но, немного понаблюдав из кроны раскидистого дерева, решил поискать более привычную добычу, не связываясь с подозрительными существами. Один раз мимо буквально в десятке метров прошло стадо ещё каких-то животных, их Ульвар за деревьями не видел, но прекрасно слышал. Пару раз попискивания и повизгивания в ветвях над головой перерастали в тревожный гвалт и обрывались; кажется, там тоже кто-то охотился.

Изначально мужчина планировал отдохнуть пару часов и продолжить путь, но неожиданно понял, что события возле озера сказались на нём непривычно сильно. И если физически всё было в порядке, то морально он чувствовал себя совершенно истощённым. Поскольку объективных причин бездумно гнать вперёд, невзирая на собственное состояние, не было, а риск нарваться на неприятности в таком состоянии был выше, он позволил себе полноценный отдых.

В итоге подъём случился аж через пять часов, когда очнулась женщина. Она резко дёрнулась, пытаясь сесть, но трибун машинально придавил её за плечо, фиксируя в изначальном положении. Через мгновение он сам окончательно проснулся и разжал руку.

— Не суетись, — поморщился абсолют, заметив, как заметалась, стремительно заливаясь краской, его спутница. Всё, что она подумала, было написано на лице крупными буквами, причём на нескольких языках сразу. — Это было какое-то психогенное воздействие. Сейчас мы покинули опасную зону, так что всё в порядке. Пей, надо идти, — сын Тора протянул женщине шлем с водой и легко поднялся на ноги.

— Спасибо, — пробурчала она, старательно отводя взгляд, и приняла «посуду» из рук спутника. Правда, сначала она от неожиданности чуть её не уронила; титанидовый шлем весил порядка семи килограммов, и это оказалось для гостьи из прошлого сюрпризом. Но справилась, и с немного ошарашенным видом напилась воды, неловко придерживая ёмкость обеими руками. Вернула вещь хозяину, и, внимательно оглядевшись, направилась совсем не в ту сторону, куда им было надо.

— Куда? — недовольно рявкнул Ульвар. Женщина от неожиданности слегка присела, затравленно оглянулась.

— Мне… э-э-э… в кустики надо, — замявшись, призналась она. Трибун Наказатель смерил её тяжелым немигающим взглядом, от которого Ольга испуганно замерла, готовая вот-вот припустить бегом в лес.

Это оказалось очень большим искушением: припугнуть её ещё, и тем самым спровоцировать всё-таки на этот глупый поступок. То есть, окончательно избавиться от большей части своих проблем. И, пожалуй, ещё прошлым утром Ульвар именно так бы и поступил. Но сейчас пришлось наступить на горло голосу разума и подчиниться зову долга.

— Делай свои дела здесь, — поморщившись, велел он и отвернулся.

Некоторое время Ольга неподвижно стояла, то ли пытаясь осознать, что всё ещё жива, то ли заставляя себя смириться с неизбежным. Наконец, тишина сменилась торопливым шуршанием.

— А почему мне больше не жарко? — спросила она, чтобы заглушить самые предательские звуки.

— Я починил терморегуляцию в скафандре, — с недовольством ответил мужчина.

— Спасибо, — вздохнула гостья из прошлого, выпрямляясь и торопливо одеваясь.

В этот момент женщина ненавидела свою одежду ещё сильнее, чем раньше. Никогда она не любила комбинезоны вот именно из-за этого недостатка конструкции, не рассчитанной на женскую физиологию. Чтобы просто сходить в туалет, нужно было и скафандр, и наряд под ним практически снять, обнажившись выше колен. А тут ещё всё это надо было делать рядом с мужчиной! Он, конечно, неожиданно проявил тактичность и повернулся спиной, но после произошедшего на той злополучной поляне она стеснялась просто находиться с ним рядом, а уж в такой неловкой позе!

Нет, она запоздало сообразила, что была неправа в своём желании забиться в самый густой и раскидистый куст, и была благодарна, что от опрометчивого поступка её удержали. Кто знает, что могло жить в том кусту, и что могло прийти туда, привлечённое шумом? Но легче от этого не делалось.

По смыслу догадавшись, что за «психогенное воздействие» имел в виду Ульвар, Ольга, в отличие от мужчины, так просто успокоиться не смогла. Если сын Тора для себя совершенно однозначно определил причины собственных поступков и дальнейшую линию поведения, выкинув происшествие из головы, то гостья из прошлого так просто разобраться в своих эмоциях и желаниях не могла. И хоть та сумасшедшая жажда, что накрыла её возле злополучного озера, действительно схлынула вместе с перешедшим в тревожный сон обмороком, взять себя в руки никак не получалось.

Сложно сказать, в чём была причина подобной несправедливости. Может быть, Ольге просто не хватало воли окончательно перебороть странное наваждение. Может быть, дело было в обыкновенном возрасте и жизненном опыте, и сын Тора, в отличие от своей спутницы, уже давным-давно разучился совершать необдуманные поступки и волноваться по пустякам. Может быть, в разнице характеров: уверенный в себе местами до непробиваемой самоуверенности чёрный трибун просто не мог допустить каких-то сомнений, а вечно пытающаяся поступать правильно Высоцкая никак не могла решить, что именно считать правильным, а что — собственной прихотью. А, может, всё было ещё проще, и Ульвар был мужчиной, причём мужчиной опытным и бесконечно далёким от сентиментальности, а Ольга — пусть довольно разумной, но совершенно не чуждой романтике женщиной, не способной без сомнений поставить разумное выше эмоционального. И вот сейчас это эмоциональное здорово мешало спокойно жить.

Стоило взгляду зацепиться за монументальную фигуру, и несчастная окуналась в водоворот воспоминаний, заливаясь краской до кончиков ушей. Казалось, кожа в тех местах, где её вчера касались мужские руки, буквально вспыхивала от одних только мыслей, а губы до сих пор чувствовали жадные поцелуи. Ей, уже теперь вполне самостоятельно, хотелось потрогать, а какой он на ощупь под этими тяжеленными доспехами? И кто бы мог подумать, что взгляд ледяных глаз этого угрюмого викинга может быть таким горячим!