Марьяна Сурикова - Не зная пощады

— Господин, но там сам хозяин явился, хочет вас поблагодарить. Все повторяет, что это такая честь, что он очень благодарен, хочет лично вам спасибо сказать.

— Передай, что я занят.

— А как же заказ?

Кристиан устало махнул рукой:

— Несите сюда.

Слуга с готовностью кивнул и исчез за дверью, за которой вскоре раздался непонятный шум, а потом трое слуг внесли в нее разноцветные коробки, прошли к камину и сгрузили их возле него живописной кучкой. Не совладав с собственным любопытством, я подошла ближе и прочитала надпись: Магазинчик диковинных чудес.

Я не сдержала собственного удивленного возгласа, а слуги тем временем вышли за дверь, Кристиан же вновь оперся о стол спиной, равнодушно разглядывая коробки.

— Это мне? — спросила у замершего в задумчивости инквизитора.

Он кивнул. Я хотела задать еще вопрос, но сдержалась, понимая, что выше моих сил понять этого непредсказуемого человека.

Кристиан заговорил сам:

— Хотел как-то отблагодарить тебя за спасение и помощь и заказал то, что любишь, в том самом магазине, про который ты упоминала.

— А почему велел увезти?

Кристиан тихо произнес:

— Обстоятельства изменились.

И весь ответ? Но почему он ничего не объясняет? Я вновь ощутила в душе злость, и потому склонилась к подаркам, чтобы скрыть ее, отвлечь себя чем-то. Я стала распаковывать коробки, вытаскивая на свет удивительные вещички, любуясь хрустальными шариками, которые катались по тонкой металлической дорожке, приводимые в движение крохотным серебряным молоточком, маленькой, но очень искусно выполненной ветряной мельницей — поворачивала ее в руках и пыталась разобраться, как сделать так, чтобы ее лопасти завращались, потом достала из шуршащей бумаги игрушечный вулкан, и дыхание прервалось — ощутила, как слезы навернулись на глаза. Вздохнув, потянулась к следующей коробке, неосознанно поднимая взгляд на Кристиана. А он смотрел на меня, смотрел так ласково, изучающе, чуть задумчиво, с особой горьковатой нежностью во взоре, с таким затаенным чувством, что дыхание перехватило. Коробка выпала из рук, а выражение его лица мгновенно приняло прежний отрешенный вид, но мне было все равно, я уже увидела то, что мечтала увидеть все это время. Поднявшись на ноги, подошла к нему и, привстав на цыпочки, обхватила ладонями лицо.

— Спасибо, — прошептала, проводя кончиками пальцев по его скулам, щекам и губам, любуясь, как меняется выражение его глаз, как темнеет их цвет, а в следующий миг он одной рукой смахнул со стола бумаги, поднимая и усаживая меня на широкую столешницу, а томящиеся в ожидании губы обжег желанный поцелуй.

Буря чувств накрыла с головой: от наслаждения до почти физической боли, от дикого неутоленного желания прикоснуться до невыносимой жажды почувствовать его прямо сейчас. Будто в тумане ощутила, что уже лежу на столе, а Кристиан целует меня безумно, неудержимо, а я отвечаю на его поцелуи и просто умираю в огне своей страсти. Наконец-то могу запустить пальцы под его рубашку, ласкать твердые мышцы, проводя ногтями по загорелой шее, притягивая ближе его голову. Я готова была возликовать, готова была кричать во весь голос о своем счастье. Наконец-то я чувствую его наяву, а не во сне, наконец-то он вновь касается меня, утоляя этот дикий голод, что терзал столь долгое время! Сильные руки ласкали тело, а я затаила дыхание и вздрагивала, когда знакомый огонь обжигал кожу. Откинув голову, впитывала кожей его поцелуи, ощущая сладкое дразнящее прикосновение губ к шее, чувствуя, как легко сетью горячих страстных касаний они перемещаются ниже, как зубами он отводит ворот платья, открывая грудь, как ласково проводит языком, как вновь внизу живота сжимается тугая пружина, а пальцы сами зарываются в серебристые волосы. Я развела в стороны колени, чтобы он приник еще ближе. В разгоряченное желанием и окутанное сладким дурманом сознание вплетались последние бессвязные мысли о том, что я, кажется, ненавижу нас обоих: себя за слабость, а его за стальную выдержку, не позволяющую желанию одержать верх над одними ему понятными помыслами. Вот только все это было бесполезно, потому что меня уже скрутило в тугой узел от сказочных предвкушений, и только он один вызывал такую бурю чувств, такую жажду ощутить его внутри, почувствовать сильные страстные толчки, ловить губами его хриплые стоны, слышать мое имя.

Я повторял себе, что нельзя, нельзя касаться ее, и не мог остановиться. Тяга к колдунье, как сладкий яд, проникла в кровь и сердце. Попробовав раз, не мог заставить себя отказаться испытать эту нежную сладость вновь. Ее кожа казалась такой вкусной, что я мог целовать ее бесконечно. Кровь воспламенялась, стоило лишь слегка притронуться к ней.

Наплевав абсолютно на все свои убеждения, склонился над девушкой, захватывая в плен ее губы, целуя, покусывая, освобождая из плена темно-синего платья пышную нежную грудь, коснулся острых вершинок и ощутил, как они твердеют в моих пальцах, как дрожь проходит по ее телу, как учащается дыхание. Спустившись ниже, провел дорожку из поцелуев до маленького пупка, прикусывая молочную кожу и обхватив ладонями тонкую талию, приподнял ее повыше, чтобы удобнее было ласкать языком нежную впадинку. Дыхание девушки превратилось в прерывистые вздохи, стон вырывался из приоткрытых чувственных губ, тело выгибалось мне навстречу, а тонкие пальцы сжали пряди моих волос. Я ощутил, как прошла по ее телу дрожь желания, и искусительница прошептала:

— Пожалуйста, сейчас. Я очень хочу…

У меня нет сил противиться ее мольбе, тому, как она откидывает назад голову в особом приглашающем жесте, беззащитном, но полном скрытой чувственности. Я горел в том же иссушающем огне, что и она. И пальцы сами потянулись к широкой юбке, чтобы скинуть эту ненужную помеху, а потом накрыть желанную плоть своим телом, ощутить, как стройные ноги обхватывают меня вокруг поясницы, притягивая еще ближе, заставляя проникнуть глубже, и насладиться тем, как полно она отдается своей страсти.

Нетерпеливо провожу ладонями по шёлковой коже тонких лодыжек, поднимаюсь выше, скользя вдоль хрупких коленок, выше, к манящим бедрам, задираю плотную ткань, но руки замирают на полпути, а я вздрагиваю, резко приходя в себя, когда понимаю, что в дверь громко стучат.

Сквозь пелену страстного дурмана вдруг почувствовала, как Кристиан отстранился, и застонала от дикого разочарования, раскрывая глаза и ловя взгляд потемневших глаз. Он тяжело дышал, приподнявшись надо мной и вцепившись ладонями в стол, пальцы побелели — так сильно он сжал столешницу. Только теперь услышала настойчивый стук в дверь, но не желала, чтобы он оставил меня сейчас. Я потянулась к нему вновь, но мужчина резко отпрянул, перехватив одной рукой запястья, а второй оправляя на мне платье.