Анна Туманова - Александра (СИ)

А потом произошло то, что в корне изменило жизнь Александры.

Тот вечер запомнился девушке какой-то особенной тишиной. Вот, как перед грозой бывает — такое вязкое, неестественное затишье. Павел Владимирович уехал в командировку на два дня, Бора — немецкая овчарка — приболела и вяло лежала в своей будке, отдыхая от промывания, устроенного вызванным хозяйкой ветеринаром, а за окном зарядил нудный мелкий дождь, навевая тоскливые мысли и ощущение безнадежности существования. Александра удивилась, когда услышала шум открывающейся входной двери. Неужели, отец что-то забыл и вернулся? Выглянув из спальни, Саша окаменела — в прихожей разувался Виктор Семенович.

— Ну, что, хозяюшка, чаем напоишь? — поинтересовался мужчина, глядя на нее каким-то странным взглядом.

До чая дело не дошло. В два шага оказавшись рядом с Александрой, Перебудько подхватил девушку на руки. На все попытки Саши освободиться, он лишь усмехался и непреклонно двигался в сторону хозяйской спальни.

— Что, такую же недотрогу, как твоя мать строишь, да? Не прикидывайся, ты — не такая, как Катенька! Это она своего счастья не видела, все Пашу боялась, а ты… Ты смелая… И сладкая… Ты ведь сама меня провоцировала, я это сразу понял… Сейчас… Ты покажешь все, на что способна… Все… А ты на многое способна, я знаю… — мужчина принялся целовать ее, вызывая чувство гадливости и ужаса. — Маленькая шлюшка… Такая сладкая…

Александра, от неожиданности и страха, не могла выдавить из себя ни звука. Она словно одеревенела вся. При чем тут мама? С чего он решил, что Саша его провоцировала?..

Кровать в темной родительской спальне прогнулась под их весом. Чужие влажные губы принялись шарить по груди девушки, и тут Саша, наконец-то, сумела выйти из ступора.

— Нет, — закричала она, пытаясь вырваться из удерживающих ее объятий, — не трогайте меня, отпустите!

Треск разрывающейся одежды, грохот упавшей с тумбочки вазы, скрип кровати…

— Пытаешься играть в недотрогу? Ну-ну… мне нравится… — мужчина предвкушающе улыбнулся и отстранился от девушки.

— А вот это ты видела? — щелкнул выключатель, Виктор Семенович достал из кармана пиджака несколько фотографий и положил их перед Сашей. Со снимков на нее смотрела… она сама… Обнаженная, в объятиях то одного, то сразу нескольких мужчин…

Застыв от неожиданности, девушка перевела взгляд на Перебудько. — Будешь сопротивляться, эти фотографии увидит твой отец, — жестко отрезал Виктор Семенович, — ты же не хочешь доставить ему неприятности? А я ведь могу Павлу Владимировичу и по работе проблемки создать… Ну, кто сейчас может похвастаться чистотой биографии? Ты понимаешь, что я хочу сказать?

Саша понимала. Она знала, что не все методы работы ее отца были… законными, и, при желании, всегда можно найти, за что уцепиться. А уж такому, как Виктор Семенович… Этот не бросает угроз на ветер…

Александра онемела от подобной перспективы. Мысли лихорадочно разбежались, мешая сосредоточиться и решить, что делать. Отец… Он же не может поверить этим фальшивкам? Не с его опытом и профессионализмом повестись на этот бред. И, в то же время, одна только возможность того, что Павел Владимирович увидит подобную мерзость, внушала Саше ужас. А его работа… Это ведь единственный смысл всей жизни полковника. Лишись он своей должности, и все…

— Решай, сладкая, — усмехнулся Перебудько, прерывая ее душевные метания, — сама меня поцелуешь, или придется поучить тебя, как это делается?

Он двинулся к Саше, но не успел прикоснуться к ней.

— Что здесь происходит? — голос отца раздался внезапно, заставив девушку испуганно вздрогнуть и запахнуть на груди разорванную кофточку.

— А, Паша, — ничуть не смутился Перебудько, — что-то ты рановато вернулся.

— Что ты здесь делаешь? — снова спросил Станкевич.

— Да, вот, зашел Сашеньку проведать, — спокойно ответил Виктор Семенович, — девочка не любит оставаться одна. Да, и побеседовать кое о чем хотел. Не собирался тебя в это впутывать…

Взгляд Станкевича остановился на разбросанных по кровати фотографиях, и Саша с ужасом увидела, как меняется выражение его лица.

Сначала на нем промелькнуло недоумение, потом — брезгливость и гнев. Станкевич поднял глаза на дочь и презрительно процедил:

— Выйди отсюда.

Александра, растерянно уставившись на отца, попыталась что-то объяснить, но тот не стал ее слушать.

Саша молча поднялась с кровати, сжала руками распахивающуюся блузку и вышла из комнаты. То, что папа поверил… Это подкосило и без того напуганную произошедшим девушку, и Александра молча принялась собирать вещи. Она не знала, о чем разговаривали мужчины, не видела ярости отца, не слышала, как он выпроводил из дома Виктора Семеновича…

Спустя два часа, девушка прошла на кухню, где полковник в одиночестве пил водку, и положила перед ним ключи.

— Куда собралась? — мрачно спросил мужчина.

— Не хочу жить в доме, где меня считают шлюхой, — глядя на него сухими глазами, ответила Саша.

— А-а… Бежишь… Как и твоя мамаша… Та тоже все от меня сбежать пыталась… К своему проклятому… Шалава… Все вы…шалавы… И ты… Такая же, как она… Иди! Давай, беги… Все равно приползешь обратно… — речь Станкевича становилась все невнятнее, он еще продолжал что-то говорить, но Саша больше не слушала. Развернувшись, она вышла из кухни, а потом, и из дома.

А дальше — аэропорт, Москва, старая подруга мамы, у которой девушка жила первое время, и… работа-работа-работа… Это уже позже Александра поступила на экономический факультет одного из престижных ВУЗов страны, добилась успехов, сумела устроиться на нормальную должность… А тогда, в том далеком году, у нее не было ничего, кроме упрямства, гордости и надежды на лучшее.

Память о произошедшем постепенно стерлась, оставив по себе лишь горькую обиду на отца, да непереносимость мужских прикосновений. А также, полное отсутствие какой-либо личной жизни… Нет, Саша пробовала встречаться с парнями… но ничего хорошего из этого не получалось — как только дело доходило до поцелуев и объятий, на нее накатывали отвращение и тошнота, хотелось поскорее сбежать и закрыться в душе, смывая с себя следы чужих рук и губ… Постепенно, она перестала реагировать на мужчин, никого не подпуская близко, хотя, где-то в глубине души мечтала о том дне, когда сможет безбоязненно посмотреть в самые любимые глаза на свете и ответить «да» на заданный вопрос…

— Саш, о чем задумалась? — голос Глеба вырвал ее из неприятных воспоминаний.

— Да, так… О прошлом…

— Забудь обо всем плохом. Больше тебя никто не обидит. Я рядом.

Александра прижалась к мужу плотнее, заряжаясь от него уверенностью и спокойствием. Лишь с Глебом ей удалось преодолеть тот старый страх чужих прикосновений. Лишь рядом с мужем ее охватывало умиротворение и вера в то, что все будет хорошо. Если бы еще… Ну, да, это лишнее…