Эдриан Феникс - Взмах крыльев

Э выдвинул ящик тумбочки и порылся в содержимом — несколько красно-синих упаковок Marlboro, зажигалка, ручка со стриптизом — пока пальцы не сомкнулись вокруг пакетика с таблетками.

Э открыл его слегка дрожащими руками и высыпал таблетки на тумбочку. Персиковые, синие и желтые пилюли подпрыгнули и покатились по гладкой поверхности.

Э закинул пять или шесть в рот. Взял с тумбочки бутылку виски и запил их большим обжигающем глотком Canadian Hunter. Тошнота накатила с новой силой, сотрясая тело. Поставив бутылку на пол рядом с кроватью и развалившись на матраце, Э уставился в темноту, ожидая, пока таблетки подействуют.

Закрыв глаза, он прижался лицом к подушке. От нее пахло Джиной: темной вишней и сладким сексом. Э спрятал чулок в наволочке. Он любил оставлять сувениры на память, мелочи, которые говорили: «Помнишь когда?» Коснувшись пальцами правого переднего кармана джинсов, он погладил гладкий прямоугольник нового сувенира.

Он просыпается в доме полном вампиров, растянувшись на диване. Приоткрывает глаза. Свечи мерцают, оставляя движущиеся тени на стене. Только постоянное тиканье маятника в часах нарушает тишину.

Голова болит, он переворачивается на другую сторону. Взгляд падает на фигуру, свернувшуюся в мягком кресле напротив.

Он задается вопросом, что если она притворяется, играя с ним, наблюдая за ним из-под длинных черных ресниц. Но ее глубокое дыхание убеждает его, что она спит. Он никогда не был так близко к ней — даже когда подсматривал через окно.

Если он коснется ее, что произойдет?

Его любимая Хэзер, собственный сталкер, спит в его присутствии. Оставаясь уязвимой перед богом.

Он смотрит на нее несколько минут, упиваясь цветом волос, линией скул, приоткрытыми губами.

Над ним скрипит потолок. Он внезапно вспоминает, где находится — в доме полном кровососов. Теплое, золотое, богоподобное чувство исчезает.

Встав, он почти на цыпочках пересекает короткое расстояние до кресла, не отрывая взгляда от Хэзер — его маяка. Стараясь не думать о том, кто еще ходит по дому.

Он наклоняется к Хэзер до тех пор, пока его дыхание не касается ее волос. Дотрагивается до пряди, и она скользит как шелк между пальцами. Поднимает сотовый с подлокотника кресла. Наклонив голову, он всматривается в Хэзер на мгновение. Какое послание она пыталась ему отправить, достав его телефон?

Потолок снова скрипит. Он отступает от кресла и женщины, уютно устроившейся в нем. Нехотя отворачивается. Рядом с диваном лежат его бумажник, финки и вся мелочь, что он носил в кармане.

Присев на корточки, он собирает вещи, но когда снова оказывается на ногах, то понимает, что направляется на кухню. Голос в его подсознании говорит: «Чертов идиот! Выбирайся, выбирайся, выбирайся», но уже слишком поздно, правда, он уже заявил права на сувенир.

Плащ и кошелек Хэзер висят на спинке стула. Он обыскивает и то, и другое, пока не находит то, что хочет взять. Его взгляд скользит по кухне в поисках следов Данте — что-нибудь на память о горячем, горячем, горячем вампире, получившем страстные взгляды от его Хэзер. Знак от его брата Плохого Семени.

Наконец, он забирает кружку черного кофе и выскальзывает из кухни.

Он останавливается рядом с креслом, финка бессознательно скользит в руку. Сердце колотится. Он заставляет себя отойти. Заставляет себя подойти к двери. Открыть ее. Выйти. Просто закрыть дверь. И убежать, как ублюдок.

Э улыбнулся и открыл глаза. Он вытащил из кармана свой сувенир. На ладони блестел магазин от 38-го кольта.

* * *

Данте опустился на колени рядом с креслом Трея. Свет от монитора мерцал на спокойном лице заядлого компьютерщика, танцевал на проводах, подсоединенных к шее и кончикам пальцев.

— Ты можешь войти в систему морга? — спросил Данте.

Изображения и страницы замигали на экране. Пальцы Трея мелькали в воздухе. Данте слушал электронное потрескивание и гул. Ему было интересно, горели ли данные как огонь в венах Трея, постоянно меняющиеся и раскаленные.

На мониторе застыла страница. МОРГ-ВХОД.

Данте сжал руку Трея.

— Très bien, mon ami [31] Très bien, mon ami — очень хорошо, мой друг. .

Улыбка мелькнула в уголках рта Трея, и тут же исчезла. Данте нежно дернул его за дреды.

Просматривая скачанные фото, Трей остановился на наиболее свежем — молодой мужчина с разрезанным горлом. Данте наклонился вперед, изучая фотографию. Волосы, возможно, русые, но из-за того, что они были влажными, трудно сказать точно, какого цвета. Закрытые глаза. Лишенные красок лицо и губы. Зияющая бескровная рана вдоль горла.

Данте сел назад на пятки, облегчение обрушилось на него, как горячая свежая кровь. Кого бы ни вытащили из Миссисипи, это был не Джей.

А значит, он все еще у того, кто убил Джину.

— Кто идентифицировал тело как Джея?

< Детектив ЛаРусс >, — мысленно ответил Трей. Его веки были прикрыты.

Данте тоже это чувствовал, растекающийся по венам Сон.

— Проверь его данные и связи, mon ami , — сказал Данте.

Заснув руку в задний карман, он вытащил водительские права Извращенца Элроя и бросил на стол перед монитором.

Трей посмотрел на них и кивнул.

<���Проверь его тоже. И Томаса Ронина>.

<���После Сна>, — Трей выдергивал кабели из тела, отключаясь от сети.

Симона в полусне вошла в комнату, чтобы отвести брата в постель. Наклонившись, она поцеловала Данте в щеку, мягкими холодными губами коснувшись его кожи.

— Сладких снов, — прошептала она.

— Et toi [32] Et toi — и тебе. .

Он накрутил на палец ароматный локон волос.

Симона выпрямилась, и волосы выскользнули из его захвата. Она подняла Трея на ноги. Поддерживая друг друга, они, покачиваясь, вышли из комнаты.

Сон охватил Данте, замедляя сердцебиение. Схватившись за подлокотник кресла, он боролся с сонливостью.

Джей все еще был где-то там, ждал спасения. Данте надеялся всем сердцем, что Джей не чувствует боли, истерзанный, как Джина. Ярость взорвалась в нем, на секунду Сон пропал. Данте поднялся на ноги.

Шепот Джины отдавался в его сознании и сердце: «Завтра ночью?»

Боль давила на глаза Данте. Пронзала виски. Но Сон подкрадывался ближе, оставляя его словно под кайфом и действием снотворного или морфина. Он покачнулся.

Руки коснулись висков, замораживая боль в его голове. Он отступил от Люсьена. Но, казалось, тот окружил Данте со всех сторон, надежный и защищающий. Безмолвная, бессловесная песня текла из сердца Люсьена в Данте. И что-то внутри него пело в таком же бессловесном ответе.

Данте почти мечтал о крыльях. О полете.

<���Прекрати бороться, дитя, Спи. Хватит увеличивать боль>.