Шеррилин Кеньон - Иллюзия (ЛП)

Адариан ослабил хватку.

— И мы не похожи на других существ, созданных в этой вселенной. Из-за этого твоя душа продолжает выскальзывать из хрупкого человеческого тела, в которое его насильно заключили. Она знает, что это не ее место и пытается вернуться домой вопреки заклятию, которое они на тебя наложили.

— Кто они?

— Лагерре, — он выплюнул это имя, будто каждая буква была пропитана ядом. — Подлая стерва работает на наших врагов. Она одна из твоих генералов. Теоретически. Та, которой мы никогда не могли доверять. Она продаст маму за бутылочку стойкого лака.

Сурово.

— Откуда ты знаешь?

Адариан развернул Ника к темноте.

— Открой свои чувства и послушай, мальчик. Чувствуй. Вдыхай. Это эфир, до которого ты так давно пытался достучаться. Это все во вселенной. Во всех вселенных. Без него ты ничего не увидишь и не узнаешь. Ни прошлое. Ни настоящее. Ни будущее. Здесь записан каждый удар сердца любого существа. Все в твоих руках, если научишься им пользоваться.

«Ладно, попробую снова».

Это казалось хорошей идеей, пока он действительно не попробовал. Ник зашатался, ему пришлось опереться рукой об отца, когда на него одновременно навалились триллионы вещей. Было так оглушающе громко. Что он не мог дышать. Не мог думать. Его желудок сократился, к горлу подступила желчь. Ну хуже всего были эмоции всех людей и существ во вселенной, способных чувствовать, которые он ощущал. Грусть, горе и муки. Это ослабляло.

И причиняло невероятную боль. Как будто ходишь по камням, а затем катишься обнаженный и смазанный жиром по раскаленным углям.

Его отец схватил его посильнее, как будто его захлестнула новая волна ярости.

— И это всегда будет твоей самой большой слабостью.

Ник пытался вдохнуть и понять.

— Что? Нервные окончания? Ты прав. Это отстой. Особенно когда случайно врезаюсь во что-то большим пальцем ноги.

Его отец злобно зарычал, Ник так часто делал со многими людьми.

— Твое кровоточащее сердце, мальчик. Выбрав тебе человеческую мать, я ослабил тебя.

— Тогда зачем ты…

Адариан снова схватил его за шею, заставив замолчать, это доказывало его идею о нервных окончаниях. Это было больно даже в бестелесной форме.

— Я любил ее, — было ощущения, что эти слова вырвали из горла его отца. Когда он снова заговорил, его голос дрожал от неприкрытых эмоция и агонии. — Я знал, что такое чистое и чудесное существо, как она, никогда не полюбит грязное и проклятое вроде меня. Что бы я не делал, ее привязанность распространялась на других. Я был самым могущественным из всех существ, но единственное чего я смог добиться — она проводила время со мной из жалости к моему одиночеству.

Он горько рассмеялся.

— Я дрался за нее, но она заставила меня извинится перед тем, кто оскорбил ее. После этого она меня даже за руку не держала. Она едва смотрела на меня, и когда это случалось, в ее глазах было разочарование, которые глубоко ранило мою душу.

Да, похоже на его маму. И Ник слишком хорошо знал этот взгляд. Это как тот туалетный монстр, которого он считал реальным и который разрушал мир в его голове. Чирайз Готье полностью осуждала любое насилие. Если дело касалось его задницы, она ругалась, что он не подставил вторую щеку. Но вот смирения он не унаследовал.

— А ты, — презрительно улыбнулся его отец. — Тебя я ненавидел за то, что ты получил часть ее, на которую я никогда не мог претендовать.

Когда Ника наконец понял истинную трагедию наследство его отца, его пронзила жалость. Вечно мечтать о том, что ему никогда не получить.

Любовь, признание.

Наказание богов роду Малачаев за договор, в котором они не принимали участие и войну, в которой им приказали сражаться. В наказание первого Малачая заставили смотреть, как умирает его беременная жена. Чтобы страдать в одиночестве веками.

Никто из них не знал счастья. Никогда. Они не доживали до взросления наследника. Как только их сын достаточно вырастал, чтобы войти в силу, старшему Малачаю суждено было умереть от руки сына.

Навечно.

Его отец нажал посильнее.

— Надо было убить тебя, когда ты родился, — снова зарычав, он отошел, словно боролся с этим желанием и для этого увеличил расстояние между ними. — Но я итак причинил Чирайз достаточно вреда.

Он сморщился от боли.

— Тебя еще не обтерли, когда ты родился, а она уже прижала тебя к груди и поклялась, что никто никогда не причинит тебе вреда. Только через ее труп. Как бы я не хотел забрать твою жизнь, но еще больше я не хотел, чтобы она плакала. Не из-за того, что я с ней сделал. Я итак ей задолжал.

Зарычав, Адариан снова развернулся к нему и сжал его.

— Ты, жалкий мусор, значишь для нее больше всего на свете. Она заботится о тебе, и тебе дали всего лишь одно задание — позаботиться, чтобы с ней ничего не произошло.

Ник попытался заговорить, но отец держал его слишком крепко. Он даже пискнуть не мог.

— Если ты не разберешься с этим и не подчинишь своих генералов, она умрет во всех мирах. Понимаешь? Здесь они заберут ее первую жизнь… из-за тебя!

Ник кивнул, кашляя и хрипя.

Его отец ослабил хватку, чтобы Ник снова смог дышать.

— Поверь мне, никто не хочет выбраться отсюда больше чем я. Так что, пожалуйста, Великий Демон Лорд… — Ник понизил голос, чтобы повторить отцовский рокочущий зловещий тон, — Мистер У-меня-все-силы-а-ты-отстой…

Он начал снова говорить нормально.

— Скажи мне, как мне вернуться? Молю, просвети меня, а великий отец мой, — он посмотрел на него. — Я уже пытался щёлкнуть каблуками. Как-то не вышло. Мне нужно чихнуть или пукнуть в твое направление?

Его отец бросился на него.

— Ты Малачай. Ты сын Разрушителя Мира. Имя тебе Победа. Боль. Страдания. Предательство. Никто не может победить тебя, если только ты не позволишь.

— А, ладно, — сказал Ник с сарказмом. — Тогда пусть все цветет и пахнет. Никакого пота.

Он ударил кулаком в грудь, приветствуя, как древние, затем рявкнул:

— Я принесу тебе победу, Отец.

Отец бросил на него сердитый взгляд.

— Я не один из твоих гнилых людишек, чтобы выслушивать твое чириканье, мальчишка.

Ник фыркнул.

— Ты же мертв? Что мне поделать? Потряси люстру. Ой, мне так страшно. Пожалуйста, не раскачивай стул в углу и не захлопывай дверь перед моим лицом. Не думаю, что мой умишко вынесет это. Тебе возможно придется отводить меня на терапию до конца моих дней. Ну что за люди!

Его отец снова схватил его за волосы. Так, а вот это больно.

— Не искушай меня.

Сжав зубы, Ник попытался объяснится.

— Мама говорит, я унаследовал эту раздражающую черту от тебя.

К его полному шоку, Адариан рассмеялся и отпустил его.

— Вообще-то да. И отвечаю на твой предыдущий вопрос — Лагерре работает на твоих врагов. Именно они разделили тебя.