Кресли Коул - Тень предъявляет права (ЛП)

— Ты должна с кем-то поговорить об этом, — предложил Салем. — Сними этот

груз с души.

Она потерла стучащие виски.

— Ты предлагаешь стать для меня такой жилеткой?

— Только если ты хочешь услышать, как храпит твое зеркало. Из всего того, что я

был в состоянии собрать воедино, я буду просто глупо скучать.

Она пристально посмотрела на него, не в силах понять шутит ли он.

— Тогда почему ты еще здесь?

— Я узнал много нового о нашем таинственном убийце. Немного покопался,

попросил помощи у некоторых очень старых фантомов. Никто не знает столько секретов,

сколько фантомы.

— Расскажи мне, — выпалила она, заинтригованная рассказом о вампире

Дакийском.

— Ходят слухи, что его люди живут внутри извилистой горной цепи. Никто

в

Ллоре не может доказать, что они существуют, даже самые опытные фантомы-шпионы.

Каспион вполне может быть в целом единственным, кто видел Дакию и выжил. Но они

это скоро исправят.

Беттина схватилась за горло.

Почему бы Каспиону не согласится участвовать в турнире?

Он предпочел бы принять смерть от руки ассасина, чем быть с ней? Была ли ему

отвратительна даже малейшая возможность того, что она была его парой?

Салем же продолжил:

— Их вид очень гордый, сильный, но они никогда не ищут пару за пределами

своего пространства. Если Дакийца увидит хоть один чужеземец, они нас так называют,

то ему запрещено возвращаться. Но в твоем случае все иначе. По моим данным, Невеста

Дакийца

тоже

становиться Дакийкой, по их мнению. Таким

образом,

он мог

пойти

домой. Но не после того, как придет к тебе сегодня ночью, на турнир, представ пред

всеми, кому не лень.

— Но он не заинтересовался мною. Помнишь? Он откровенно сказал мне, что не

собирается возвращаться, а он не может лгать.

Естественно, Беттина была бы в восторге от его идеи никогда не возвращаться,

если бы это означало, что Кас будет в безопасности. Тем не менее, крошечная часть ее

задалась вопросом, почему мужчины так легко от нее отказываются. Она никогда не

слышала о вампире, который бы покинул свою Невесту. Никогда.

— Ты этого не видишь, но я пожал плечами. — Салем произнес задумчиво:

— Ты

можешь себе представить жизнь в Дакии? Узнать все о Сфере Крови и Тумана? Я отдал

бы свою правую невидимую руку за такой шанс.

— Живя под землей, внутри горы? Без лесов? Никогда не чувствовать солнца на

лице? Хорошее место, чтобы его посмотреть, но... Скажем так, я рада, что не придется

беспокоиться о том, что Дакийский вернется.

— Я же говорю тебе, что он вернется. И если ты когда-нибудь поедешь в Дакию, я

потащусь с тобой, — заверил ее Салем. — Да, и, кстати, твоя покровительница связалась

с нами, она хочет чего-то нового. Чего-то «смертельно соблазнительного».

Еще заказ? Беттина задрожала от возбуждения. Хотя она продавала ювелирные

изделия на протяжении нескольких лет, она никогда не заботилась о заработке, так как ее

родители оставили ей достаточно богатства, которое Раум продолжал приумножать для

нее.

Если первая цель в жизни Беттины была — чувствовать себя в безопасности, то

вторая была — проходя по оживленной улице видеть, что кто-то носит ее украшения.

Она мечтала об этом, представляя, как будет реагировать.

После нападения, она изменила свой стиль, и начала создавать

свои изделия с

двойным назначением, как ювелирное украшение и как оружие.

Она создавала украшения ручной работы, такие, как кольца с отверстием для яда, а

также ювелирные изделия для тела: сетчатые топы, которые могли бы отразить удар

меча, бронебойные броши, ошейники со встроенными лезвиями.

Чародейки жаждали таких аксессуаров, но детали высокого качества очень часто

было трудно найти.

Беттина любила называть свою работу «смертельный люкс» или «кровавый шик».

Салем смеясь, называл их «убойный шик», заявляя, что «Смертельный — это хит

сезона».

Всякий раз, когда ее одолевала тревога или же Тина вспоминала о несчастье,

постигшем

ее в

мире смертных, она бросала все и шла в

исступлении

творить

в

мастерскую.

Когда Салем впервые увидел ее в таком виде, он усмехнулся:

— Посмотрите-ка на эльфа Киибера с ее маленькими инструментами!

Потом он заинтересовался ее творениями, обеспечив ей первую покупательницу —

за определенную плату, конечно же.

— Обратная сторона монеты в том, — сказал Салем, — что она хочет это получить

в течение двух недель.

— Так быстро?

Беттина поспешила в свою мастерскую, оглядывая свои ювелирные станки. Она

гордилась своей мастерской, и тем, что она была частью всего, что здесь производилось.

Она собрала множество профессиональных резцов, шлиф-машин, бор-машин и

сверл. На одном станке, старомодный штамповочный молот и кайло лежали рядом с

рядом с самыми современными пропановым сварочным аппаратом и паяльником.

На другом станке она держала свои эскизы и катушки с золотой цепью. Уже

одетые манекены стояли с небольшими промежутками по всему пространству.

Чтобы подбодрить ее после происшедшего, Салем изредка заставлял их танцевать.

— Две недели? И что мне делать?

— Отдай ей уже проверенный браслет, если, конечно, не боишься возвращения

вампира. До сих пор не могу поверить, что ты заставила этот механизм заработать, —

ответил Салем.

Беттина рассказала ему о том, как удачно пронзила руку Дакийскому.

— Этот я хочу сберечь для себя.

Хотя ее покровительница была законодательницей стиля... и

внушающей страх

женщиной... Беттина не могла расстаться с браслетом. Он символизировал маленькую

победу, ее первую после нападения.

— Как тебе будет угодно, но будь я тобой, то боялся бы разочаровать

покровительницу даже больше, чем твою крестную. Которая кстати говоря...

— Я тоже ее чувствую.

— Оставляю вас женщин одеваться и краситься, — и Салем, оставив Беттину,

исчез, словно по взмаху руки.

Она поспешила назад из мастерской, как раз когда парадная дверь ее башни со

свистом распахнулась.

Единственное, что одолевало Треана сильнее, чем преданность своему дому

— это

любопытство касательно всего, что относилось к его Невесте. Да, он решил вернуться в

Рун, но только чтобы разузнать побольше.

Или так он продолжал говорить себе. «Ведь я все же собрал вещи?»

Пробегаясь пальцами по корешкам книг, он спрашивал себя, не играет ли с ним его

разум, заставляя воображать то, как хорошо ему было с Беттиной.

Те моменты удовольствия просто не могли быть настолько возвышенными, как ему

представлялось. Ее умное оружие и чертежи не могли быть такими захватывающими.