Анна Гринь - Взмах веера (СИ)

Когда я вновь взглянула на поляну, то я радостью заметила первые зеленые ростки травы, пробивавшиеся прямо сквозь пепел.

— Так‑то куда лучше, ведь правда? — привычно обратилась я непонятно к кому, уж силы земли мне точно ответить не могли.

Улыбка сама собой растянула мои губы, а сердце забилось спокойнее. Все ж таки уроки Балты не прошли для меня даром — ведьма почти палкой вогнала в меня уважение к первоначальной силе магии, заключенной в природе. Закрыв глаза, я легко могла вспомнить множество моментов, когда старая заварэйка с криком гоняла безалаберную ученицу вокруг избушки, выкрикивая проклятия и на ходу пытаясь потушить дымящееся платье.

— Запомни, девочка, — хрипела старуха, успокоившись и присев на трескучую лавку, — уважай силу и власть того, что создает твою силу. Люди живут на земле, а забывают, какой властью она обладает. Вулканы и землетрясения будоражат силу, поврежденную их неуважением. Повсюду по велению глупых богачей чаротворцы заставляют урожаи созревать раньше срока, реки разворачиваться вспять, а горы раскалываться надвое.

Конечно, Балта, в силу своего характера, преувеличивала деяния магов, но ее объяснения задевали душу, так что я раз и навсегда дала себе зарок не вредить первичным силам. Уж лучше пережить гнев людей, чем однажды стать виноватой в их гибели, а хуже того — лесов, озер или цветущих равнин.

Рано или поздно повреждение магической паутины в этой зоне привело бы к гибели всего живого на несколько километров вокруг. Неприятное последствие появления в здешних краях мага — недоучки.

Среди деревьев на той стороне произошло какое‑то движение, и я мгновенно насторожилась, присматриваясь к кустам, пара из которых вздрогнули.

— Выходи! — хмуро велела я. — Если хоть каплю понимаешь в магии, то знаешь, что я без труда справлюсь с любыми попытками с твоей стороны.

«Или колечко отрикошетит…»

Последняя мысль настолько меня успокоила, что когда из кустов выбралось самое странное создание, какое я только могла представить, не дрогнула, не заорала и не попыталась убежать.

«Перерожденный собственной персоной», — подсказал мозг, и я была вынуждена с ним согласиться.

Несколько минут мы просто смотрели друг на друга, испытывая все возрастающее напряжение. Сердце, учащенно бившееся в груди, постепенно замедляло свой неправильный ритм, давая мне шанс как следует обдумать и оценить этот момент.

Почти сразу я поняла, что вижу неправильного перерожденного. Дело было даже не во внешнем виде монстра, хотя подобное создание напугало бы кого угодно, ведь не каждый день увидишь шестилапого волка с двумя парами глаз, иглами длиной с ладонь от затылка и до трех вздыбленных хвостов. Перерожденных всегда можно было узнать по этим странным аномалиям с числом частей тела. Именно поэтому Рэндалла при появлении на свет чуть не убили, испугавшись, что в королевской семье родился монстр. Но киашьяру повезло, странность его второго облика была почти единственной пугающей чертой. Иногда ему сложно было контролировать себя, но с появлением Виры королевство вздохнуло спокойнее — моя сестра, если и не утихомиривала его секундные вспышки гнева, из‑за которых он мог потерять над собой контроль, то во многом смещала их в более спокойную фазу.

Помня о примере Рэнда, на монстра по ту сторону поляны я смотрела уже с меньшим страхом, хотя настороженность никуда не делась. Перерожденный так же замер в выжидательном напряжении, готовый при любой опасности для себя броситься на меня или обратно в лес.

Именно то, что легард не атаковал сразу же, как только я вышла из кустов, заставляло медлить и не делать поспешных выводов. Постояв еще несколько минут, я вдруг осознала, что глаза у страха все же велики, раз я заведомо решила, что передо мной взрослый монстр. Прикинув размеры перерожденного и мысленно сопоставив их с указанными в книгах, которые я когда‑то изучала, пришлось признать, что это всего — навсего волчонок.

Это добавляло свои трудности.

Несколько раз я уже видела перерожденных раньше, когда осторожно следовала за Клантом по приграничью с княжествами, где он вел охоту на монстров. Киашьяр не знал, что я внимательно наблюдаю, затаившись в облике Уарры, присматриваюсь, изучаю. Однажды мне даже довелось уносить ноги от одного перерожденного, решившего подзакусить такой аппетитной добычей, как девчонка — подросток. Перекинувшись в волчицу, я уносила ноги, голову и шкуру так быстро, что не ожидавший подобного монстр лишь клацнул зубами на прощание моему хвосту.

Монстр был совсем молодой, как потом рассказывал мне киашьяр, описывая свои похождения. Еще Клант заметил, что чаще всего самые молодые перерожденные — самые злобные.

Тот раз напомнил, что никто не поймет, княжеские кости останутся под кустиком от меня или самого обычного человека. Бег по пересеченной местности в волчьей шкуре, когда за спиной еще немало километров я чувствовала дыхание опасности, аукнулся мне неделей восстановления магического уровня, ведь на то, чтобы не отбить лапы — они же руки и ноги — приходилось расходовать энергию. Следующие после этого дни я на занятиях в академии держалась в тени и заработала пару выговоров за неспособность создать банальный огненный светлячок.

Глядя в безумные глаза перерожденного, я медленно переступила с ноги на ногу, и тут же в моей голове прозвучал дикий вой, в котором отчетливо слышалось: «Не подх — х-ход — д-ди!»

Опешив от неожиданности, я округлившимися глазами уставилась на это существо, не понимая, каким образом оно заставило меня слышать его мысленную речь. Даже с обычными легардами подобное у меня не получалось, хотя Клант несколько раз объяснял принцип действия, и я пробовала создать правильную магическую связь, но, как со смехом повторяла бабушка Клео, есть вещи, научиться которым нельзя, с этим нужно появиться на свет. Или стать выбранной киашьяриной, как Вирена.

«Убирайс — с-ся!» — завопил монстр, раззявив пасть с кривыми клыками.

Но я не собиралась уходить, страх окончательно меня покинул. Я видела, что перерожденный меня боится больше, чем я его, а значит, он уже оценил наши шансы. Как оказалось, у меня вероятность победить в схватке куда реальнее.

Приятно, что уж там говорить!

И тут до меня вдруг дошло, почему я слышу мысленную речь перерожденного. Как бы там ни было, а передо мной сейчас находился легард, пусть и одурманенный своей почерневшей кровью, заставлявшей его жаждать разрушений. Но это был легард, молодой, испуганный, возможно случайно сюда попавший. Это я так же не отбрасывала, ведь почему‑то же поляна оказалась выжжена совсем недавно, и, при этом, ни в городе, ни в деревне никто не судачил о странностях.