Тэмми Блэквелл - Время лечит

— Эммм…все? — Я порыскала по своей памяти в поисках дыр и белых пятен, и остановилась на моменте с волком с серыми глазами. — Да. Думаю, я помню все.

Особенно превращение. Такая боль надолго запоминается.

— А не должна?

Талли рылась в холодильнике.

— Первое превращение — очень травмирующий процесс. Человеческий мозг некоторых долго не может принять память зверя.

— Потому что Волк-Скаут не думает как Скаут?

Талли закинула в микроволновку мой любимый чебурек с курицей.

— Да. Она полагается на инстинкты и чувства, а не на логику.

— И ее сильно отвлекают всякие зайцы и белки.

— В волчьем обличии еда — твой главный приоритет. Моя работа заключается в том, чтобы на охоте ты не сделала что-нибудь, что подвергнет тебя или Стаю опасности.

— Что-нибудь… глупое?

— Непредусмотрительное.

Микроволновка звякнула, и Талли вынула контейнер и разложила содержимое по тарелкам. Потрясно уметь готовить. Я бы умудрилась превратить все в сырно-рисово-куриный кирпич.

— Ночью я связываюсь с каждым и заставляю их мыслить как люди.

— Что они слышат, когда ты с ними говоришь? Будто ты стоишь рядом, или это как астральный телефон?

Талли подула на вилку, что было очень мудро. Я буду скучать по коже с обожженного языка.

— А ты не помнишь?

Я вспомнила голос, говоривший со мной прошлой ночью. Строгий, властный, совсем не похожий на девчонку, сидевшую напротив меня.

— Ты говорила со мной?

— Я три раза спросила кто ты, прежде чем ты вытолкала меня из головы. — Она перестала жевать и посмотрела на меня. — Кстати, как ты это сделала? Мне знаком только один оборотень, который так может.

Я вытолкала? Может, тряска головой сработала.

— Не знаю. Мне не понравился голос в моей голове, и он перестал раздаваться. — Я доела последний кусок. — А кто еще так может?

После весьма драматичной паузы Талли прошептала:

— Лиам Коул.

Само собой, брат Алекса мог затыкать Провидиц. Если кто и мог, то только он.

Он вообще был супер-оборотнем, превращался в любое время и делал всякие такие невозможные штуки. Самый доминантный доминант.

— Но не Алекс, так? С ним ты могла говорить?

— Только если успевала вставить слово. – Она улыбнулась. — Скаут то, Скаут это… — Ее улыбка была грустной. — Он так тебя любил.

Я почувствовала знакомый комок в горле.

— Я его тоже любила…Талли, а может кто-то остаться волком? Ну, знаешь, застрять в звериной форме?

Талли удивленно глянула на меня. Я так внезапно сменила тему.

— Не думаю. Многим сложно оставаться в форме зверя несколько часов раз в месяц, даже тем, кто очень старается. Вряд ли кому-то удастся удерживать ее постоянно.

— Но что если это случилось? Нечто, что мешает превратиться обратно в человека?

Талли поняла, о чем я, и нахмурилась.

— Скаут, я уже говорила тебе, ты не могла видеть Алекса на кладбище.

— Я не…

— Он мертв, Скаут. Ты знаешь это, правда? — Она сверлила меня голубыми глазами. — Скажи, что ты понимаешь: Алекс умер и никогда не вернется.

— Я была там, и видела, как гроб опустили в землю.

— И все равно говоришь, что он пришел на свои же похороны. Скажи мне, что понимаешь: он мертв.

Я вновь подумала о волке с серыми глазами.

— Алекс мертв, — сказала я. — И он никогда не вернется.

Остаток дня прошел довольно мирно. Я провела большую часть времени с Энджел, которая не особо поверила в историю с волшебной таблеткой, исцелившей меня. Поэтому она решила провести медосмотр. В понимании семилетнего ребенка медосмотр заключался в тыканье пальцами и попытках расковырять шрамы. Я была уверена, что на следующее утро вся буду покрыта мелкими ссадинами.

В свободные от осмотра минуты я перечитывала книгу доктора Смита об оборотнях. Я и так знала ее наизусть, но, тем не менее, во мне горел огонек надежды на наличие в книжке строчки о превращении обычного человека в шифтера. К сожалению, чудесные главы с ответами волшебным образом не появились.

Вечером я поехала на базу на своей новой машине. Я была готова ненавидеть ее из-за того, откуда она взялась, но она была классной. После часа в дороге мы сроднились, и я по уши влюбилась. Я назвала машину Джорджем и пообещала заботиться о нем — регулярно заправлять, менять масло, каждый месяц проверять давление в шинах и никогда-никогда не разрешать Джэйсу оставлять свою грязную спортивную форму на заднем сидении в жаркие летние месяцы. Ни одна машина не перенесет таких издевательств.

Когда я приехала, вся стая уже была в сборе. Они тусовались на заднем дворе, где бабушка много лет назад обустроила кострище. Мне всегда казалось, что она вложила слишком много сил в создание места для жарки зефира и сосисок. Яму с костром окружали красивые скамьи, вырезанные из дубовых бревен, на каждой из которых могло бы поместиться четыре взрослых человека. Они стояли в три ряда по пять штук, окружая яму. Пятнадцать скамеек — многовато для маленькой семьи, но вполне хватало большой стае оборотней.

Я направилась к кострищу, где молодые шифтеры жарили сосиски. Взрослые организовали несколько мангалов с бургерами, цыплятами и беконом. По дороге я заглянула в Макдональдс за большой порцией с биг маком, но от запаха еды в воздухе желудок все равно заурчал. Я надеялась, что метаболизм оборотня сделает свое дело, иначе я уже к концу недели стану весить 200 кг.

— Ты пришла! — Маки встал и снова загородил мне путь. — Да у тебя просто стальные яйца.

Я раздраженно выдохнула.

— У меня вообще их нет: если ты не заметил, я девочка. А теперь, во второй раз за сегодня, свали с моей дороги.

Маки не торопился и елозил взглядом по моему телу, остановившись на груди. В футболке и джинсах я чувствовала себя более голой, чем прикрытая купальником Талли.

— Думаю, ты уже давно не девочка, Скаут.

Он потянулся и коснулся пряди моих волос.

— Если ты не уберешь свои грабли, я тебе все пальцы переломаю.

— А, так ты любишь грубости.

Шифтеры не особо сильные и быстрые, но их мышцы всегда в тонусе. Я не смогла бы отжать внедорожник от груди или пробежаться со скоростью молнии, но вот вывернуть руку Маки за спину так, чтобы ниндзя могли позавидовать, еще как могла.

— Да детка! Сделай мне больно!

Серьезно? Я даже не знаю, как поступить с дурачком, который хочет , чтобы ему навредили.

— Ты же понимаешь, я могу сломать тебе руку, правда ведь?

Он усмехнулся.

— Меня заводит одна мысль об этом.

Ептить.

— Чувак, ты не в ее вкусе.

Рядом с нами возник Джэйс, на руке которого балансировал огромный поднос с едой.

— Да я просто хотел поближе познакомиться с твоей маленькой сестричкой. Она клевая. Уверен, ты рад, что вы не родня, и ты можешь впендюрить ей.