Марина Леванова - Давным давно

КайданОрадусДанар сложил руки на груди и с интересом наблюдал за тем, как двигается Джим. Сначала неуверенно, затем всё лучше и лучше, движения выходили вымеренными, чёткими и одновременно изящными.

По мере исполнения его брови удивлённо ползли вверх. Он даже не обратил внимания на безобразие, творящееся прямо рядом с собой, а ведь в другой раз он ни за что не потерпел бы такое самовольство в своём классе.

Когда Джим остановилась, в классе было очень тихо. Она посмотрела в сторону юношей. Те жестами показывали, что у неё всё прекрасно получилось. Перевела взгляд на наставника. Он внимательно рассматривал её, а потом так же молча начал показывать новые движения. Джим внимательно следила за ним, а потом присоединилась. «Надо сейчас сосредоточиться, повторить и запомнить все движения. И ничего страшного, если вдруг не получится. Она потом всё покажет Арни, а он уже, глядя на это безобразие в её исполнении, поправит и расскажет, как надо делать правильно. Даже больше: они будут делать это вместе».

Джим почему-то вспомнился тот день, когда Алисия напросилась с ней на её тренировку. Тогда особенно ничего не выходило и толком не получалось, но зато девушка наблюдала за ней с таким восторгом, что Джим, видя это, каждый раз начинала спотыкаться ещё больше, вызывая тем самым снисходительные улыбки со стороны.

Именно в тот день было принято решение — больше никого с собой не приглашать, особенно когда не всё гладко и хорошо получается и есть над чем ещё работать. Ну, и чтобы лишний раз, конечно, не краснеть за себя.

Она узнала тогда, что среди воинов не все выпускники, а есть три человека, которые ещё целый год будут учиться вместе с ней в стенах академии. Трое юношей, в совершенстве владеющих этим искусством, это для Джим было хорошо, как сказал мастер. А вот с Аниеллем и Гленом ей придётся распрощаться, как и с множеством других выпускников. Джим помнила, что расстроилась и долго не решалась подойти и спросить, где они будут проходить свою практику, сомневаясь, есть ли у неё на то право. Но юноши сами рассказали, куда попросились — далеко на север, на самый дальний рубеж Стены, что считалось самым крайним пределом или же, как говорили в академии, самым первым.

Джим сама не заметила, как отработала все новые движения, быстро со всеми попрощалась и ушла из класса.

Добрела до общего двора и направилась оттуда к стене расписаний. Учебный год двигался к своему логическому завершению и в расписании каждый день появлялись всё новые даты пробных срезов по основным предметам.

С учётом чего свободного времени становилось ещё меньше, и радости это никому не добавляло.

По негласному решению к срезам друзья стали готовиться вместе. Началось это не так давно, но уже успело стать традицией: собираться всем вместе поздним вечером в дальнем вспомогательном корпусе Б, в небольшой комнатушке Джим.

Тот памятный день был выматывающим для всех. Мало того, что друзья практически не спали всю ночь, готовясь каждый у себя к предстоящим испытаниям, так накануне этой ночи они умудрились ввязаться в драку со студиозами второго курса прямо в столовой (первый курс уже не рисковал задирать их неразлучную четвёрку). За что последовало неминуемое наказание в виде работ на этой самой столовой до позднего вечера.

Поэтому когда подошло время снова идти готовиться и заниматься, все едва держались на ногах и были уставшими и злыми.

Джим доплелась до своей комнаты и засела изучать конспекты, с улыбкой поглядывая в окно. Первой в тот вечер объявилась Алисия. В дверь скромно постучали и не решались войти даже после настойчивого приглашения. Поэтому Джим сама распахнула её и остолбенела, увидев за дверью испуганную девушку, в сомнениях переминающуюся с ноги на ногу и теребящую в руках кучу тетрадей. Её последующая тихая фраза, не допускающая каких-либо возражений или сомнений: «Будем заниматься вместе, у меня более полные конспекты». И вот она уже стоит внутри комнаты, рядом со столом, аккуратно раскладывая свои тетради на свободное место.

Следующим появился Виттор с огромной сумкой, от которой потрясающе пахло сдобной горячей выпечкой.

Постучал и, не дождавшись приглашения, тут же ворвался в комнату. Увидел их двоих, вместе сидящих над конспектами над столом, довольно усмехнулся и занял место рядом. Он не впервые угощал их после занятий сладкой сдобой, но обычно это происходило в школьном саду, перед тем, как они расставались на ночь. Джим неоднократно задавалась вопросом, откуда у него в столь позднее время может быть такое угощение, но не могла заставить себя спросить. Подозрения, конечно, имелись, но говорить об этом не хотелось.

Аллиар появился следом за Виттором с огромной стопкой книг и со словами: «Я не понял! Такое собрание и без меня?! Непорядок!» Свалил на середину стола кучу книг, громко подтянул к себе единственный оставшийся в комнате незанятый стул и уселся в свободном месте, по-хозяйски откопав в сумке самую огромную булку. Они спорили, читали, заставляли друг друга по несколько раз пересказывать выученный материал и с удовольствием поглощали сдобу.

Глубокой ночью или, если быть точнее, ближе к утру, дверь в комнату Джим снова медленно отворилась. На пороге стоял озадаченный юноша. Арникус с интересом рассматривал представшую перед его глазами картину.

На кровати Джим спокойно умещалось четверо представителей учащихся академии, и было совершенно непонятно, как они смогли туда все уложиться и при этом так сладко спать. Юноша тихо вошёл в комнату, остановился возле стола, поднял первую попавшуюся тетрадь, бегло пробежал глазами по содержимому.

Методично пересмотрел названия учебников, разбросанных по столу. Подошёл к кровати и долго стоял рядом.

Он тихо присвистнул от удивления, когда хрупкая девушка по-хозяйски закинула на Джим ногу и притянула её к себе за шею, уткнувшись носом в её короткие волосы. Он ещё какое-то время озадаченно рассматривал друзей Джим, потом отвернулся и нехотя направился к выходу из комнаты. На его лице блуждала загадочная улыбка.

Раннее утро в лице одного из представителей многочисленных родственников Алисии застало друзей спящих в обнимку на узкой кровати Джим. Юноша кричал и возмущался над «кроватью стыда и позора всего их многочисленного рода», стараясь как можно сильнее пристыдить сестру (или кем она там ему доводилась), рассказывал о чести и о кодексе, моралях и принципах (кого — непонятно). Четверо заспанных ребят очумело таращились во все глаза на бегающего из угла в угол родственника Алисии и никак не могли понять, в чём их преступлении.

Алисия пряталась за спину Джим от осуждающего взгляда родственника и наотрез отказывалась подчиниться: вылезти с «кровати греха» и проследовать к себе в комнату для приведения себя в подобающий вид перед экзаменами. Через какое-то время комнату и коридор постепенно заполонили остальные её родственники. На каждое новое обвинение девушка тихо всхлипывала и сильнее жалась к Джим. Из всех высказываний в адрес Алисии и нехороших беспринципных её якобы друзей (воспользовавшихся доверчивостью юной особы) Джим запомнила лишь одно: мол, «один, ну двое куда ни шло, но трое — это уже ни в какие рамки приличия не лезет».