Александр Арбеков - О, Путник!

— Спасибо, Сир. Премного благодарен!

— Так вот, к вопросу о Родине… — я задумался и загрустил.

— «Pro aris et focis!» — воскликнул ТОСИНАРИ, незаметно и плавно появившись на поляне. — Сир, как говорил Цицерон: «За алтари и очаги!». Вечная истина. В данном случае не мы будем защищать свои, а Арктуриане. Так что их дело правое, а наше нет.

— Князь, а где саке и фейерверки!? — весело воскликнул я. — Где юные девы, пронизывающие нас насквозь, где старина Звизгун!?

— Вот тебе Звизгун и всё к нему прилагающееся, — сурово произнесла ГРАФИНЯ, выходя на поляну с полным подносом. — Юные девы ждут, не дождутся тебя, новоявленный Казанова, вон там, за теми зарослями! А возможно, это и вовсе не юные девы, а кто-то другой или что-то другое, всегда готовые к перекусу одиноким, заблудившимся в самом себе, Путником.

— Ты о демонах внутри нас? — я саркастически усмехнулся. — За что люблю вас, Ваше Сиятельство, так это за глубину мыслей и отточенное чувство юмора.

— Благодарю, Сир.

— Ваше Величество! Всё-таки, что будем делать с Арктурианами? — нервно произнёс ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. — Цена вопроса — один плевок!

— Не терплю цинизма, фанфаронства и мании величия! Плевок сделать легко, но намного труднее им куда-либо точно попасть, или, в случае необходимости, соскребать его с того места, куда плюнул! — буркнул я. — Готовьте БУЦЕФАЛА и шлифуйте трубы. Завтра я отправляюсь в Систему Звезды Арктур на мирные переговоры.

— Что!? — одновременно и с ужасом воскликнули мои соратники.

— У них есть там какая-нибудь кислородная планета, на которой буйно колышутся травы, и тёплое море нежно ласкает пустынный берег?! — живо поинтересовался я.

— Нет, Сир!!!

— Ладно, Буцефал пусть постоит в стойле. Но трубы шлифуйте. Трубы, — они и в Африке трубы!

— Сир!? — застонала ГРАФИНЯ.

— Космолёт мне с фотонной трубой, бешено извергающей всё испепеляющую энергию!!!

— Сир!? Какой космолёт, какая фотонная труба!? Это уже давным-давно вчерашний день! — рассмеялся ПРЕДСЕДАТЕЛЬ.

— Да? Жаль… Ладно, обойдусь Порталом, — огорчился я. — Но это скучно и пресно. Властелин Вселенной должен являться своим подданным во всей своей красе, величии, шике и блеске! Не помешали бы оркестры, салюты, огонь и дым!?

— Сир! Но Арктуриане пока ещё не Ваши подданные! — буркнул ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. — А огонь и дым мы организуем. Не оставим от их звезды и флота ни пылинки, ни соринки.

— У вас с ними что-то личное, сударь? — подозрительно спросил я. — Чего это вы так беспокоитесь по данному вопросу?

— Ничего личного, Сир! Живу и дышу только ради одной великой цели! — Глорианин вытянулся в струнку.

— И какова же она?

— Империя превыше всего, Сир!

— Молодец! Так держать! — хмыкнул я. — ГРАФИНЯ!

— Я подле Вас всегда, Ваше Величество, моим острым кинжалам не страшны никакие космические бездны, кишащие злобными врагами! Империя превыше всего!

— Да, что-то произошло с этим миром, — задумчиво произнёс я. — Преданность и верность окутывает его, как первый холодный снег покрывает нежные розы, которые, возможно, расцветут в апреле на заре.

— Сир, гениально! Мысль внесена в анналы! — воскликнул Придворный Летописец, прорвавшийся сквозь сплетение ветвей.

— Красавец, умница, поэт… — раздался из глубин мироздания тихий шёпот МАРКИЗЫ.

— Что есть, то есть, — улыбнулся я. — Господа, позвольте вас на время оставить. Разберусь с Арктурианами и вернусь. До встречи…

Вскоре я парил в бездонном чёрном пространстве, любуясь самой яркой звездой в Северном Полушарии.

— Сир… — рядом внезапно возникла МАРКИЗА.

— Я ожидал вашего появления, Миледи, как ожидает молодой петушок явления зари, — беспечно и весело произнёс я.

— Что с Вами происходит, Государь!? Вы не больны?! — встревожено спросила девушка.

— Ничего особенного… Вот, думаю, как решить проблему с Арктурианами, — буркнул я..

— Не ври! Слушай, с меня довольно! — вспыхнула МАРКИЗА. — Мне надоело это вечное и бесконечное смятение чувств, это вялая неопределённость! Делай что хочешь, сублимируй меня, расчленяй, сажай на кол, разорви на части Горными Жеребцами, но так больше продолжаться не может! Давай поговорим серьёзно! Надо что-то делать и решать.

— Мне плохо, моя девочка…

— Не обращайся так ко мне!

— Мне очень плохо…

— Я понимаю…

— Ничего ты не понимаешь, дурочка! — я тоскливо посмотрел на огромный матовый шар, появившийся из ниоткуда. — А вот и наши Арктуриане! Тут, как тут, родимые…

— И чего же я такого не понимаю? — возмутилась МАРКИЗА.

— Мне нужно сделать выбор, а я на это неспособен! — застонал я. — Перед тобой великий, бесстрашный, бессмертный и могучий Император! А вот на окончательное решение он не-спо-со-бен!!!

— Разум дан нам для того, чтобы находить в тысячах путях один, самый верный, — раздражённо сказала МАРКИЗА. — Это правило применимо и к путешествию, и к решению математической задачи, и к отгадыванию загадки, и к разгадыванию кроссворда, и к любой жизненной ситуации. Оно касается и любви.

— Ты абсолютно верно говоришь, — печально произнёс я и загрустил. — Но, увы…

— Ну и что мне в данной ситуации предпринять? Сделать себе харакири, отрубить тебе голову или оторвать твой вялый член!?

— Что!?

— Ну, слава Богу, взбодрился, воспрянул духом и возмутился! Всё-таки, что с тобою происходит?!

— Знаешь, жила была когда-то на планете Земля одна дама, — я сгустил Единое Поле, нашёл в нём Квантовый Тоннель и отправил космолёт Арктуриан в другое Измерение. — Так вот. Звали её Сэй-Сёнагон.

— Ты что, зациклился на Японии?

— И на ней, и на тебе…

— Где твой меч!?

— В предчувствии встречи с тобой мой меч всегда наготове, — грустно улыбнулся я. — Он в штанах…

— Боже мой! — простонала девушка. — Да, крайне тяжёлый и запущенный случай!

Мы помолчали, погрустили. Прямо перед нами, снова из ниоткуда, возник ещё один гигантский блестящий шар.

— Слушай, ты что-нибудь понимаешь во всех этих Пространственно-Временных Туннелях, в природе Единого Поля, в Пси-Телепортации и в Пси-Сублимации и во всей остальной ерунде, которая нас окружает? — задумчиво спросила МАРКИЗА.

— Я — абсолютный ноль…

— И я такая же…

— Смех и грех…

— Да, ибо…

Мы снова грустно и задумчиво помолчали. Космолёт был отправлен мною куда-то по назначению. Куда? Чёрт его знает. Назначение, оно и есть назначение. Ибо…

— Ты что-то говорил про эту, как её … Сэй-Сосё?

— Сэй-Сёнагон… — мудро усмехнулся я.

— Ну и что там с нею приключилось?

— Так вот… — поморщился я. — Есть в её «Записках у изголовья» одно известное стихотворение.

— И кому же оно известно, если не известно мне?

— То, что известно нескольким избранным, известно, кроме них ещё и Богу, а этого вполне достаточно! — возмутился я.