Шеррилин Кеньон - Инстинкт (ЛП)

Ник встал, шокированный от того, что наконец-то получил ответ от Ксева.

Ксев знал первого Малачая.

Да ну…

Хотя он знал, что Ксев был старым, самым первым генералом Малачая, до этого момента он не представлял насколько. Как и не знал, что Ксев родственник Малачаев, что он знал Монакрибоса.

— Ты был там с самого начала?

Он резко кивнул.

— Хотя мы были друзьями, во время первой войны богов, я боролся против Малачая и его армии. Против собственной матери и ее сестры. Из-за меня был побежден, проклят и порабощен твой великий предок. Именно за это предательство меня предали и наказали те, кого я считал союзниками, включая моего собственного брата, который больше никогда не поверит мне. Ни за что. Моя мать и тетя преподали мне хороший урок о том, как доверять другим, и я отлично его усвоил. Не важно, сколько даешь, не важно сколько крови проливаешь, в итоге верят в любую ложь, которую захотят. Видят лишь худшее, когда ты даешь только лучшее. И ничего нельзя сказать или сделать, чтобы изменить мнение других.

В глазах Ксева отражалась его боль.

— Правда никогда не всплывает из-за яда, которым поливают тебя твои враги. Так что я не жду, что ты мне поверишь. Никто не верит. Моя мать лично позаботилась, чтобы никто не в коем случае не поворачивался ко мне спиной.

— Погоди, — сказала Коди, нахмурившись. — Война закончилась из-за генерала сефиротов, Джареда.

— Нет, он наивно предал свою армию сефирилов ради темных сил, подвел своих солдат, но именно я был богом, который покончил с войной, чтобы выкинуть Мавронимо из этого мира. Так что, когда Брейт покинула своих братьев и сестер из-за сделки, которую они заключили против ее дитя, именно моя кровь запечатала изначальные ворота Азмодея. Моя кровь не дает попасть им в этот мир.

Коди ахнула.

— Именно поэтому ты кровный генерал Малачая. Это ты запер Азура и Нойра в их тюрьмах.

Ксев медленно кивнул.

— Нужна моя кровь и магия Малачая, чтобы выпустить их в эту реальность.

Ник не двигался, пытался осознать все и не сойти с ума в процессе. Мавронимо, это имя одинаково и в единственном и во множественном числе, был чистой тьмой. Великое зло, породившее трех первых темных богов — Азуру, Брейт и Нойра.

После запретной любовной интрижки, которая закончилась трагически, Брейт родила первого Малачая и наблюдала, как ее дитя прокляли светлые боги, потребовав принести в жертву жену и дитя Малачая, чтобы умилостивить их.

У Брейт было разбито сердце, ей не за чем было больше жить, и она исчезла, оставив сына на милость двух злобных родственников, Азуры и Нойра.

Чтобы больше никогда не увидеть свое дитя, если она хочет, чтобы тот жил.

С того момента как их заперли вне человеческого мира, Азура и Нойр пытались вернуться и снова начать войну, которую проиграли. Каждого генерала Малачая старались перетянуть на свою сторону древние боги и сам Малачай, рожденный их оружием и пешкой. Без Брейт Азура и Нойр потеряли тотальный контроль над Малачаем, и не могли заставить его выполнять их приказы.

Как они ни старались, не могли полностью завладеть им. Так и установился баланс между добром и злом.

До этого момента.

Ник был чудовищем иного рода. Никто не знал почему, но он был гораздо сильнее своих предков. Он один мог склонить весы в сторону темных богов и позволить им наконец-то разрушить Калосум и навсегда изгнать свет из мира людей.

Что еще хуже, в будущем что-то вернет Брейт домой. Что-то, что заставит Ника встать на ее сторону против мира, вместе они устроят Армагеддон.

Хотя никто не знает, что же случится.

Даже Амброуз.

Было лишь известно, что Нойр и Азура изо всех сил старались завладеть Ником… Если они доберутся до него, он будет в еще худшем состоянии, чем Ксев, и больше не познает свободы.

Никогда не будет человеком.

Но еще существовало пророчество, в котором говорилось, что Ник будет единственным Малачаем, который изменится и встанет на сторону добра. Если они смогут привязать его к Калосуму, то навсегда изменят ход истории.

Все зависело от него одного. Но проще сказать, чем сделать, ведь Малачай был рожден от чистого гнева и ненависти, рожден от насилия, чтобы его совершать. Ему свойственно было причинять вред и источать яд, убивать и калечить. Любовь и доброта не давались ему легко. Никто до Ника не понимал значение этих слов. Да и Ник понимал лишь благодаря своей святой матери.

Если он ее потеряет…

Все изменится, он потеряет себя во тьме и станет бездушным Малачаем. Бесчувственной непобедимой машиной.

Коди нервно рассмеялась и посмотрела на Ксева.

— Блин, не удивительно, что Калеб так нервничал по поводу твоего освобождения.

Ник нахмурился.

— Ты о чем?

Она глубоко вдохнула.

— Разве ты не понимаешь, Ник? Ксев один из ключей к темнице Нойра и Азуры. Именно поэтому он так опасен свободным. Пока Ксев остается в этом измерении, ты на шаг ближе к тому, чтобы стать тем, кем не хочешь. Он не просто бог, он ключ.

Пусть так, но Ксев ничем не заслужил, чтобы его бросили в яму для надругательства и заперли там. Для него безразличие к жизни других было гораздо ближе к тому, чтобы стать Малачаем, чем его глупое желание дать шанс кому-то, кто нуждается в доброте, хотя и утверждает обратное.

Пока это проявление милосердия вредило только Нику, а не кому-то, кто был важен для него, он мог пережить последствия. Он не хотел быть тем парнем, за которого думают другие.

Но у него был еще один вопрос к Ксеву.

— Кто твоя мать?

Ксев приподнял свои ярко-синие брови, еще одна часть его проклятия, и назвал имя, которое Ник меньше всего ожидал услышать.

— Азура, перворожденное зло, она соблазнила моего отца, Верлайна, пытаясь контролировать и манипулировать им. Я был для нее всего лишь инструментом, источником постоянных издевательств над отцом, который презирал меня за то, что я связывал его с ней, — он сглотнул. — Как и ты, я был рожден от двух воюющих существ, что в итоге отразилось и на мне. Но в отличии от тебя, я никогда не выбирал добро или преданность Калосуму. Вместо этого я наносил удары по матери, желая заставить ее пожалеть и проклясть мое зачатие и рождение.

— А твой отец? — спросила Коди.

Ксев горько засмеялся.

— А что с ним?

— Разве ты не предан ему?

Его лицо окаменело, он отвел взгляд.

— После того, что они с Калебом сделали со мной, я больше не предан никому. Мы прекрасно понимаем друг друга. Верлайн никогда не хотел быть моим отцом, я никогда не хотел быть его сыном, — но Ник не упустил боль, которая стояла за его сухим тоном. То, что они отшвырнули Ксева, ранило его так сильно, что он встал перед выбором, перед которым Нику пришлось встать в ситуации с собственным отцом.