Анастасия Штука - Путь к Истоку

Пропустили ее на удивление легко, хотя Яснина и различила пару внимательных изучающих взглядов, прошедшихся по ней, а затем исчезнувших, словно рассматривающие ее люди убедились в том, что она для Мораввы не представляет никакой угрозы. Колдунья хмыкнула. Да, они запели бы по-другому, узнай, какие планы на нее были у их князя. Почему-то Яснина была более чем уверена в том, что жители страны представляли свою будущую княгиню несколько иначе. Мысли, вернувшиеся к неприятной теме, испортили ей настроение, заставив недовольно нахмуриться и пришпорить лошадь, переходящую на бег.

На ночь она остановилась в той же деревушке, где была приветливо и радушно встречена совершенно преобразившейся и цветущей женщиной, в которой с трудом признала крестьянку, в чьей избе останавливалась на ночлег в первый раз. Куда-то исчезла без следа та забитая, робкая и неуверенная в себе сломленная вдова, больше напоминающая серую тень, а не живого человека. Сейчас на нее с улыбкой смотрела молодая и сияющая счастьем сероглазая красавица, чей тонкий стан подчеркивало яркое и нарядное платье из алой парчи, а в длинную и толстую светло-русую косу были вплетены шелковые, расшитые серебром ленты.

Видимо, приняв колдунью за свой счастливый талисман, она уговорила ее остаться на ночь в преобразившемся домике, торопливо накрывая на стол, доставая самое лучшее угощение и стремясь изо всех сил угодить Яснине, с улыбкой наблюдающей за ее метаниями по избе. Присев на краешек покрытой сукном скамьи, она робко призналась, что сосед — охотник позвал ее замуж, а она, к огромному неудовольствию родственников мужа и своей семьи, отводившим для нее лишь роль бедной и заморенной вдовы, которая до конца своего века должна была оплакивать кончину постылого мужа, ответила согласием. Ольжана привыкла к пересудам и сплетням за своей спиной и старалась не обращать на них внимания, но не могла не расстраиваться из-за того, что бывшая свекровь прилюдно с презрением бросила в лицо ее будущему мужу, что он женится на пустой бабе, не способной даже зачать ребенка. И хотя в любви мужчины она была уверена, но зерно сомнения посеялось в ее собственной душе. Ведь Рут был одним из самых завидных женихов в округе, а она и на самом деле так и не смогла родить ребенка от своего покойного мужа, и история могла повториться и с новым браком.

Яснина довольно резко, не стесняясь в выражениях, объяснила молодой женщине, что для зачатия детей нужны двое, а если ее мужу было столько лет, что боги не преминули довольно быстро прибрать его на тот свет, то и детям было взяться некуда, потому что пустым бывает не только чрево женщины… Слушая ее, крестьянка краснела, бледнела, но невольно соглашалась с ее доводами, хотя и не была окончательно переубеждена. Когда Ольжана отвернулась к печи, в которой настаивался малиновый чай, Яснина убрала со стола руку, перестав выводить ногтями на вышитой скатерти замысловатые узоры, и слегка щелкнула пальцами, посылая в спину ничего не подозревающей женщине заклятие. Уголки ее полных губ приподнялись в довольной и слегка насмешливой улыбке: кажется, она немного перестаралась, хотя с другой стороны, дети в деревнях всегда были самым главным богатством своих родителей. Так что Ольжана и ее охотник не должны сильно расстроиться рождению первой тройни: близнецов-парнишек и прелестной малышки…

Когда колдунья проезжала подъемный мост, отделяющий Литору от льнущих к надежной и мощной стене многочисленных деревушек, начал накрапывать мелкий и промозглый дождик. Небо, с утра хмурящееся темными и тяжелыми клубами облаков, окончательно затянулось непроницаемой пеленой и посерело, превращая и без того безрадостный день в мрачный и мерзкий. Холодные капельки плавно обтекали всадницу и притомленную кобылку, отскакивая от невидимой преграды, но настроение колдуньи это уже не спасло. Мрачные и не довольные горожане сновали по широким, вымощенным брусчаткой улицам, по обе стороны окруженным высокими и узкими домами, которые после ярких, живописных и богато украшенных зданий Даншера казались унылыми и обветшавшими. Темные окна, затянутые слюдой, казалось, недовольно и устало смотрели на прохожих, бестолково суетящихся у них на виду, а дверные проемы были наглухо закрыты. Яснина задумчиво оглядывала посеревшие от дождя темные стены, сложенные из потемневшего от времени песчаника, впервые замечая, какое угнетающее впечатление производят неловко громоздящиеся друг на друга постройки. Она редко бывала на окраине Литоры, слишком занятая, чтобы совершать бессмысленные и бесцельные прогулки, а если и посещала пользующиеся сомнительной репутацией таверны и питейные заведения, то мало внимания обращала на улицы, на которых они располагались. Ее богатый и изысканный дом, выстроенный из светлого камня и облицованный мрамором, удобно устроился среди других роскошных особняков. Занимая место на центральной улице столицы, большой и чистой, с выложенной камнем дорогой и широкими, мощеными тротуарами с витыми фонарями.

А после посещения приграничного городка она впервые обратила внимание на явное и резкое разделение, которое невидимой чертой отделяло богатые и благоустроенные кварталы с изящными зданиями и пышными садами от бедных и хаотично устроенных улиц. Они были застроены высокими, тесно прижимающимися друг к другу домами, шумными рынками, многочисленными забегаловками, тавернами, постоялыми домами и питейными заведениями, крытыми чаще всего худыми деревянными крышами, облезшими от старости. Втянув холодный воздух сквозь плотно сжатые зубы, колдунья заставила себя отвести пронзительный взгляд от подслеповатых окошек, затянутых мутной и серой слюдой низкого, покосившегося домишки. В конце концов, она прекрасно знала об этом и раньше, просто старалась не замечать очевидное, потому что все это было совершенно безразлично ей. Вот только теперь она ощутила неприятный укол в районе сердца, почувствовав невольный стыд за свой город, который так сильно отличался от мораввского, и мгновенно рассердившись на себя за секундную слабость. Ей было чем заняться, кроме угрызений совести за тех, кто не спешил заботиться о своем народе. Так было всегда, сколько она себя помнила, и вряд ли ее трезвое и ясное осознание сложившейся постыдной ситуации что-то изменит.

Выловив из толпы шустрого, остроглазого мальчишку с непослушно торчащими во все стороны соломенного цвета вихрами волос, весело шлепающего по лужицам босыми ногами, Яснина поручила ему отвести лошадь к себе домой, разъяснив дорогу и перекидывая ему золотой. Паренек недоверчиво замер, разглядывая сверкающую монету в своей грязной ладони, затем быстро подхватил поводья и шустро рванул с места, пока нанявшая его госпожа не передумала. Колдунья фыркнула, наблюдая за его петляниями в толпе, запрудившей обе стороны улицы и дорогу. Светлая макушка то исчезала из вида, теряясь за спинами более высоких людей, то снова выныривала в просвете между повозками и лошадьми.