Елена Рома - Рай: правила выживания

Теперь вернемся к троице «Паша, Миша и Аркаша». По некоторым их словам было понятно, что эти остались верными своему лидер-капитану. В итоге получалось противостояние трое на трое. Насколько оно острое? Все ребята талантливы, каждый – надежда Земли, лучший в своей области. И здесь конкурентами друг другу они не были.

И тут меня осенило – Маша! Вот камень преткновения! За ней ухаживал Серов, возможно – Сетмауэр, но выбрала она Солнце. Про остальных я просто ничего не знаю. Возможно, ее сексапилом сражены все! Включая Комаровски и Климова, которые, вроде как, имеют по собственной даме сердца.

Дать бы ей хорошую затрещину!

Будь я в своем теле, просто поговорила бы с каждым, при необходимости – ткнула бы носом в то, куда всех этих молокососов могла загнать текущая ситуация. Но… Здесь придется изворачиваться. Сначала довести до абсурда, а потом смотреть, откуда прилетит. Словом, старая добрая ловля на живца.

Ненавижу секретчиков!

Юлька влетела минут за пять до начала завтрака.

– Ни о чем не спрашивай! – заявила она, кидаясь к своему нарядохранилищу. – Сама ничего не понимаю, но он – потрясающий!

Да. Вот и первый Он. Юлька времени зря не теряет. Пока она торчала в санотсеке, в дверь тихо поскребся Серж. Ну, начинаем.

Я вышла к нему из каюты, увидела идущих навстречу Тхао и Климова, и, прильнув к Дегри всем телом, страстно поцеловала. Кажется, перестаралась, ну, прости, милый, ты виноват. Будешь отрабатывать.

– Мари, – хрипло спросил меня он, когда ребята прошли за поворот, и я быстро отпрянула назад. – Ты меня простила?

Я, надеясь, что Юлька уже готова, толкнула нашу дверь. Дегри, конечно, понял меня неверно, попытался облапить, но я была начеку.

– Сержик, мы продолжаем играть во вчерашнюю игру. Ни о каких отношениях между нами не может быть и речи.

– Мари, тогда не делай так больше, – простонал он. – Жестокосердная la belle dame sans regrets!

– Это Машка-то безжалостная?! Да я бы тебя еще вчера придушила, – воскликнула переводчица.

– Она настолько же красива, насколько жестока, – продолжал плакаться Серж.

Юлька – вот ехидна! – предложила ему сенсетик с этикеткой «Сладкая утренняя разрядка».

– Сейчас мне поможет только холодный душ, – честно признался парень.

– Может, тебе косметического льда отсыпать? – сжалилась переводчица.

– Издеваетесь, да? – обиделся Серж.

– Я над тобой еще не так поиздеваюсь! – взъярилась Юлька. – Быстро повторил неправильные существительные на букву «хью»!

Ну, или какую-то похожую на нее букву. Представления не имею об алфавите мьенгов.

Неправильные существительные звучали для меня совершенно чуждо, но Сержу помогли. Он начал перечислять их, понукаемый строгой учительницей, ошибался, исправлялся, и, в конце концов, сказал:

– Спасибо, Жули.

– Вот то-то же, – проворчала она в ответ.

И мы пошли завтракать. За столиком экипажа мужа не оказалось, и я переключилась на студентов. Солнце улыбался светло и радостно, Кир поднял руку в знак приветствия, Комаровски смотрел внимательно – как я держалась за Сержа, как улыбалась ему… Как старательно опускала глаза, когда Дегри шептал мне на ухо: «Какая вкусная тут каша» и тому подобные глупости.

А вот Аркаша смотрел с обидой. Паша с Мишей пытались его отвлечь, разговорить… с переменным успехом. Таня держалась с достоинством ледяной королевы, Лена… С ней мы взглядами не встречались, она просто не поднимала глаз от тарелки.

Обед прошел в том же ключе, за исключением появления Андерсена. Убедившись, что выглядит муж хорошо, я спокойно поела. А после обеда в коннекторе – по дороге в наш отсек – меня остановил Двинятин.

– Мария, будьте любезны вернуть дневники моих студентов. Я запрещаю вам делать в них какие-либо записи.

– Почему, Илья Петрович? – я наивно похлопала глазами.

Тело слушалось и на него не реагировало! Победа!

– Татьяна не имела права передавать вам – постороннему человеку – дневники академической практики.

Да мне от этих дневников – только лишняя головная боль! Почему тогда кажется таким важным отстоять решение Максимовой? Разберусь потом. И я кинулась в атаку:

– Если я не являюсь членом экспедиции, вспомните, уважаемый Илья Петрович, что я работаю доверенным секретарем ректора нашей с вами Академии. Так что совсем уж посторонней быть никак не могу, верно?

– Это не дает вам права заполнять дневники моих студентов, – стоял на своем Двинятин.

– То есть писать письма от имени Михаила Андреича таким людям, о которых вы, боюсь, только по визору и слышали, я права имею? А заполнить дневник академической практики – нет? Или вы думаете, что я не смогу впоследствии держать язык за зубами? Да я подписку давала, между прочим! И с секретным режимом знакома не понаслышке!

– Если вы были знакомы с секретным режимом, то сразу бы пришли ко мне и отдали дневники, – как-то устало ответил Двинятин.

– Илья Петрович, я могу дать еще одну подписку – лично вам. Подумайте, сколько времени мы сэкономим для исследований, если студентов и вас освободить от бумажной работы, – сама терпеть не могу отчеты, но куда теперь деваться?

– Мария, – я почувствовала, что он готов сдаться, – вы просто не сможете.

– Я – профессиональный секретарь. Работать с бумагами, составлять отчеты, письма и – да, заполнять дневники – суть моей профессии. Вы еще колеблетесь?

– Вы не входите в состав участников экспедиции, на вас не выделено средств, вы…

– Буду жить у своего отца, который, если вы забыли, организовал для Академии эту экспедицию.

Надо было дожимать, и я, по наитию, подняла на него глаза и доверчиво сказала:

– Пожалуйста, Илья Петрович, я трудоголик, я не могу без работы!

– Так это вы, получается, выпросили у Максимовой дневники? – даже слегка растерялся Двинятин.

– Я.

Кто-то донес на Таню! И я, кажется, знаю, кто.

– Все равно придется снять с нее баллы, – пробормотал он себе под нос. – Хорошо. Зайдите ко мне, напишите заявление, подписку о неразглашении, а потом я завизирую все у ректора.

Конечно, зашла и написала. А пока писала – огляделась в его каюте. Просто так, без задней мысли. На столе красовалась столь любимая Юлькой рашпа – что-то типа заколки для волос, которую она привезла из последней поездки на Амодикею и отчаянно хвасталась уникальной стайповской работой. Ну… Юлька! Спасибо!

– Илья Петрович, не снимайте баллы с Максимовой.

– Да? – насмешливо произнес он. – Может быть, вы и замечательный секретарь, но учить меня делать мою работу – еще не доросли.

– Что вы, я не учу, – ответила я, скромно опустив глаза. – Я предлагаю сделку – вы не снимете баллы с Тани, а я промолчу о том, где сегодня ночевала Юля.

И выразительно уставилась на заколку. Слегка переиграла, конечно, но в чужом теле – не удивительно.