Оксана Алексеева - Ген бессмертия

Сделав это, а также смыв пыль с лица и рук, я спустилась снова в гостиную, попутно отмечая, что не слышу стонов Олега. Он наконец-то уснул или потерял сознание.

Приближался рассвет, когда вернулись Андрей и Ник. Кажется, у них не осталось сил даже на привычные перепалки. Наблюдая за тем, как тихо переговариваясь, эти двое прошли на кухню, один – за своей кровью, другой – чтобы съесть приготовленный мною на скорую руку ужин, я не могла не отметить, что теперь они выглядят настоящими друзьями, которые только что выполнили важное дело. Вместе. И только ослиное упрямство не дает им в этом открыто признаться.

Я валилась с ног от усталости, но общее возбуждение не давало расходиться всем по своим спальням. Даже настроение Бет было заметно приподнятым – все же нам сегодня невообразимо повезло. Все остались живы, хотя еще несколько часов назад никто на это не надеялся.

– Мы спать сегодня пойдем? – совсем не сонным голосом спросил Андрей, выходя из кухни.

– Охотник, – Ник, наверное, уже полностью пришел в себя, – ты после такого думаешь о сне? Я вот вообще никак не могу отвлечься. Такое перевозбуждение требует выхода… в более приятном русле, разве нет?

Какая глупая шутка! Андрей, очевидно, рассудил так же:

– Упырь, это что, приглашение в твою спальню? Ты мне не настолько нравишься!

Ника как будто даже озадачило такое предположение.

– Э-э-э, нет! Ты никак не хочешь расширять кругозор. Тебя это сильно удивит, но в мире есть не только я, поэтому убери от меня свои похотливые мыслишки. Я имел в виду женщин… других, – он вскользь зыркнул в мою сторону. – Да вон и Бет тоже сидит вся из себя перевозбужденная…

Бет возмущенно фыркнула, вскрикнув:

– Николя! Что с тобой? Ты толкаешь меня на… зоофилию?

Андрей тоже не растерялся:

– Да и я до сих пор некрофилией не занимался.

И направился вверх по лестнице. Не оборачиваясь, Андрей громко сказал:

– Бет! Перестань пялиться на мою задницу!

Та пожала плечами, резонно заметив:

– Ему жалко, что ли? – и тоже пошла наверх, в свою спальню.

Я осуждающе воззрилась на этого сводника.

– Это что сейчас было?

Ник хитро улыбался:

– Ну кто-то же должен обратить его внимание на то, что существуют и другие женщины, а не только ты.

Я махнула рукой, не желая продолжать этот разговор, и тоже отправилась в свою комнату. Ник шел следом. Значит, никак не можешь отвлечься, говоришь? И что же мы, милый мой, с этим будем делать?

Войдя за мной в спальню и закрыв за собой дверь, он вдруг сказал тихо:

– Аня.

Он так редко произносил мое имя, что это заставило меня вздрогнуть и повернуться к нему.

– Аня, – повторил Ник, – я соврал.

Я удивленно ждала продолжения.

– Ты спрашивала, боюсь ли я. На самом деле, я перепугался до чертиков.

Знаю. Я видела это в его глазах. Страх за меня.

Шагнув к нему, я обхватила его руками, пытаясь сказать этим, что все позади. Сердце беспорядочно билось. Но вспомнив о своей ране, которая должна была тревожить его голод, отшатнулась и спросила:

– Ник, ты ведь чувствуешь мою кровь? Тебе… это трудно? Я пойму, если ты временно предпочтешь держаться подальше.

Он уже не улыбался, пристально глядя мне в глаза.

– Не предпочту. Я справлюсь, – он перевел взгляд на мои губы.

Напряжение между нами нарастало. Неужели он опять дразнит меня? Но заметив, что его зрачки уже почти полностью затопили синеву, я вдруг осознала, что сейчас он не намерен играть.

– Ник, – я не хотела останавливать его, но должна была, – что ты делаешь? Потом тебе будет только хуже…

– Вряд ли может быть хуже, – сказал он и преодолел последний шаг, разделявший нас.

Его вначале мягкий поцелуй становился все более жадным. Я ощутила мягкий удар в спину, оказавшись прижатой к стене. Если бы Ник не держал меня, я бы рухнула на пол, не имея возможности контролировать свое тело. Слишком долго оно этого ждало, слишком сильно хотело. Я подалась навстречу, впуская язык, разрешая все, сметая границы. Чувствуя эхо его возбуждения, я просто не смогла бы остановить свое.

В другой вселенной слышался треск рвущейся ткани, а я ватными пальцами расстегивала его черную рубашку, успевая целовать шею, грудь, такую гладкую, такую желанную кожу. Он легко подхватил меня, уже обнаженную, и рывком перенес на кровать. А я еще не успела избавить его полностью от такой раздражающей одежды. Но он не давал мне возможности сосредоточиться, вжимая всем весом в постель, не прекращая целовать, блуждая по разгоряченной коже руками. Лаская губами мою грудь, он опустил руку вниз, проникая к месту сосредоточения моего возбуждения, и я выгнулась навстречу. А он тут же поймал поцелуем мой стон. Тело судорожно отзывалось на ласку, но хотело большего, хотело полного соединения. Оно само, без участия сознания, протянуло руку к его брюкам, желая наконец-то избавиться от такого сумасшедше неуместного тут препятствия. Но Ник перехватил ее и завел вверх над моей головой, удерживая, заставляя сходить с ума, продлевая муку. Другой рукой он мучительно подводил меня к оргазму, сопротивляться которому не было сил. И только когда неудержимая волна сотрясла мое тело, он дал мне свободу. Ну, давай же, хороший мой, только не останавливайся! Теперь больше нет тебя и меня, есть Мы.

И вдруг мы замерли, одновременно это осознав. Воздух вокруг тяжелел, в каждой клетке тела нарастало давление. Нас окутывали невидимые нити. Гемма возрождалась, усиливалась, она превращалась в Абсолют. Мы чувствовали ее тяжесть. Мы ощущали легкость выхода. Нас накрывал Голод. Мы вжались друг в друга и зарычали в бессильной тоске, одновременно впитывая неотвратимость происходящего.

Ник, вырывая свое сознание из моего, с силой отбросил себя на пол. Но его воли уже не было достаточно. Через секунду он уже снова двигался ко мне, не сводя красных глаз с повязки на руке. А я ощущала, как в нем умирали последние крохи контроля. Да пусть же сделает это! Между нами рождался новый мир, и мы были не вправе останавливать это рождение. Но где-то, совсем далеко, пульсировала мысль, что я должна помешать Нику. Ради него же. Я должна ему. И только это заставило меня закричать.

Мой крик как будто на секунду оглушил его. Почему Мы кричим? Нам больно? Почему Мы останавливаем Нас? Ведь осталось только…

Влетевший в комнату Андрей всадил Нику кол в основание шеи, и, выхватив из-за пояса второй, воткнул его со спины чуть ниже сердца. Я замерла от ужаса, но быстро поняла, что тело Ника просто рухнуло на пол, лишенное сознания.

Сейчас я могла уже ощущать собственные эмоции. Нас спас Охотник.

Спасибо, Андрей. Будь ты проклят, Андрей.

Я чувствовала, что скоро Ник очнется и ему будет невыносимо плохо. Андрей связал его и сможет удерживать какое-то время, пусть даже снова прибегая к крайним мерам. Он не будет рисковать, позволяя тому полностью прийти в сознание. Невероятным усилием воли я сосредоточилась только на собственных чувствах.