Марисса Майер - Рапунцель

- Как ты думаешь, нас с тобой свела судьба?

Он слегка нахмурился и, глубоко задумавшись, покачал головой.

- Нет. Я считаю, что это была Зола. А что?

- Я думаю, что тоже должна сделать чистосердечное признание. - Она снова разгладила юбку. Ее лицо горело. - Я… запала на тебя еще до того, как мы познакомились, просто увидев тебя по нетскрину. Я искренне верила, что нам с тобой предначертано быть вместе и что у нас начнется грандиозный, головокружительный роман.

Он скептически приподнял бровь.

- Ого. И, прошу заметить, я на тебя не давил.

Она нервно заерзала в кресле.

- Понимаю. Извини. Я думаю, что ты, возможно, прав. Может быть, не существует такого понятия, как судьба. Может быть, все дело в возможностях, которые нам выпадают, и что мы с ними делаем. Я даже начинаю думать, что грандиозные романы не случаются сами собой. Мы должны сами их создавать.

Торн замялся.

- Знаешь, если тот поцелуй был плох, ты просто можешь сказать мне как есть.

Она замерла.

- Это еще не все, что я… секунду. А ты сам думаешь, что это был плохой поцелуй?

- Нет, - сказал Торн, смущенно засмеявшись. - Я думал, что он... гм. - Он откашлялся. - Совершенно очевидно, что ситуация была непростая... Большие ожидания, давление обстоятельств... - Торн поежился. - И вообще, нас вот-вот могли убить.

- Знаю. - Она снова прижала колени к груди. - И если ты хочешь знать, я тоже так не считаю. В смысле я не думаю, что он был плохим, этот поцелуй.

- Ох. Слава звездам. - Он с облегчением откинул голову на спинку кресла. - Если бы я что-нибудь испортил, я бы чувствовал себя таким подонком.

- Что ж, не надо. Он соответствовал всем ожиданиям. Наверное, мне стоит тебя отблагодарить?

Напряжение исчезло с его лица, и Кресс даже немного ему позавидовала, потому что снова покраснела и ее щеки будто горели огнем. Торн протянул ей руку, и Кресс понадобилось все ее мужество, чтобы взять ее.

- Поверь мне, Кресс, это я должен тебя благодарить.

Ей снилось, будто за ней гонится огромный белый волк с оскаленными клыками и глазами, блестящими в свете полной луны. Она бежала через фермерское поле, и отсыревшая земля липла к ее кедам. Сбивчивое дыхание облачками пара вырывалось наружу. В горле пересохло, мышцы ног горели огнем. Она мчалась изо всех сил, но с каждым шагом тело становилось все тяжелее. Сморщенные листья сахарной свеклы под ногами подгнили и стали скользкими. И тут вдалеке она увидела дом. Свой дом. Ферму, на которой ее вырастила бабушка. Из окон струился теплый свет.

Дом значил для нее безопасность и уют. Он значил для нее все.

Но с каждым новым шагом он будто отдалялся. Воздух вокруг стал плотным и влажным от тумана, и дом поглотили тени.

Она оступилась и упала на четвереньки. Забарахтавшись, перевернулась, попыталась подняться. Грязь липла к ее одежде и волосам. От почвы исходил холод, который пробирал ее до костей. Волк подошел к ней. Его точеные мускулы перекатывались под пышным мехом. Он зарычал, и у него в глазах зажегся голодный огонек.

Не отводя от него взгляда, она принялась шарить рукой по земле, пытаясь нащупать какую-нибудь палку, хоть что-то. И вдруг ее пальцы коснулись чего-то твердого и гладкого. Схватив неизвестный предмет, она вытащила его из грязи. Это оказался топор. Его острое лезвие блестело в свете луны.

Волк отскочил, разинув пасть.

Скарлет угрожающе подняла топор. Собралась с духом. И нанесла удар.

Лезвие рассекло волка ровно пополам - от головы до хвоста. Теплая кровь забрызгала лицо Скарлет, и останки волка упали по бокам от нее. Ее желудок будто сдавило со всех сторон. Казалось, ее вот-вот вырвет.

Уронив топор, она рухнула на землю. Грязь хлюпала вокруг, а высоко над головой лунный диск разросся на все небо.

А потом вдруг останки зверя начали содрогаться. Они вдруг поднялись, и на земле осталась только мягкая белая шкура. Скарлет начала различать в двух половинках какие-то человеческие очертания.

Туман рассеялся, и перед Скарлет стояли двое. Волк и ее бабушка. Они протягивали к ней руки.

Они звали ее домой.

Скарлет ахнула. И открыла глаза.

Она увидела стальные перекладины и тут же почувствовала густой запах мха и папоротника. Вокруг на разные лады шумело множество птиц: некоторые сидели в красивых клетках, другие порхали между древесными ветвями, обвивавшими гигантские металлоконструкции, которые поддерживали стеклянный потолок.

Волк коротко заскулил. В его голосе будто были человеческие эмоции - беспокойство и печаль. Скарлет приподнялась на локте и увидела напротив себя вольер, в котором сидел белый волк и смотрел прямо на нее. Затем он негромко завыл - коротко и с любопытством. Этот вой был совсем не похож на те, что Скарлет слышала в своих кошмарных снах. Ей почему-то показалось, будто волк спрашивает ее, все ли в порядке. Наверное, она билась или кричала во сне, и поэтому желтые глаза волка смотрели на нее с беспокойством.

Скарлет попыталась сглотнуть, но во рту пересохло, а слюна стала густой и терпкой. Наверное, она совсем сошла с ума, если ей кажется, что она говорит с полярным волком.

- Ты ему очень нравишься.

Ахнув, Скарлет от неожиданности упала навзничь.

Незнакомая девушка сидела в ее клетке, скрестив ноги по-турецки. Так близко, что Скарлет могла коснуться ее рукой. Но она, наоборот, попыталась отодвинуться подальше, как вдруг движение ладонью причинило ей резкую боль. Зашипев, она снова упала.

Руке тогда пришлось несладко, нож отрезал ей мизинец у второй фаланги. Она не отключилась, хотя пожалела об этом. Какой-то лунный доктор забинтовал ее с такой сноровкой, что сразу стало понятно - подобные случаи тут нередки.

Кроме того, у нее остались порезы на лице и животе после всех этих дней в компании мастера Чарльсона, и все тело ломило из-за того, что приходилось спать на жестком полу. Она уже потеряла счет ночам.

Единственной реакцией девушки на болезненную гримасу Скарлет был долгий трепет полуопущенных ресниц.

Совершенно очевидно, что это была не очередная пленница - или «игрушка», как называли Скарлет проходившие мимо разодетые придворные. Тыкая в ее сторону пальцами, они отпускали презрительные насмешки по поводу того, можно или нельзя кормить животных в клетках.

Происхождение девушки сразу же выдавало шикарное платье. Легкая летящая ткань, серебристо-белая, словно свежий снег, обвивала ее плечи и бедра, как пышные сугробы в погожий зимний день окутывают сонные холмы и леса. Ее кожа теплого шоколадного оттенка была просто безупречной, ногти обточены в идеальную миндалевидную форму. Яркие глаза цвета топленой карамели с серыми крапинками смотрели пытливо и внимательно. И в довершение всего шикарные черные волосы, завивавшиеся аккуратными прядями, обрамляли ее благородное лицо, подчеркивая точеные скулы и алые губы.