Кристин Фихан - Пробуждение (ЛП)

Вода холодила кожу. Мэгги прикрыла глаза и смаковала, как ткани и поры поглощали влагу. Истощенная, желала только одного — поспать, но сильный жар в крови будоражил. Сила природы. Прислонилась к стенке душа и позволила воде литься на грудь, массируя сильно ноющую плоть. Значит, если её место здесь, в этом диком нецивилизованном мире, то такая реакция тела никогда не пройдёт? Мэгги слегка обтёрла прохладную воду, намереваясь окончательно обсохнуть под вентилятором.

В темноте она неподвижно лежала на кровати, слушая дождь. Сердце стучало с ним в унисон. За окном дул ветер, и непривычные звуки джунглей проникали сквозь стены дома. Мэгги осязала простыни, тёрлась о материал, желая почувствовать каждый сантиметр кожи, касающейся хлопка. Обольстительно перекатилась, потянулась, встав на четвереньки, приподняла ягодицы. Всё это время плоть пульсировала и горела, и ничто не давало облегчения.

Брандт лицезрел, как Мэгги охватила агония сексуальной горячки их вида. Она являла собой самое чувственное существо, когда-либо представавшее взору. От картины её тела, скользившего по простыням, бросило в жар, плоть заныла. Её пальцы двигались по коже, которая ему принадлежала. Прикасались к местечкам, для него созданным. Он зарычал, низкий стон голода. Похоть, нужда настолько сильные, что мысли о чести и будущем ушли на второй план. Он возьмёт её сегодня вечером. Сейчас. Не будет никакого ожидания.

А потом Мэгги уткнулась лицом в подушку и заплакала, словно разрывалось сердце. Этот звук охладил его пыл.

Брандт хорошо видел в темноте. И теперь, смотря на неё, ощутил страхи и одиночество, смущение и унижение от вещей, которыми она не могла и надеяться управлять или понять. Изменяя её жизнь столь кардинально, он и не предполагал, что так на неё повлияет. А только погубит себя. Брандт сидел на балконе и слушал. Пока Мэгги, наплакавшись, не уснула. Неожиданно, его сердце чуть не разбилось вдребезги.

Во сне Мэгги слышала успокаивающий мужской голос. Ей грезились утешительные объятия. Чувственно скользящий по коже мех. Бесшумный бег по тёмному лесу на четырех ногах — не двух. В видениях она вела себя возмутительно, обольстительно, соблазняя пару, вертелась и приседала. Ей снились вспышки фонарей и звуки выстрелов. И человек, аромат которого наполнял желанием.

Проснулась Мэгги после полудня, голое тело раскинулось, запутавшись в простыне. Она ясно помнила странные бессвязные сновидения. Сначала к ней пришли ощущения, затем звук. Пронзительные голоса птиц. Гул насекомых. Болтовня обезьян. Дождь.

Уже стояла влажность. Включенные вентиляторы создавали видимость прохлады, разгоняя по комнате душный воздух. Она повернулась к окну и с удивлением обнаружила москитную сетку, пологом покрывавшую кровать. Полусонная, она лениво сдвинула её в сторону и поняла, что смотрела из-под полуопущенных ресниц на самые неотразимые и завораживающие глаза, когда-либо ею виденные. Расплавленное золото. С поволокой. Гипнотические.

Сердце ёкнуло в груди, а затем забилось в радостном ритме. Мегги прикусила нижнюю губу.

— Что ты здесь делаешь? — протараторила она.

В жизни Мэгги не видела такого физически пугающего человека. Парализованная, не в силах пошевелиться, она только беспомощно на него смотрела. Шок, смешанный со странным волнением.

Брандт отодвинул сетку в угол, взгляд собственнически скользил по её телу. Простынь сбилась, открывая взору больше, чем скрывая. Её шелковые волнистые рыжевато-золотистые волосы рассыпались по подушке. А из тени между длинными ногами выглядывали кудряшки цвета раскалённого золота. Он сглотнул от внезапной сухости во рту.

— Я хотел убедиться, что ты в порядке. Подумал, что небезопасно оставлять тебя одну в незнакомом доме посреди тропического леса, поэтому и остался охранять. Я Брандт Толбет.

Как бы сильно он не пытался себя приструнить, округлость груди дразнила, притягивала пылающий взгляд.

Мэгги словно ощутила прикосновение палящего пристального взора, скользящего по телу. В смятении, с лёгким вздохом она села, натягивая на себя простынь.

— О, Боже! Я голая!

Его прекрасно вылепленный рот изогнулся в намёке на улыбку.

— Я заметил.

— Так не замечай.

Придерживая одной рукой у шеи простынь, другой она настоятельно указала на дверь. Он самый красивый из всех мужчин. Черные как смоль длинные, густые и блестящие волосы словно манили зарыться в них руками. Учитывая события прошлой ночи, у Мэгги отсутствовала полная уверенность, что для Брандта безопасно находиться с ней в спальне. Особенно, когда она в чём мать родила.

— Я оденусь, и встретимся внизу на кухне.

Он расплылся в нежной улыбке.

— Я принёс тебе поесть.

Взяв с комода серебряный поднос, Брандт положил его на кровать.

— Я не против, что ты го… э-э… неодетая. Это оживляет интерьер комнаты.

Она покраснела до корней волос. На подносе находились фрукты, стакан холодного сока, кружка горячего чая и разноцветная свежая орхидея. Изысканная. Кто бы ещё мог догадаться преподнести ей что-то столь прекрасное в первое пробуждение в тропическом лесу?

Оторвав взгляд от подноса, она уставилась на Брандта. Он обладал привлекательной мужественной внешностью. Сплошные мышцы, бугристые бицепсы, широкие плечи.

Пылающий пристальный взор завораживал так, что Мэгги пропала в момент, когда их взгляды встретились. Она никогда прежде не видела у мужчин таких глаз. Они принадлежали созданию джунглей, охотнику, нацеленному на добычу. Тем не менее, он догадался принести ей цветок на серебряном подносе с едой.

Мэгги поспешно разорвала зрительный контакт, прежде чем навсегда затеряться в этих таинственных омутах, в таком контрасте между хищником и поэтом.

— Не думаю, что спальня нуждается в оживлении, — пробормотала она, стараясь на него не глазеть.

Под взглядом порочных глаз Брандта немыслимо даже пытаться поесть фруктов в постели, да еще в костюме Евы. Он лишил Мэгги дара речи. Возможности дышать. Благоразумия. В его присутствии тело ожило. Это становилось не безопасно. И не о чём больше говорить.

— Правда, подожди внизу, а я сейчас спущусь.

По ней блуждал взгляд Брандта. Горячий. Собственнический. Она затаила дыхание. Только от одного его взора её плоть плавилась.

На мгновение сверкнули белые зубы, оставив у Мэгги впечатление, что перед ней хищник даже, когда улыбка исчезла.

— Мэгги, я буду ждать, — сказал он тихо и вышел из комнаты.

Низкий интригующий голос. Звук, казалось, проникал сквозь поры, разжигая кровь. Голос, тело, глаза и рот настолько чувственно порочны, что она в её нынешнем состоянии боялась уступить столь откровенной сексапильности. К счастью, слишком агрессивный и высокомерный тон, с нотками собственника, действовал на нервы. Словно гладил против шерсти.