Екатерина Гардова - Призрак в подарок

Хорош, князь, нечего сказать. Интересно, для кого он так расстарался, что стал выглядеть как опасный хищник в одежде? Для меня или ожидаемой Тигреи?

«Для тебя», — ткнулась мне в спину Рута и фыркнула, словно усмехаясь.

А, ну тогда ладно. Улыбнулась, поправляя свою растрепанную шевелюру, и махнув Эдуарду ручкой задумчиво взирающему на Руту, ретировалась в ванную. Приведя себя в божеский вид подручными средствами, вернулась в свою спальню, где князь был уже один, расположившийся на диване.

— Кстати, любовь моя, — произнес Эд, наблюдая, как я выбираю в шкафу платье. — После завтрака у нас будет время совершить небольшую прогулку.

Синее или зеленое? Нет, лучше коричневое… тьфу-ты, я же никогда так не копалась в одежде. С местной модой рехнуться можно.

— Какую еще прогулку? — проворчала я, убирая все платья обратно. Эх, мне бы джинсы и футболку, неужели нужно каждый день напяливать на себя весь этот «гламур».

— Оставь эти платья, — выдал он, поднимаясь. — Тебе они не понадобятся… иди ко мне.

— Что?

— Прогулка предполагает несколько другую одежду, более практичную и не продуваемую. Брюки на меху и толстая утепленная куртка подойдет, и, конечно, меховые сапоги и шапка. — Эд не позволил мне перебить его появившейся кучей вопросов, просто обнял покрепче и поцеловал, заглушив мой протест такой бесцеремонности.

Перенос в спальню князя я, конечно, прозевала, но вот теплую одежду заметила сходу, разложенную на его кровати.

— Погоди-ка, я что… в этом на завтрак тоже пойду?

— Куда это ты собралась? — и показал рукой в сторону двери. — В гостиной накрыто на две персоны. Прошу.

И почему это я не удивлена, что Эд не захотел кого-либо допускать до нашего завтрака. Особенно после страстного поцелуя.

— Скажи, а у тебя есть другой способ совершать перемещения, кроме этих лобызаний? — усмехнулась я, присаживаясь за стол.

— Только не говори, что тебя не устраивает мой способ, — не остался в долгу мужчина, заставляя каким-то образом чайничек разливать напиток прямо в кружки по воздуху.

— А вот это делать тоже обязательно?

— Что именно?

— Заниматься колдовством… есть же слуги, — и чего это я с утра такая ворчливая проснулась?

Эд пожал плечами, чуть изогнув уголки губ в подобии улыбки.

— Это все мелочи, солнце мое. Ты завтракай, не отвлекайся.

Хм, и как это понимать? Не отвлекайся! Поджала губы и приступила к еде, которая состояла из каши перловой (бе, скривила мордочку), ее я категорично отодвинула, перепелов пожалуй попробую, а вот и грибочки соленые… это, конечно, не то же, что капусточка, но за не имением оной — сойдет.

Так, и круасаны мои — все, а где кофе?

— А тебе кофе вредно, — спокойно возразил на мой возмущенный возглас Эдуард, намазывая на тост с маслом красную икру, и подал его мне. — И вообще, дорогая, пора следить за тем, что ты употребляешь. Малышам вредно кофе, алкоголь, я еще не забыл, что ты вытворяешь, когда выпьешь, — и такой пронзительно-поучительный взгляд в мою сторону бросил, что мне в ответ тут же захотелось кинуть в него чем-нибудь потяжелее. — Потом под запретом всякие сладости с кремом, копченое, и соленого тоже много вредно.

С очередной умностью у меня прямо из рук перехватили чашку с грибочками, моими любимыми маслятами, и… черт, растворили в воздухе.

— Эй, офонарел?! — моему возмущению не было предела.

— Карина! — одернул меня строго князь, и стукнул вилкой по столу. — Будь же серьезной. Ты же носишь деток, и должна думать не только о себе… милая, не злись.

Князь вынужден был вскочить из-за стола и спасаться бегством, ибо разъяренная женщина, вооруженная вилкой и щипцами для еды, представляет серьезную угрозу для здравомыслящего мужчины, который имел оплошность собственно разозлить эту самую женщину.

— Значит я, став беременной не по собственной воле, должна еще терпеть поучения виновника этой самой беременности?! Ну, все, Эд, ты попал!

— Карина! А как же прогулка? Ты уже наелась? Э-э-э, милая, а может ты отдохнешь, а то у тебя какое-то дыхание… прерывистое, — пытался урезонить меня, разбушевавшуюся, перемещающийся хаотично по комнате князь.

Я и правда вскоре устала, голова закружилась, мир покачнулся… и, хлоп, в обморок? Э-э-э, нет, кто бы мне еще позволил упасть в обморок. На ручки мужские хлоп, и на кроватку, а там зацеловали до полной потери сил к сопротивлению. Слабо отпихивая в сторону эту гору мускулов, именуемую князь Эдуард, стала плеваться, словно его поцелуи мне вдруг опротивели.

— Тебя тошнит? — озадачился моим поведением мужчина, который еще и халат с меня умудрился где-то по пути к кровати содрать.

Подоткнул лучше шелковую простыню и чмокнул в лоб, как покойника.

Плеваться перестала, закрыла обиженно глаза, и сжала губы плотнее.

— Голова кружится? Хм, странно… вроде нормально все, — глазки чуть приоткрыла и фыркнула.

Эд снова совершал странные движения над мои животом, словно оглаживая его, но на расстоянии.

— Карина! Довольно придуриваться. И что ты дуешься, как ребенок? От маслят у тебя живот заболит, а нам еще лететь… эм, прогулка же у нас…

Я приоткрыла снова один глаз.

— Лететь? На чем?

— Скажу, если перестанешь дурить. Не пойму, ты всегда такая была, или это беременность на тебя влияет?

Села, придерживая простыню на груди, игнорируя вспыхнувший огнем взгляд князя, который дырку готов был прожечь на этой самой простыни, и возмутилась в очередной раз.

— Это ты сейчас намекаешь, что я дура?

— Нет… что ты, не намекаю, — словно в трансе ответил Эд, и потянул ручки к моей груди.

Врезала я ему по этим ручкам звонко.

— То есть ты прямым текстом сейчас говоришь, что я — дура!!!

Князь пришел в себя, спрятал руки за спину и вообще с кровати свалил.

— Нет! Я этого не говорю. И не собираюсь говорить. Ты умная, красивая, иногда странная, очень страстная женщина. Но ты — моя женщина, и ты мать моих детей!

— Будущих детей, — поправила я его.

— Они уже существуют, — тыкнул пальцем в мою сторону, то есть в сторону моего живота. — И они уже все слышат и понимают. И поверь, им неприятно, что ты все время стараешься поссориться с их любимым папочкой.

И так посмотрел снова на мой животик, что я даже засомневалась, не лезут ли детки из него прямо сейчас.

— Папочка… тоже мне, папочка нашелся, — буркнула я обиженно, и легла, укутавшись еще и толстым одеялом, отвернулась от князя, и даже с головой накрылась.

И вот лежу, прислушиваюсь к звукам снаружи, и представляю, что князь сейчас бросится в ноги, начнет прощение просить, как в дешевом водевиле. Хихикнула мысленно, понимая, что глупо себя веду, посему — откидываем одеяло, требуем одежду и летим, куда нас полетят.