Лара Эдриан - Ночь дракона

— В кузове есть несколько старых карт, — сказала я. — Можно съехать на обочину и посмотреть.

Дракор молча кивнул. Я сбавила скорость и свернула с пустого шоссе в глубь леса, отъехав от дороги на пару сотен ярдов.

Я зажгла свечу в лампе, повернула ее туда, где Дракор изучал одну из дюжины старинных карт, хранившихся в грузовике, и села на пол рядом с ним.

— Мы сейчас вот здесь, — сказала я, указывая на место города-призрака, несколько сотен лет назад известного как Флагстафф. Провела пальцем по карте, и цепкий взгляд Чуждого последовал на северо-восток — за линией, прочерченной на ветхой потрепанной бумаге. — Это старая граница штата Колорадо. Место, о котором ты толкуешь, примерно в этом районе. Дороги проходят вот здесь, и они не самые лучшие. Возможно, на поездку уйдет пара дней.

Я почувствовала назревающий вопрос в тревожном взгляде, направленном на меня, и медленно опустила голову, опережая его:

— Я не останусь. Не могу. Я человек и предпочитаю быть сама по себе.

Он нахмурился.

— А что, если я захочу, что бы ты осталась? Если я потребую?

Я улыбнулась, невольно обрадовавшись властному, царскому тону.

— Напомню тебе, что ты король Чуждых, а я тебе не подчиняюсь.

Он потянулся еще раз и накрыл ладонью мою щеку.

— А если я скажу тебе, что вряд ли буду готов отпустить тебя через несколько дней?

Я с трудом подавила желание уткнуться лицом в колыбель его ладони. С каким-то странным упрямством я отпрянула, сосредоточившись на карте.

— Скорее всего, скоро придется сделать остановку и заправиться. Обычно кто-то в деревне запасает бак-другой, и мы сможем выменять горючее на…

— Ниша. — Он отбросил карту, заставляя встретиться с ним взглядом. — Куда ты подашься без моей поддержки? Тебе нельзя домой. Старой жизни конец.

— Знаю, — ответила я. — Я не смогу вернуться к прежнему. Все, что случилось этой ночью, скоро закончится. И мне останется только двигаться вперед, выясняя, как жить дальше. И я выясню. Я не боюсь неизвестности, Дракор. Я знаю этот дрянной мир. У меня бывало и похуже. Я никогда больше не буду прятаться и бегать.

Взгляд затуманился воспоминаниями. Я попыталась смахнуть слезы, но Чуждый это заметил. Он внимательно уставился на меня, поразительно красивое лицо смягчилось.

— Кого ты потеряла, дорогая Ниша?

Я покачала головой, стараясь избежать вопроса, который может вывернуть душу наизнанку. Но глаза Дракора были теплыми и заботливыми, руки успокаивающе гладили мои волосы. Воспоминания выбрались наружу прежде, чем я успела подавить их.

— Моя мать, — начала я, затем глубоко вздохнула. — Ее убили, когда мне было четыре года. В то время мы с ней и отцом жили в деревне. Однажды к нам в дом ворвались церберы и погнали нас в лес.

— Церберы. — Лицо Дракора стало суровым. — Боже, Ниша, это же отвратительные твари — худшие из нас.

Я знала о них все — с точки зрения человека, конечно. Они были прирожденными убийцами, но чаще всего их нанимали как ищеек. Две отвратительных головы, острые как бритва когти и запредельная скорость. Мало кому — будь то человек или Чуждый — удавалось скрыться от них.

— Мой отец бежал, одной рукой прижимая меня к себе, другой крепко вцепившись в мамино запястье. — Я тихо всхлипнула. — Вот она еще здесь, а в следующее мгновенье исчезла. Мама повернулась к церберам и попыталась отвлечь их на себя. Я до сих пор слышу ее крики в кошмарах.

Дракор прижал меня к себе. Сил на сопротивление не осталось, и я прильнула к его груди, слушая мерный стук сердца. Обнимающие меня руки были сильными, а губы нежными, когда он поцеловал меня в макушку.

— Потеря матери подкосила отца. Думаю, когда он смотрел на меня, ему становилось еще хуже, ведь я очень на нее похожа. Папа винил себя в том, что подверг маму опасности, но никогда не рассказывал, что на самом деле он имел в виду. С тех пор он возненавидел всех Чуждых. Он вбивал эту ненависть в меня, пока я не перестала доверять всем и каждому. Как бы то ни было, я всегда заботилась о себе сама.

— Так вот откуда в тебе отчаянность, отвага и сила, — пробормотал Дракор, приближаясь ко мне. Он поцеловал меня — долго, медленно и глубоко. Когда он отстранился, в его взгляде сквозило горячее желание. — Ты так красива, Ниша. Такая же экзотичная, как ночь, в честь которой тебя назвали.

Я поднялась и погладила его твердый массивный подбородок.

— Меня назвала мама, на языке своих предков. Ее звали Джариат.

Дракор еле заметно выгнул брови и тихо, как будто бы довольно фыркнул.

— Что такое?

— Ничего, — ответил он, лаская мою щеку. — Древнее имя древнего народа. Оно прекрасно.

— И это все, что ты знаешь?

Он наклонился и снова поцеловал меня.

— Я много повидал. Так поневоле кое-чему научишься. Но ты… Очаровала меня. Меня удивляет все, что я о тебе узнал. Даже представить себе не мог, что когда-нибудь так увлекусь человеком.

— Так же, как я — Чуждым, — прошептала я. Сердце трепетало от эмоций, тело дрожало от желания.

Наши губы встретились снова со страстью, которой мы оба уже не могли сопротивляться. Дракор раздел меня с умопомрачительной нежностью, исследуя языком каждый обнажающийся дюйм моей кожи. Потом поспешно сорвал свою одежду и навис надо мной. На его широких плечах играли мускулы, голая грудь была гладкой как шелк.

Обвив его за шею, я притянула Дракора к себе. Он заклеймил меня жарким поцелуем и наши разгоряченные жаждущие тела соединились. Он наполнил меня, доставляя такое удовольствие, какого я не знала прежде.

Мы метались, сплетая руки и ноги в изысканном танце наслаждения, не в силах насытиться друг другом даже после того, как обоих накрыло сокрушительным оргазмом. Дракор был дик и великолепен. Проведи я в его объятиях тысячи ночей, все равно бы жаждала большего. Я хотела его целиком и полностью, но все, что нам оставалось в конце пути, — это попрощаться и расстаться навсегда.

Мы лежали бок о бок, и он смотрел мне в глаза с той же невысказанной тоской, что была и у меня на сердце.

— Ниша, — прошептал он. — Я никогда не ждал тебя. Никогда не предполагал, что могу ощущать такое. И я не должен этого чувствовать. Ты же человек, а я нет.

— Знаю, — кивнула я, стараясь улыбнуться, несмотря на боль.

Он коснулся моих губ сладким, нежным поцелуем.

— Ты человек…. И мне все равно. Я хочу быть с тобой, кем бы ты ни была. Я тебя люблю, а все остальное не имеет значения.

Я сглотнула, сомневаясь, что правильно его расслышала.

— Что?

— Я люблю тебя, — повторил он и снова меня поцеловал, еще крепче. Требовательный поцелуй воспламенил меня, как огонь.

Я хотела было сказать, что чувствую то же самое, как услышала вдалеке жуткий звук. Откуда-то снаружи раздался низкий вой. Потом еще один, и еще.