Анна Гаврилова - Благословите короля, или Характер скверный, не женат!

— Чтобы Визо случайно не отыскал.

Я вновь удивилась, но тут же поняла: в том, что Визо роется в карманах Ринара, нет ничего особенного. Ведь заниматься одеждой величества — его работа, только и всего.

Учитывая характер слуги и его интриганские наклонности, поступок короля вызвал прилив благодарности. А Ринар эту благодарность точно почувствовал и незамедлительно таким настроением воспользовался.

— Как насчет совместного приема ванны? — щуря свои голубые глазища, хитро предложил он.

Я испытала толику смущения, но, подумав, отказываться не стала. Ну а спустя еще три часа…

Уже чистая и бесконечно расслабленная я лежала в кровати, чувствовала тепло расположившегося рядом мужчины и понимала — нет, не уйду. Даже если станут выгонять и выпихивать, вцеплюсь клещом, но этот мир не покину.

В том же, что касается Ринара — если в процессе совместной жизни он будет хоть изредка вести себя так же, как сегодня вечером, то я согласна на любые условия. И ответных ультиматумов не предъявлю. Хотя…

— Дорогой, — потянувшись, позвала я.

Потом повернулась на бок и, водрузив ладонь на широкую мужскую грудь, принялась выводить пальцами узоры. Ринар точно ничего против склонности к таким вот художествам не имел, но руку мою все-таки поймал. Поднес к губам, поцеловал пальчики и лишь после этого откликнулся:

— Да, дорогая.

Мм… Слово «дорогая» прозвучало в его устах так, что я невольно начала таять. Но от главной цели не отвлеклась и выдохнула:

— Одно маленькое условие с моей стороны все-таки будет.

— Да?

Я улыбнулась наигранному скепсису, который в голосе его величества прозвучал и, будучи на двести процентов убеждена, что в таком пустяке Ринар не откажет, сказала:

— Первый храм. Он останется там, где стоит.

Спальню заполнила тишина — тяжелая и гулкая. А через минуту я услышала:

— Нет.

Ринарион был спокоен, но абсолютно непримирим. Вопрос сохранения Первого храма был не просто решен — он даже не обсуждался. Но…

Я вздохнула поглубже, аккуратно выдернула руку из королевского захвата и приподнялась на локте, чтобы заглянуть в глаза. Спальню освещал свет настенных бра, так что лицо величества я видела неплохо.

Никаких кривляний или желваков на скулах в данном случае не наблюдалось, однако чутье подсказывало — правитель Накаса реально уперся. Вот только…

— Ринар, это святыня, — сказала я мягко.

— Нет, — с прежней непримиримостью отрезал король.

— К тому же храм связывает меня с домом.

На сей раз король промолчал, а я поспешила этим моментом воспользоваться.

— Если ты разрушишь храм, я потеряю связь с родными.

— Не разрушу, а перенесу, — парировал Ринар.

— Разрушишь, — не пожелала согласиться я. — Там же еще фундамент, какие-то подземные строения, которые являются неотъемлемой частью…

— Первый храм — не единственный, — не желая принимать аргументы, процедил его величество. — А связь с твоим миром осуществляют не камни и не статуи. Связь осуществляет Богиня.

— Да, но ты уверен, что Богиня захочет помогать той, чей мужчина разрушил ее обитель?

— Не разрушил! — гаркнул монарх. — Перенес!

Он сел, причем весьма резко. Потом бросил недобрый взгляд на меня и вообще вскочил. Подхватив со спинки кровати пижамные штаны, натянул их, скрыв наготу, и сделал несколько нервных шагов по спальне.

— Света, я все понимаю, но в данном случае помочь не могу. Проси что угодно, только не это!

В миг, когда величество вскочил, я тоже села и за неимением сорочки прикрылась одеялом. Проводила забег монарха взглядом и попробовала воззвать к разуму:

— Ринар…

— Нет, — перебил мое намерение король. — Храм будет перенесен, и точка.

Чувствуя прилив раздражения, я сцепила зубы, а голубоглазый самодур…

— Я не могу и не желаю отступиться от этого решения, Света. Это вопрос принципа! Никто не имеет права шантажировать короля. Никто не имеет права диктовать мне условия, причем в таком тоне. Старая интриганка перешла границы дозволенного. Мало того что вмешалась в мою личную жизнь, так еще и…

Он замолчал, а я сощурила глаза и шумно выдохнула. И хотя все жесты, да и сам настрой собеседника четко свидетельствовали, что спорить опасно, не отступилась.

— Ринар, я очень люблю свою семью, — сказала спокойно, но достаточно жестко. — Я оказалась отрезанной от привычного мира, в окружении совершенно чужих людей. И в мою личную жизнь тоже вмешались. Эти письма — единственное, что у меня осталось. Если лишусь и этого…

— Света, нет! — рыкнул король.

Я вперила в Ринара гневный взгляд, но он все равно не проникся.

— Первый храм — не единственный, — сделав еще один нервный шаг, повторил он. — В том же, что касается Богини…

Он точно хотел продолжить, но я слушать не стала — упала на подушки и уставилась в потолок. Хорошо, дорогой. Я тебя поняла!

— Света, — позвал Ринарион, только я не ответила. Его величество молчанием не удовлетворился, и через пару минут, наполненных раздраженным сопением, в тишине спальни прозвучало требовательное: — Света!

Вот теперь я таки откликнулась. Выпалила:

— Да поняла я!

— Что ты поняла?

В голосе Ринара послышалась строгость, и вот она-то и добила. Я снова села, одарила собеседника убийственным взглядом и сказала:

— Что тебе глубоко плевать на мои чувства. Что чувство собственной важности для тебя несоизмеримо ценней. Конечно, ведь с момента принятия этого решения ничего не изменилось! Ведь у тебя нет ни малейшей причины это решение изменить!

Да, я скатилась до иронии, и Ринар, разумеется, понял. Только все равно не проникся…

— Света, нет.

Стало бесконечно жаль, что бокалы, равно как и бутылка из-под вина, остались в ванной. Точно знаю — вот сейчас я бы не промахнулась!

— Хорошо, дорогой. — Слово «дорогой» прозвучало поистине издевательски. — Я тебя услышала.

С этими словами я вновь упала на постель и тут же повернулась на бок — спиной к королю. Подгребла под себя одеяло, закрыла глаза и…

— Света, — отлично сознавая, что все эти маневры значат, процедил Ринар.

Пришлось вытащить руку из-под одеяла и показать жест. Да, неприличный и, как выяснилось, вполне его величеству понятный.

Ночь, как и ожидалось, прошла фигово — я ворочалась до самого рассвета, никак не могла уснуть. Виновник моей нервозности тоже ворочался, но недолго. Прошло меньше часа, прежде чем Ринар… нет, не захрапел, но почти.

Его ровное дыхание стало дополнительным поводом для бешенства. Очень хотелось взять подушку, накрыть ею красивое аристократичное лицо и, да-да, придушить!

Поглощенная этими мыслями, а также размышлениями о доме, Богине и том, как справиться с желаниями, которые навевает поставленная Богиней метка, уснула я лишь под утро. И проспала, если верить ощущениям, не больше пяти минут.