Мими Памфилофф - Случайно вышла замуж за... вампира?

Он буквально мог чувствовать ее эмоции? Могла ли она тоже чувствовать его? Конечно. С того момента как Хелена встретила Никколо, она чувствовала себя потерянной. Как будто в ней было другое измерение, которое она не могла различить. В его присутствие она определённо чувствовала себя в двойне возбуждённой. Должно быть это и есть связь.

Хелена ахнула, когда поняла, что он склонил голову к ее шее. И впервые мельком увидела его длинные белые клыки.

Она не знала, как обращают вампиров, но видела достаточно фильмов, в которых требовался лишь один укус. Или они были о оборотнях? Проклятье, Хелена. Борись, ты тупица!

Хелена пиналась и кричала, борясь с его нерушимым захватом.

- Нет, Никколо, не делай этого! Я не хочу быть твоей женой!

С дрожью, она почувствовала, как его губы - не клыки - прижались к мягкой плоти у основания ее шеи.

- Но ты уже моя жена, - сказал он с едким шепотом. - Ты моя вампиро-жена. Я пробовал твою изысканную кровь в ночь, когда мы встретились, и теперь мы связаны навечно, неважно нравиться нам это или нет. Церемония, которую мы планировали провести, была просто традицией, символическим жестом перед твоим обращением. - Святые огурчики! Она вышла замуж в древнем здании суда и даже не знала об этом?

***

Никколо вылетел из пентхауса прямиком к лифту, и ударил черным, кожаным сапогом прямо в стену. Последние пару месяцев он словно ходил по тонкому льду.

Иррациональная женщина! Да что она возомнила о себе…- Он застыл с пальцем у кнопки вызова, внезапно почувствовав, как будто его ударили тупым предметом.

Он действительно наорал на нее? Наорал на Хелену? А затем оставил ее плакать, скорчившись на полу и наорал снова. Также, несколькими отборными ругательствами. Нелицеприятная правда обрушилась на него.

- Какой же я сукин сын! - Я позволил этому случится снова.

Быть связанным с Хеленой - хуже проклятья. Ошибка природы. Пытка!

В течение нескольких недель после их встречи он отторгал свои чувства. Но он изучил все свои симптомы и понял, что был неправ, смертельно неправ, на счет всего этого дела со связью.

Да, между ними была связь с первого дня, но это … смешно. И связь только крепла день ото дня. Жестоко! И желание, которое он испытывал, чтобы взять ее тело было ничем иным как невыносимым.

Мучительные воображения проигрывались в его голове: ее мягкое, извивающиеся тело под ним, пока он вколачивается между ее шелковистых бедер. Чем больше он отказывал себе, тем хуже становился его голод по ней. Да. Голодный. Такой голодный…

Он никогда не был так чертовски голоден. Сейчас он практически не мог питаться. Хотя он усердно пытался. Но все, кого он пробовал, были на вкус как гнилой мусор, включая людей которых он отбирал из королевского бассейна добровольных рабов крови, которые были намного вкусней его обычной пищи из насильников и головорезов с чернейшей аурой.

Этим утром, в полном отчаянье, он решил попробовать кровь из пакетов - холодную, безжизненную, отвратительную. Один из его людей вынужден был удержать его от рвоты.

Ему некуда было деваться. Он хотел Хелену. Еще целая неделя.

Справиться ли он с этим? только если он останется вдалеке от нее. Но если он сделает это, у него никогда не будет шанса завоевать ее. Он терял время. Он должен был обратить ее по ее желанию - это то, что сказала Симил.

Почему сумасшедшая богиня не предупредила его что глазурь на его безразличном несчастном-пироге будет подвергаться эмоциям Хелены - капельница обогащённая иррациональными, человеческими чувствами.

Расстояние притупляло эффект, как и с любой другой связью, но в ее присутствие он не знал где она закончит, а он начнет.

Она разозлилась; он оказался в ярости. Она чувствовала жажду; он превращался в сексуального безумца.

Потом были эмоции, которые он не мог описать словами. ПМС к примеру. Который был у Хелены в его прошлый визит, давая ему сокрушающую нужду, одновременно трахать ее и бесконтрольно плакать.

Часть с трахом он мог бы преодолеть, но плакать? Вампиры не плачут.

Он только надеялся на то что все стабилизируется - потому что ему говорили, что так и будет - после ее обращения.

Его руки опустились, когда он смотрел на открытые двери лифта. Его сердце бешено колотилось в груди. Обида. Печаль. Вина. Хелена чувствовала все эти эмоции.

Он отпустил лифт и развернулся назад чтобы принести свои извинения Хелене. Будет ли этого достаточно? Он все еще не мог рассказать ей правду о своем мире или о том, как он проводит дни. Buon.

К черту все! Я должен извиниться перед ней. Он уже подошел к двери, когда Хелена закричала с другой стороны:

- Ты лживый кровосос! Если мы вампиро-женаты, то я хочу вампиро-развод! Слышишь меня? Я хочу развод!

Никколо поморщился. Это было плохим знаком.

Андрус стоял в пустом фойе, покрытом плиткой из тусклого белого мрамора, источником света была одинокая, пыльная, напольная лампа.

В его глазах загорелся огонек, когда он провел обеими руками сквозь торчащие пряди волос. Было четыре утра, когда его призвал Антонио, который был убежден, что рабочие часы созданы для смертных или слабаков.

Андрус ворчал про себя. В последний раз, когда он пришел, этот ублюдок Антонио садистски болтал подвязанной вожделенной морковкой в виде обещания - он пообещал, что их ситуация в скором времени получит развитие.

"Развитие" не совсем то слово, которое бы выбрал Андрус. Оно подразумевает естественный порядок вещей. А их долгожданное изменение придет с помощью грубой силы. Кровь. Боль. Потеря душ. "Все это неважно", - мысленно он пожал плечами. Жизнь - длинная. Даже слишком. Без таких предстоящих перемен, не стоит и жить.

Он потянулся к заляпанной дверной ручке из латуни, надеясь и молясь, что в последний раз его тень легла на порог представительства Полу-богов.

Он толкнул тяжелую дубовую дверь и нашел Антонио на обычном месте: сидящим за тускло освещенным столом, взгляд его темных глаз был прикован к толстому, обтянутым кожей фолианте.

Антонио занимал все тот же викторианский дом в Саусалито, к северу от Сан-Франциско, в течение последних ста лет. В нем ничего никогда не менялось. Ни один элемент темной мебели, ни пыльные книжные полки, которые доходили до сводчатого потолка.

Антонио тоже был пойман в ловушку в этом мире, и Андрус знал, что единственная причина, по которой он мог доверять гнилым оправданиям предводителя исполнить обещанное - это побег.

- Вы вызывали меня, господин? - тон Андруса танцевал над опасной пропастью, между уважением и издевкой.

Не поднимая злобного взгляда от книги, Антонио произнес:

- Ты опоздал как обычно. Садись уже, черт возьми.

Прежде чем подчиниться, Андрус не спеша снял свой черный кожаный плащ, который подходил к его стандартному одеянию: кожаным штанам и ботинкам, затем бросил его на спинку кресла, стоящего напротив стола Антонио.