Ясмина Сапфир - Вылечим всех!

— Ну что? Нижним тварям хочется в хорошие условия. Жаждут поживиться энергией перекрестья, подпитать ей свою ворожбу, — почти выплюнул василиск. — И они готовятся к новому нашествию. Путы нижней магии простираются почти по всему лесу и продолжают расти. Мы попытались застопорить их, но это ненадолго. А, значит, скоро у Маллеса прибавится собратьев. Будут вместе заниматься продвинутой йогой на больничных кроватях, — ухмылка Рика не имела ничего общего с весельем или даже с его обычной, кривой улыбкой.

— Будет война? — спросила я, ощущая как внутри что-то дрогнуло, оборвалось. В голове царил хаос, тревожные, опасливые, любопытные мысли кружились вихрем, не давая сосредоточиться на чем-то конкретном.

Рик кивнул.

— Будет война. Мы примем бой. Каждое племя перекрестья позовет сородичей из ближайших миров. Но нижняя магия очень опасна. Сама видела. Будем бродить как зомби и дарить друг другу свои печень и почки. Так, на сувениры. Мое сердце уже и так у тебя. Так что на сердце василиска не рассчитывай, — Рик соскочил со стола, изобразил позу суслика на дозоре и ухмыльнулся снова. Его язвительность давала небольшую надежду. Когда дела были совсем плохи, василиск терял свое знаменитое чувство юмора, становился угрюмым и сосредоточенным. Вот как недавно, в палате у Маллеса.

Не успела я ответить, понять — ушла душа в пятки или еще теплится где-то повыше, Рик подскочил, сел рядом, взял за руки и загипнотизировал синим взглядом.

— Сами, — произнес мягко, тихо. — Я не знаю, буду ли воевать. Это зависит от многих факторов. Я нужен тут. Нужен буду и в полевых госпиталях. Но я должен обучить тебя боевой магии. Я буду забирать тебя с занятий и тренировать в Университетском магическом саду.

Я слышала про это удивительное место, но ни разу туда не заходила.

Поговаривали, что там хранятся заклятья всех видов и форм, самой разной опасности и назначения. Они словно законсервированы или заморожены — не знаю что уж тут ближе. И студенты проходят настоящий рискованный квест, обучаясь защищаться от магических атак, уходить от волшебных сетей, бороться с мороком и многое другое.

Рик выдержал паузу, давая мне осмыслить предстоящее и вдруг добавил:

— А еще… я натаскаю тебя обращаться. Давно пора познать свою вторую сущность, черпать из нее силы, использовать, когда нужно.

От удивления я дернулась, выпрямилась и вгляделась в лицо Рика.

Он, что, не шутит?

Василиск расплылся в кривой улыбке — уже совсем знакомой, хитроватой. В уголках его глаз спрятались смешинки, и мне сразу стало легче, теплее, радостней.

— Ты тоже оборотень, Сами, — он приподнял брови и чуть слышно усмехнулся. — Сама знаешь. На перекрестье приживаются лишь те, кто способен менять ипостась. Валькирии тоже могут. Не столько ипостась, сколько энергетику. Она преображается время от времени — в моменты опасности из ауры вырастают крылья, усиливается ее мощь. Но оборотню адаптироваться тут намного легче.

Некоторое время я только моргала и сглатывала, не в силах осознать услышанное. Я? Оборотень? Ой… и в кого же я превращаюсь?

Внезапно снова нахлынули воспоминания.

Словно фильм включился в голове. Я откинулась на спинку дивана, и кабинет растворился, будто смытый водой акварельный набросок.

Вокруг вырос город.

Блеклые коробки десятиэтажек, редкие яркие высотки, пыльные летние улицы, пушистые одуванчики на газонах, духота и машинные выхлопы. Все как всегда. Откуда только взялась эта глупая мысль? Я не могла вспомнить ни этого города, ни этих лабиринтов улиц, ни… людей.

Девушки в модных джинсах, едва висящих на бедрах и коротких топиках на тонких бретельках обмахиваются ладонями и газетами. Обливаясь потом, тяжело вышагивают степенные дамы в длинных широких юбках с оборками.

Не слишком озабоченные приличиями парни стаскивают майки, мужчины потряхивают футболками и рубашками, пропуская воздух между телом и липкой от пота одеждой.

Очереди к мороженщикам и в киоски с водой поражают — ведь время рабочее, около двух дня.

А я несусь по делу. Опаздываю и чувствую, как минуты утекают между пальцев. Неумолимо, стремительно, не давая поблажек.

Удушливый зной июльского города не позволяет ускориться, во рту пересохло.

Я прикрываю на секунду глаза и воображаю себя птицей. О нет! Птицей не выходит. Но за спиной словно расправляются перепончатые крылья, трепещут на ветру, и я прямо ощущаю, как они двигаются.

Длинный хвост вытягивается от копчика, голова обрастает короной рогов, когтистые лапы заменяют руки и ноги.

И я ускоряюсь. Шаг за шагом. Жара больше не властна над мощным чешуйчатым телом — черным, как уголь, с темно-синими сапфирами-глазами. Откуда я все это знаю? Ведь я не вижу себя со стороны!

Понятия не имею.

Но я ускоряюсь так, что люди впереди, еще минуту назад похожие на пеструю россыпь точек резко обретают очертания, оказываются совсем рядом, только руку протяни.

Я замедляюсь, опускаю крылья и… стою под ажурной аркой входа в ипподром, откуда должна писать репортаж о новых скачках.

В каком-то оцепенении смотрю я на большие, круглые ходики в самом центре арки.

Без пятнадцати два. Я, что, прошла семь остановок за три минуты?

Недоумение выливается наружу смехом. Я хихикаю, не в силах остановиться и кажется, сегодня случилось нечто волшебное. Нечто, что должно повториться, только не в этой жизни.

Из воспоминаний меня выбросило резко, словно вынырнула из глубокого озера. Ухх… Глоток воздуха… Долгий, жадный и… мир вокруг поменялся в одно мгновение.

Синие глаза Рика сосредоточились на моем лице. Хитринка в них так и не исчезла, зато появилось понимание. Кривая улыбка растянула губы василиска снова, и он разразился объяснением:

— Вспомнила? Я рад. Ты редкий вид энергодракона. Их часто путают с валькириями. У вас аура почти одинаковая. Но я-то давно понял — что к чему. Только ты была не готова. Чтобы обращаться нужно полностью войти в силу. В твоем мире это сделать невозможно. А здесь требовалось время, подпитка энергией перекрестья… Сама же знаешь, как она открывает способности. Тем более, обращаешься ты лишь частично, по большей частью аурой. А это намного сложнее, чем физически. Ты наполовину нашего вида. Поэтому ты моя пара… и Вагра тоже.

Последнюю фразу он прорычал — утробно, зло. Сглотнул и впился взглядом в лицо так, словно пытался проникнуть в самый мозг, даже глубже, в душу.

Мне ли не знать, что тело — всего лишь тело. Отличный, слаженный механизм, где мириады клеток, десятки органов и систем работают как одно целое, но не более того. И есть нечто гораздо большее — то самое, что удержало Маллеса от перерождения, то самое, что помогало нам выстаивать тяжелые смены, как позавчера. Сила духа… душа… неуловимая энергия, гораздо более мощная, неукротимая, чем все то, что так легко пощупать, разрезать, зашить…