Стефани Майер - Жизнь и смерть

— А что принесла в новую жизнь она сама и остальные?

— Карин принесла сострадание. Энист — способность страстно любить. Элинор — силу, Роял свое… упорство. Или это скорее можно назвать ослиным упрямством, — она усмехнулась. — У Джесамины очень интересный дар. В своей прошлой жизни она была весьма харизматичной и умела влиять на окружающих таким образом, чтобы они принимали ее точку зрения. Теперь ей удается управлять эмоциями тех, кто находится рядом с ней — успокоить целую комнату обозленных людей, к примеру, или, наоборот, взбодрить вялую толпу. Это очень тонкий дар.

Я обдумывал те невероятные вещи, о которых услышал, и пытался осознать полученную информацию. Эдит терпеливо ожидала, пока я размышлял.

— Так с чего же все началось? То есть Карин обратила тебя, а до этого кто-то, должно быть, обратил ее, и так далее…

— Ну а откуда произошли вы? Эволюция? Сотворение? Разве не могли мы развиваться так же, как и другие виды, среди которых есть и хищники, и жертвы? Или, если ты не веришь в самопроизвольное возникновение всего этого мира, которое мне и самой сложно принять, то неужели так трудно согласиться с предположением, что сила, породившая изящную коралловую рыбку и акулу, детеныша тюленя и кита-убийцу, вполне способна была создать и оба наших вида?

— Позволь уточнить сразу — я детеныш тюленя, не так ли?

— Верно, — Эдит рассмеялась, и пальцы ее коснулись моих губ. — Разве ты не устал? Это был довольно долгий день.

— Просто у меня осталось еще несколько миллионов вопросов.

— А у нас есть завтра, и послезавтра, и послепослезавтра…

Чувство эйфории, абсолютного блаженства, наполняло мою грудь до такой степени, что мне казалось, я могу просто лопнуть. Невозможно было представить, что где-то в мире нашелся бы наркоман, который не променял бы свое излюбленное снадобье на это чувство.

Прошло некоторое время, прежде чем я снова заговорил:

— Ты уверена, что утром не исчезнешь? В конце концов, ты ведь мифическое существо.

— Я тебя не покину, — торжественно пообещала Эдит, и меня вновь, даже сильнее, чем раньше, охватило то же самое чувство.

Когда ко мне вернулся дар речи, я сказал:

— Тогда еще один вопрос напоследок… — и тут же кровь прихлынула к моей шее. Темнота не спасала. Я был уверен, что Эдит почувствовала этот жар.

— Что такое?

— Ммм… не-а, забудь. Я передумал.

— Бо, ты можешь спрашивать меня о чем угодно.

Я молчал, и она застонала.

— Я всё еще надеюсь, что со временем буду меньше раздражаться, не слыша твоих мыслей. Но становится только хуже и хуже.

— Хватает и того, что ты подслушиваешь мою болтовню во сне, — пробормотал я.

— Пожалуйста, скажи мне, — тихо попросила Эдит, и в ее бархатном голосе прозвучала та гипнотическая сила, против которой я не в силах устоять.

Но я пытался. Я молча покачал головой.

— Если ты мне не скажешь, то я решу, что это гораздо хуже, чем на самом деле, — пригрозила она.

— Мне не следовало заводить речь об этом, — сказал я и сжал зубы.

— Пожалуйста? — снова этот завораживающий голос.

Я вздохнул:

— Ты… не обидишься?

— Конечно нет.

Я набрал полную грудь воздуха:

— Ну… в общем, ясное дело, я не знаю всей правды о вампирах, — это слово вырвалось у меня случайно, я слишком сильно увлекся обдумыванием своего вопроса, а потом понял, что именно сказал, и замер.

— Да?

Ее голос звучал обыденно, будто это слово не имело никакого значения.

Я выдохнул с облегчением.

— Хорошо, то есть я знаю только о тех вещах, о которых ты мне рассказывала, и, похоже, мы очень… отличаемся. Физически. Ты выглядишь как человек… только лучше… но ты не ешь и не спишь, например. Не нуждаешься в том, что необходимо нам.

— Некоторые моменты спорны, но многое из сказанного тобой верно. И какой у тебя вопрос?

Я вдохнул поглубже:

— Прости.

— Спрашивай.

Я быстро выпалил:

— В общем, я всего лишь обычный человеческий парень, а ты самая красивая девушка, которую я когда-либо видел, и я просто… сражен тобой, и отчасти это, естественно, выражается в том, что меня безумно влечет к тебе, чего ты, уверен, не могла не заметить, учитывая твою чрезвычайную осведомленность о моей кровеносной системе, но я понятия не имею, ощущаешь ли ты то же самое. Или же это как сон и пища, которые тебе не нужны, а мне да… хоть я и желаю их несравнимо меньше, чем желаю тебя? Ты сказала, что Элинор и Роял уезжают и живут как супружеская пара, но означает ли это для вампиров то же самое, что и для людей? И это абсолютно непозволительный вопрос, совершенно неприемлемый на первом свидании, и я прошу прощения, а ты не обязана отвечать…

Я втянул огромную порцию воздуха.

— Хм… Я назвала бы это свидание вторым.

— Ты права.

Эдит хохотнула:

— Ты спрашиваешь меня о сексе, Бо?

Мое лицо снова вспыхнуло.

— Да. Я не должен был.

Она снова рассмеялась:

— Я действительно забралась к тебе в постель, Бо. И считаю, что этот факт делает подобные вопросы вполне объяснимыми.

— Но ты всё равно не обязана отвечать.

— Я же говорила, что ты можешь спрашивать меня о чем угодно, — Эдит помедлила, а затем ее голос изменился. Стал официальным, как у читающего лекцию преподавателя. — Итак… в широком смысле — «Секс и вампиры. Основы». Все мы были людьми, Бо, и большинство человеческих страстей остались при нас — просто их затмевают более мощные желания. Но мы не всё время испытываем жажду, и, как правило, склонны образовывать… очень прочные связи. Сильные как физически, так и эмоционально. Роял и Элинор очень похожи на любую пару людей, которых влечет друг к другу, и под этим я подразумеваю, что они очень, очень действуют на нервы тем из нас, кому приходится жить с ними под одной крышей, особенно тому, кто слышит их мысли.

Я тихо рассмеялся, и она присоединилась.

— Неудобно, — пробормотал я.

— Ты даже не представляешь, — мрачно заметила она, потом вздохнула: — А теперь о частностях… «Секс и вампиры. Часть вторая: Бо и Эдит», — она снова вздохнула, на этот раз более медленно. — Не думаю… что это будет возможно для нас.

— Потому что тогда я буду слишком… близко? — догадался я.

— Это стало бы проблемой, но не это главное . Бо, ты не представляешь насколько ты… ну , хрупкий. Я не хочу оскорбить тебя как мужчину, ведь для меня хрупким является любой человек. Когда мы вместе, мне постоянно приходится контролировать каждое свое движение, чтобы не навредить тебе. Я же могу убить тебя очень легко, совершенно случайно.

Я подумал о том, как она касалась меня первые несколько раз, как осторожно тогда двигалась, как сильно, казалось, это пугало ее. Как она просила меня убрать руку, вместо того чтобы просто выдернуть из-под нее свою кисть.