Вергилия Коулл - Мой враг, моя любимая

— Как ты тут будешь… без меня? — бормотала я и хлюпала носом.

— Кира! Глупенькая! — грустно улыбалась она. — Так же, как и была здесь до тебя! Говоришь так, будто это ты помогала мне обосноваться в гетто, а не наоборот!

— Но твой малыш… — я взглянула на живот Ирины, — ты же постоянно голодная. Кто будет отдавать тебе свою еду теперь?

— А кто должен сам есть, а не помирать с голоду, а? Кто как скелет похудел? — она уперла кулаки в бока. — Да разберусь я. Не маленькая.

— Но почему ты не захотела поехать со мной? Я за тебя просила! Отец Ивара бы договорился, — спорила я.

— Ну и куда мне потом деваться беременной? М-м?!

— Мы бы что-нибудь придумали…

— Не смеши. Тебе еще только меня на шее не хватало.

— Тогда ты могла бы обратиться к тому покровителю, у которого вы жили с Тимуром. Неужели он отказался бы помочь женщине в положении? Тем более, если раньше был так добр и не выгонял вас, а вы сами ушли.

Ирина тяжело вздохнула и взяла меня за руку. Кончиками пальцев осторожно, чтобы не причинить лишней боли, коснулась браслета на обожженном запястье.

— Кира, этот покровитель — мой брат. Я и с Тимуром познакомилась только благодаря ему. Конечно, он не отказал бы мне. Но я сделала свой выбор осознанно. Место женщины — рядом со своим мужчиной. Мое место — здесь. А твой мужчина уже ждет тебя за воротами. Иди, подружка, — она легонько вытолкнула меня из темного угла на свет. — Иди. Я буду скучать.

Я не успела ответить ни слова. Подошел охранник, которому заплатили, чтобы проводить меня на выход. Уже пересекая двор, я спохватилась, обернулась назад…

Ирины, конечно, уже и след простыл. Возможно, она вернулась в барак и легла спать, как всегда, спокойная и безмятежная в своем трудном счастье. Возможно, ушла подальше, чтобы погрустить. Но ее прикосновение к браслету… и ее брат в правительстве… ее грамотная речь… образование… острый ум… ироничный взгляд на вещи и несгибаемая воля к победе…

— Она не лекхе, — пробормотала я, и охранник покосился в мою сторону.

Но как?! Это не укладывалось в голове, пока толстяк с сигаретой в зубах читал мне и еще нескольким девушкам краткий инструктаж о том, как себя вести и что делать. Как она могла добровольно совершить такой поступок?! Добровольно обменять прежнюю спокойную жизнь на бесконечную борьбу за выживание. Как?!

Нам дали по таблетке и приказали проглотить. А дальше все мои мысли об Ирине, все страхи о том, что освобождение не удастся — все растворилось в тяжелом дурмане.

— Она не лекхе. Не лекхе, — продолжала зачем-то твердить я последние слова, которые застряли в памяти, хотя уже не могла связать их с реальностью.

Ивара я почувствовала. Именно так. Не увидела, а ощутила, что уже нахожусь в его руках. Меня окутал его неповторимый запах. Я хотела прижаться крепче, уткнуться носом в его рубашку и вдыхать еще глубже, во всю силу легких, но тело не слушалось.

Он куда-то нес меня, и я не испытывала ни малейшего интереса — куда. Он что-то говорил, но не удавалось разобрать ни слова. Главное, что я поняла: можно радоваться.

Все закончилось.

Очнулась я в мягкой и удобной постели. От подушки исходил тонкий лавандовый аромат кондиционера для белья. Кто бы мог подумать, что это такая роскошь — лежать на чистых простынях и наслаждаться тем, что позвоночник расслаблен, а мышцы получили необходимый отдых.

Это была кровать Ивара в его городском доме. Я узнала обстановку комнаты. На краю постели сидела элегантно одетая женщина. Ее стрижка-каре и огромные лучистые голубые глаза показались мне знакомыми. Сообразив, что передо мной приемная мать Ивара, я, кажется, покраснела. С женщинами приходилось ладить реже, чем с мужчинами, и ее персона внушала мне страх.

Тут раздался писк. С извиняющейся улыбкой мать Ивара аккуратно вытащила у меня из подмышки электронный градусник. Посмотрела на экран, и на лице отразилось облегчение. Я оглядела себя и обнаружила, что была кем-то заботливо переодета в шелковый пеньюар, а вместо браслета на обожженное запястье наложили аккуратную повязку.

— Я разбудила тебя, Кира? — голос у матери Ивара оказался глубокий, грудной, но приятный. — Прости. Хотела только убедиться, что нет жара. Мы переживали из-за воспаления.

Она указала на повязку.

— Вы… — я облизнула пересохшие губы. Почему-то после дурманящего действия таблетки очень сильно болела голова, и хотелось пить.

— Зови меня Лидия.

Я не чувствовала, что могу так фамильярно обращаться, и уклонилась от предложения.

— Вы это сделали?

— Что именно? Переодевал тебя Ивар. А осматривал врач, — Лидия мягко похлопала меня по руке, — не волнуйся, он — Юрин знакомый и не станет никому рассказывать о тебе. К счастью, рана вполне излечима. Только, наверно, шрам останется.

Она сочувственно изогнула губы. Я вспыхнула. Значит, Ивар поведал не только отцу о моем похищении. Что еще он открыл? В каком свете представил меня? Кто я в глазах его матери?

— Сейчас принесу бульон, и ты поешь, — сказала Лидия. Мне показалось, что она хочет сказать что-то еще, но не знает, как это сделать. — Тебе обязательно нужно начинать есть. Сначала понемногу.

— Я бы хотела увидеть Ивара.

— Ты его увидишь. Обязательно, — она снова замялась, потом вдруг подняла ясный взгляд и стрельнула им в упор. — Кира, я люблю своего сына.

— Как я вас понимаю… — пробормотала я, не придумав ничего лучше.

— Мне больно видеть, что он сам не свой с тех пор, как все случилось. Не отходил от твоей постели ни на шаг, на врача чуть ли не кинулся за то, что тот сразу не смог приехать. Я с трудом уговорила его поспать. Он ведь почти не спал в последние дни.

Ивар переживал? Так сильно, что напугал этим мать? У меня даже горло перехватило от этой новости.

— Я знаю, что ты испытала большой стресс, — продолжала Лидия, — но учти, что он испытал его тоже. Поэтому… — она вздохнула, — как бы ни было трудно, именно ты, как женщина, постарайся его понять.

— Понять в чем? — я сглотнула.

— Он во всем винит себя. Ты должна убедить его, что это не так.

Винит себя?! Разве в нашей ситуации можно искать виноватых? Я только растерянно пожала плечами.

— Ты мне нравишься, Кира. Я узнавала тебя, в основном, по рассказам сына, но мне кажется, ты — хорошая девушка. А самое главное, разумная. Я хочу, чтобы он был счастлив.

С этими словами Лидия поднялась и покинула меня, оставив в полном недоумении. Я откинулась на подушки и воздела глаза к потолку, но обдумать свое новое положение не успела. Дверь распахнулась. Я подскочила, от напряжения стиснув пальцами одеяло.

Ивар стоял на пороге. Судя по сбившемуся дыханию, очень торопился сюда прийти. Видимо, узнал от матери, что я проснулась. Одетый в домашние штаны и серую футболку, он вдруг показался мне еще привлекательнее, чем в нашу первую встречу. Глаза предательски защипало. Больше всего на свете хотелось кинуться ему на грудь и снова ощутить себя в безопасности. Совсем как раньше находила утешение в объятиях папы. Ивар стал моей новой гаванью, хотя тихой ее уж точно нельзя было назвать.