Лина Люче - Крылья

Ее присутствие в его жизни полностью изменило, перевернуло все с ног на голову. Дейке уже не помнил, когда последний раз в своей жизни с такой охотой поднимался по утрам с кровати, стремился говорить с кем-то, учить и помогать. Он еще помнил тот период своей жизни, когда сам вбирал знания, как губка, и не мог представить, какое удовольствие ими делиться. Частично он научился получать удовольствие от этого, воспитывая сыновей, но они учились всему естественным образом с детства, а адаптировать взрослого человека — задача совсем иного уровня сложности.

Поначалу он был полностью поглощен этим, и не думал о своей подопечной как о привлекательной женщине, хотя сразу отметил, что девочка симпатичная и в его вкусе. Еще месяц назад он и не предполагал, что готов к помолвке и даже женитьбе. Слишком уж явно еще помнилась смерть Велси и та боль, которую он переживал долгие годы. Он думал, что пойдет на что угодно, лишь бы исключить даже самый крошечный риск этой боли в будущем. Пойдет даже на то, чтобы остаться холостяком навечно.

Теперь все менялось так быстро, что он даже не успевал выработать более-менее приличный план действий. Он не успел подготовить ее ни к знакомству со старшими сыновьями, ни к специфике его работы. В результате пришлось жестко пресекать панику, лишь бы она ей не навредила. Возможно, еще пара таких разговоров, и Лиска захочет расторгнуть помолвку. Дейке едва не скрипел зубами, приземляясь возле корабля, проходя внутрь. Все его существо рвалось назад, домой: что, если за время его отсутствия с ней что-то случится? Что, если Немем не справится, не убережет ее от стресса, особенно когда она выйдет на люди? Что, если ее кто-то обидит, а его не будет рядом, чтобы успокоить?

Вспомнив о том, как она разглядывала его за завтраком, и о том, как участилось ее сердцебиение при этом, он не удержался от довольной улыбки. Пришлось проявить чудеса самообладания, чтобы не поцеловать ее так, как на самом деле хотелось — бесстыдным, наглым, жадным поцелуем, и еще желательно при этом сжимать в ладонях ее ягодицы и прижать к себе так, чтобы начала задыхаться и попросила пощады. Соблазн был велик, тем более, что она не невинна, и он бы вряд ли ее этим напугал, наоборот…

Дейке бросило в жар, и он усилием воли заставил мысли переключиться на предстоящую работу. Заварушка предстояла не детской: между собой передрались целых три племени шаггитерианцев, и местные офицеры не успели предотвратить жертвы. Стычки продолжались, за пару дней разрослись до масштабов массовых побоищ с сотнями участников, и горианцы уже не вмешивались: их было слишком мало, а рисковать жизнями запрещалось. Все, что они делали до прибытия подмоги — это старались оградить женщин и детей, перевезти их в безопасные зоны. Однако эвакуировать пока удавалось не всех беззащитных, и этой задачей команде Тхорна предстояло заняться в первую очередь. А для этого предстояло сунуться в самое пекло.

Проблема с шаггитерианцами во время боя состояла в том, что они не склонны были размышлять, оценивать шансы — просто бросались гурьбой, и будь что будет. Результат получался обычно один и тот же — все они получали травмы разной степени сложности, поскольку силы их не шли ни в какое сравнение со специально тренированными горианскими бойцами и офицерами. Но если их собиралось слишком много, возрастала опасность нелепых жертв, как раз из-за их нежелания оценивать возможные потери. В результате можно было расшвырять их с десяток, попутно ненароком кого-нибудь убить, но одиннадцатый, пятнадцатый, двадцатый мог достать. Поэтому-то на Шаггитерру и перебрасывали дополнительные силы.

Горианцы на Шаггитерре гибли редко, в основном все-таки на планете было спокойно, но когда это случалось, Дейке иногда думал о том, что хорошо бы снять запрет на использование огнестрельного оружия на планетах горианского пояса. Уж, по крайней мере, на Шаггитерре. С одной стороны, конечно, горианцы, вынужденные убивать, получали серьезные травмы психики, но их все же можно было вылечить. А те, кто мертвы — мертвы, и их уже не оживишь.

Размышляя таким образом, Дейке гордился своим самоконтролем: за последние 10 минут он ни разу не подумал о невесте. Но первым, что сказал ему Тхорн, увидев в зале управления, стало поздравление с помолвкой. А затем командир послал ослепительную улыбку, уловив его недоумение:

— Я получил уведомление. Ты не забыл еще за время отпуска, кто твой пре-сезар?

— Нет, командир, не забыл. Распоряжения?

Дейке и Тхорн дружили десятки лет, и общались между собой с минимальными формальностями, но это не означало, что субординации не существовало. Когда доходило до работы, Дейке умел перестраиваться и адекватно воспринимать распоряжения командира корабля. Фактически он тоже считался командиром, но лишь вторым после Тхорна, и никогда об этом не забывал, питая к другу глубокое уважение.

Объективное главенство командира невозможно было игнорировать или оспаривать, насколько неординарными он обладал способностями и в телепатии, и по части боевых навыков. А самое главное — он умел принимать молниеносные решения и мгновенно отдавать приказы во время любого боя с любым количеством бойцов, и это десятки раз на памяти Дейке спасало жизни рядовых офицеров и боевиков. Тхорн видел панораму любой схватки так, как будто наблюдал за ней на экране монитора, а не участвовал в ней самым что ни на есть активным образом.

Дейке всегда поражался его тотальному телепатическому контролю над всей командой. Он даже не представлял, насколько эс-Зарка перегружал психику, чтобы обеспечить безопасность команды. Его самого хватало лишь на то, чтобы проследить за одним-двумя новичками, и не более. Остальных он мог контролировать лишь боковым зрением, и то не в те моменты, когда на него всерьез наседали. Тогда приходилось просто драться и надеяться на то, что остальные позаботятся о себе сами.

— Как обычно, — ответил Тхорн на его вопрос. — Подготовь команду, приведи всех в тонус. Нам раненые не нужны.

— Понял. Есть.

— И еще. У нас санкция Сезара по всем кодам. Проинструктируй команду полностью.

Дейке, уже развернувшийся, было, чтобы уходить, замер и снова повернулся к Тхорну:

— Это в честь чего же?

Его, только что размышлявшего о разрешении огнестрельного оружия, до костей пробрало сообщением о том, что Сезар фактически санкционировал убийства. А он хорошо помнил, что с ним было оба раза, всего два раза за все время службы, когда пришлось убивать. Месяцы работы с психологом, и все равно еще оставались последствия. Ни одного горианца, ставшего убийцей, пусть поневоле, до конца жизни вылечить уже нельзя. И ему вовсе не хотелось углублять и расширять дыры в своей психике, не говоря уж о том, чтобы подставлять под такое неопытных мальчишек, за которых отвечал.