Татия Суботина - Ради тебя

– Кто ты? – проговорил он и не узнал свой охрипший голос.

– Я буду для тебя тем, кем захочешь.

– Покажи мне свое истинное лицо!

Девушка разочаровано хмыкнула:

– Ну как знаешь, Вестник. Я хотела сделать тебе приятно.

– К черту!

Черты девушки поплыли, они медленно трансформировались в другую форму. Темные волосы подскочили, закрутились мелкими кудрями и побелели. Овал лица стал напоминать сердечко, пухлые губки капризно изогнулись, глаза из теплого янтарного поменяли цвет на синий.

Ян со свистом втянул воздух.

Он узнал ту, что стояла напротив.

Еще бы!

Именно это лицо почти каждую ночь преследовало его в кошмарах, на протяжении почти целого столетия.

– Эмилия?! Но… как? – не нашелся, что сказать Ян.

Его переполняли эмоции. Гнев, растерянность, сомнение, страх…

Нет! Того, что он видел просто не могло быть на самом деле! Кенгерлинский знал это точно. Он прикончил Эмилию собственными руками! Как же тогда…

– Соскучился, пупсик? – надула губки она.

– Как ты выжила?

– Только благодаря любви к тебе, – приторно вздохнула Эмилия и сделала шаг навстречу. Ян попятился, она расплылась в хищной улыбке. – Ты не рад меня видеть?

Кенгерлинский нахмурился и только силой воли, заставил себя остановить отступление. Какого черта? Он справился с ней однажды, справится и сейчас.

– Что тебе надо? Зачем ты меня сюда притащила? Где Даша?

– Как много вопросов, – цокнула языком Эмилия. – Все просто: я больше не могла ждать, когда ты ко мне спустишься, пупсик. Твоя жизнь слишком долго тянется, а я соскучилась…

Ян помедлил с ответом и даже не успел толком понять, как Эмилия приблизилась к нему вплотную слишком быстро. Девушка подставила ладонь ко рту и дунула. В лицо Яна полетела красная пыль.

Кенгерлинский махнул рукой, чтобы отогнать ее, но тело перестало слушаться. Последнее, что он запомнил, как красный потолок стал стремительно приближаться.

***

Дни смазались в одну сплошную черную кляксу. Ян уже не помнил, сколько времени находился в медицинском отсеке, а точнее в руках у Эмилии. Эта блондинка, что показалась на первый взгляд ему ангелом, на поверку оказалась настоящим волком в овечьей шкуре.

Мало того, что она участвовала в опытах над пленниками для фашистов, так получала неимоверное удовольствие от всех пыток, которые проводила. Ян подметил, как кардинально менялось лицо медсестры во время «работы». Оно словно светилось изнутри. Будто бы Эмилия питалась болью.

Кенгерлинский не был простаком. Эмилия во время пыток выглядела явно не как человек и Ян это заметил.

Он прекрасно знал, что помимо обычного мира, который населяли люди, рядом сосуществуют множество иных измерений, рас и существ. Благо, бабуля доходчиво все ему объяснила, еще в детстве. Анисья была Верховной Банши, сильнейшей из своего вида. Ян гордился тем, что она его бабушка, но то, что он сам не перенял в наследство никаких сверхспособностей или даров, не могло не огорчать.

Он чувствовал себя чертовым придатком к такой сильной и распрекрасной бабуле. Конечно, сама Анисья в нем души не чаяла и всячески угождала, но Кенгерлинский обладал недюжинным упрямством. Он сам ненавидел себя за это, только ничего поделать не мог, когда гниль, что копилась в душе годами из-за неуверенности в себе и комплексов, рвалась наружу гадостью и гневом.

Ян был виновен в смерти родителей и как бы Анисья не убеждала его в обратном, он чувствовал – врет, жалеет.

Внезапно начавшаяся война, послужила для него, точно спусковой крючок. Ян решил доказать бабушке, а самое главное себе, что чего-то стоит в этой жизни. Что Ян Кенгерлинский существует, как личность, а не просто внук знаменитой и незаменимой Верховной Анисьи.

Если бы тогда он знал, что его личная война будет непродолжительной, а закончится в пыточной Эмилии, совершил ли подобную глупость дважды?

Истекая кровью, подвешенный, будто кусок мяса, Ян часто задавался подобным вопросом, но так и не мог толком отыскать ответ. Он по-прежнему чувствовал себя просто внуком Анисьи, а не самодостаточной личностью.

В последнее время Ян искренне радовался, что бабуля не видит, как закончится его жизнь. А то, что она закончится и скоро, он не сомневался. Эмилия стала приходить к нему дважды в день, чаще, чем к любому другому пленнику.

Черт! Да последствия ее «ласк» расползлись шрамами по всему его телу! Даже член эта сучка не оставила в покое.

Ян зажмурился. Тело отозвалось ноющей и уже привычной тяжестью в паху.

Он знал, что все это более чем неправильно, но его тело реагировало на действия Эмилии! Даже, когда она причиняла ему адскую боль! Это было точно наваждение. Ян пал настолько низко, что готов был просить о скорейшей смерти.

Эмилия не знала пощады, она «пользовалась» им каждый день, утоляя все свои потребности. Кенгерлинский терял себя в ее болезненных ласках.

Ему казалось, что однажды он очнется совершенно другим, чуждым всему хорошему, что случалось с ним до этого. Монстром, которого породила Эмилия. И это не могло не ужасать.

Больше всего на свете Ян боялся стать таким же, как эта больная сука.

– Ты скучал по мне, пупсик? – Эмилия зашла в камеру и ее голос вырвал Кенгерлинского из невеселых раздумий. – Молчишь? А я вот невыносимо скучала! Каждую минуту вспоминала, каково это, ощущать тебя в себе.

Ян сцепил зубы. Он до жжения в висках ненавидел Эмилию и то, во что она его превращала своими извращениями. Черт, она точно вытягивала на свет самую темную сторону его души! Эмилия запустила яд тьмы по его венам и теперь Ян обречен был ощущать, как «гниль» медленно продвигается к его сердцу.

Обычно после очередной отключки Кенгерлинский просыпался прикованный к подвесной трубе, но в этот раз он очнулся на жесткой поверхности стола, посреди камеры, распятый цепями за руки и ноги.

– Не хочешь со мной говорить? – улыбнулась Эмилия. – Что ж, сегодня я с тобой, пожалуй, соглашусь. Зачем нам лишние разговоры, если можно приступить к более интересным вещам?

Девушка сбросила медицинский халат, под которым даже белья не было, и грациозно залезла на стол, оседлав Яна.

Его затрясло от отчаянья и мощной волны ненависти, как только он осознал всю глубину унижения от своего нового положения. Мало того, что его тело истязали сутками, брали кровь на опыты, теперь же Эмилия все решила провернуть так, чтобы Ян окончательно осознал себя вещью.

Любимой игрушкой этой фашистской шлюшки!

Только у каждой игрушки есть свой срок годности и Кенгерлинский не собирался ждать, когда истечет его персональный. В тот момент, когда голые бедра Эмилии прижались к его измученному телу, он твердо решил покончить со всем именно сегодня. И ни днем позже.