Татия Суботина - Ради тебя

– Ян? – окликнул он, поежившись.

– Мы здесь! – донеслось сверху.

Адиса поспешил на второй этаж, он прошел в конец коридора, толкнул гостевую спальню и не ошибся.

– Ты плелся как черепаха! – Ян обернулся и зло сверкнул глазами, потом склонился над Дашей, оглаживая ее бледное лицо. – Не засыпай, детка. Еще чуть-чуть осталось продержаться.

Ничего не ответив, Адиса скривился, с трудом подавил вновь вспыхнувшее раздражение и подошел к кровати. Про себя он подметил, что девушка действительно выглядела неважно, кожные покровы были бледные, лоб в холодной испарине, потерянный, словно расфокусированный взгляд, потрескавшиеся губы…

– Что ты там застыл? Сделай уже что-то! – зашипел Ян, чуть ли не хватая его за лацканы пиджака.

Черная зависть обожгла грудь Адисы. Он еще никогда не видел, чтобы Кенгерлинский о ком-то заботился. До этого момента. Даже сквозь пробивавшуюся ярость, что сквозила в рваных движениях Яна, Адиса смог заметить неприкрытую нежность, что светилась во взгляде друга, стоило ему только посмотреть на Дашу.

– Сейчас, – скупо проронил Адиса, натягивая медицинские перчатки. – Откинь с нее покрывало, я хочу осмотреть ранение.

Ян кивнул и заспешил выполнить сказанное. Адисе даже показалось, что у друга дрожали руки и если бы он его хуже знал, подумал бы, что тот боится.

Даша потеряла сознание, то ли от вида хирургического зажима, то ли из-за собственной слабости, тем самым избавив Адису от лишних манипуляций по введению ее в искусственную полудрему. Это оказалось довольно-таки удачным вариантом, потому что желание придушить девушку прямо здесь немного ослабело.

Отгородившись от любого проявления эмоций, он, наконец, полностью смог сконцентрироваться на процессе. Сложную операцию проводить не пришлось. И слава провидению! А если бы пришлось, даже вся грозность Яна, с которой он следил за каждым действием, не помешала бы Адисе вызвать специалистов по хирургическому профилю или же с чистой совестью дать девчонке загнуться.

Наложив несколько аккуратных швов, ему удалось остановить кровотечение. С облегчением Адиса выдохнул, распрямился и осторожно снял окровавленные перчатки.

– Ну как она? – хмуро потребовал ответа Ян.

– Жить будет. Нам надо поговорить.

– Позже, – отмахнулся он.

– Когда?

– Я сейчас занят.

– Дашей? – поджал губы Адиса.

– Да.

Ужасно сильно хотелось возразить и настоять на своем, но Ян всем своим видом излучал необыкновенное упрямство, поэтому спорить с ним было просто бесполезно. К тому же он твердо вознамерился просидеть возле Даши столько времени, пока не убедится, что девушке стало значительно лучше и ее жизни ничего не угрожает. Зная Кенгерлинского лучше, чем самого себя, Адиса не нашел иного выхода, чем оставить его в покое, позволив поступать так, как заблагорассудится.

В следующий раз, когда через несколько часов он зашел в спальню, чтобы проверить состояние девушки, то застал премиленькую картину, от вида которой захотелось вцепиться зубами в шею того, кто первым попадется на пути. Ян прилег на кровать рядом с Дашей и заснул, зарывшись лицом в ее волосы. И это выглядело настолько естественно и правильно, что вместо того, чтобы проверить, как Даша, Адиса молча вышел из комнаты. Он определенно был лишним: в этой комнате, доме и жизни Кенгерлинского.

Почти двое суток Адисе пришлось безвылазно торчать в особняке, чтобы следить за состоянием девушки и провести интенсивный курс терапии, дабы избавиться от горячки и воспалительных процессов. Даша стремительно шла на поправку, хотя почти и не приходила в себя. По канонам человеческой медицины процесс восстановления девушки был слишком стремителен. Адиса же не был особо удивлен таким поворотом событий. Во-первых, он до сих пор не мог взять под контроль свою идиотскую ревность. И, во-вторых, Даша никогда не была обычным человеком, поэтому судить о ее состоянии со стороны человеческих законов оказалось просто глупым занятием.

За время наблюдения за девушкой Ян не только сам извелся, но и успел достать Адису своим чрезмерным волнением. О случившемся в кабинете они так и не поговорили.

Пока Даша спала и в некоторые редкие минуты приходила в себя, между ней с Яном царило необычайное понимание. Адиса погружался в пучину отчаянья каждый раз, когда замечал подтверждения этой странной идиллии, глядя на друга.

Все понимание испарилось в тот момент, когда Даша окончательно проснулась и окрепла от последствий горячки.

– Что ты делаешь? – спросила она, подозрительно поглядывая на Яна, что устроился рядом и поглаживал ее предплечье.

– А что?

Адиса прошел в спальню, не став прикрывать за собой дверь, чтобы не шуметь. Он был крайне заинтересован происходящим и собирался как можно дольше побыть сторонним наблюдателем.

– Не трогай меня.

– Почему? – удивился Кенгерлинский.

– Потому что мне это не нравится!

– Врешь, – ухмыльнулся Ян, все еще не разрывая тактильного контакта. – За время, что ты здесь я постоянно трогал тебя и, заметь, ни разу ты не сказала и слова против этого.

Даша нахмурилась и покраснела. Адиса отступил подальше, словно старался слиться с обоями и не обратить на себя случайное внимание.

– Я была слаба и не понимала где нахожусь и что происходит! – вскинулась Даша.

Ян скептически выгнул бровь, он лежал лицом к двери, и Адиса мог следить за малейшим проявлением его эмоций.

– Да ладно! Хочешь сказать, что не понимала, кто тебя обнимал, утешал и шептал ласковые слова все это время?

– Именно так! Если бы я знала, что ты не глюк, то никогда бы…

– Не позволила мне касаться себя? – закончил за нее Ян и нахмурился, отстранившись. – Черт, детка, ты врешь еще хуже, чем Эмма!

– Я не вру!

– Я тебе не верю!

– Спасибо, конечно, что убил демона в теле дорогого мне человека, но это не значит, что ты имеешь право лежать вот тут рядышком и оглаживать мои руки так, словно между нами ничего не произошло!

Адиса ухмыльнулся. Он знал, что давно катится в ад вместе со всеми своими утерянными моральными принципами, но не мог сдержать злую радость, что нахлынула на него.

– А что между нами произошло? – скрестил руки на груди Ян.

– Ты издеваешься?! – она тяжело вздохнула. – Ты пытался меня убить, потом держал в своем доме, надеясь использовать против какого-то хмыря в своих целях, потом продал жнецам! И ты еще спрашиваешь, что между нами произошло? Кенгерлинский, ты, что головой бахнулся?

– Даша! – Ян зло прищурился. – Ты все неправильно поняла!

– Довольно! Не пытайся мне заговорить зубы, Вестник! Больше не получится. Я хочу заключить контракт!

– Контракт? – присвистнул Ян, выразив в этом звуке и удивление, и тревогу, и страх, и немалую долю подозрительности.