Татия Суботина - Ради тебя

– Да. Я добровольно помогу тебе убить кого надо, а ты научишь меня управлять силой Банши и защитишь от посягательств жнецов и демонов.

– И зачем мне это? Ты же понимаешь, что я могу получить от тебя все, что хочу и без контракта?

– Тебе освежить память, Вестник? Если я сбежала один раз, то, что остановит меня от повторной попытки? Только в следующий раз я буду намного умнее, фиг ты меня найдешь!

Ян зарычал и сжал кулаки.

– Так что либо соглашайся на мои условия, либо гуляй лесом! – продолжала бросать вызов Даша.

– Контракт, говоришь? – рявкнул он. – А ты не считаешь, что мы в несколько разных условиях? Ты мне всего одну услугу, а я тебе – целый гребаный список?!

– Ну, – пожала плечами Даша. – На меньшее с твоей стороны я не согласна. А на большее с моей, ты не заслуживаешь.

– Ты переступаешь грань, Дарья! – предупреждающе зашипел Ян.

– Думаешь? А мне кажется, я впервые веду себя именно так, как ты меня учил. Что приятно почувствовать себя в моей шкуре, когда кто-то манипулирует тобой и ставит условия?

Кенгерлинский резко выдохнул, протянул руку и погладил Дашу по щеке:

– Тс-с-с, ну что ты в самом деле? Нам обоим надо просто успокоиться и поговорить. Я уверен, что после того, как ты поймешь, что…

– Ничего не изменится, даже слушать тебя не хочу. То, что между нами было той ночью, просто банальный, случайный перепихон. Разве не этого ты всегда хочешь от женщин? Нас с тобой отныне будут связывать только деловые отношения. И не более. Уясни себе это и забери, наконец, от меня руки!

– Ну, детка, – покачал головой Ян. В его глазах зажегся нехороший огонек. – Разве одно другому мешает? Совместим приятное с полезным. В чем проблема?

– В том, что я тебя не хочу!

Адиса чуть не расхохотался, глядя на вытянувшееся лицо друга.

– Опять нагло врешь! – фыркнул Ян. – Спорим, ты мокрая прямо сейчас и просто ждешь, когда мы от слов перейдем к сексу.

– Тошнит меня от секса!

Ян посмотрел на нее в немом изумлении:

– Да как нахрен!? Что за?! – он вскочил на ноги. – Да ты сама прибежишь ко мне, вот увидишь!

– Размечтался!

– Не пройдет и недели, как ты окажешься подо мной, в моей кровати и, заметь, доб-ро-воль-но!

Даша издала хриплый смешок:

– Запомни одно слово, Ян. Именно его ты будешь получать каждый раз, как только заикнешься о близости между нами, – она облизала губы и, улыбнувшись, произнесла. – Ни-ког-да.

Слабость

Я могла поклясться, что девушка, которая сейчас кралась на цыпочках в спальню Кенгерлинского не Даша Алексеева и уж точно не Банши.

Разве могла прежде рассудительная и осторожная Даша допустить такую оплошность вновь броситься на одни и те же грабли? И неужели Банши не чувствовала угрожающую ей опасность от этого необдуманного порыва?

Банши во мне неустанно твердила, что Кенгерлинский – моя погибель.

Почему же так не хотелось прислушиваться к этим пророчествам?

Нет. Я знала точно, девушка, которая сквозь ночь медленно шла по коридору – нечто иное.

Сердце колотилось как бешеное.

Эти изменения во мне пугали до приступов удушья. Но больше всего ужасала невозможность точно определить: это «новое» – истинная я или же очередная маска обстоятельств?

Совсем недавно я с пеной у рта могла отстаивать всю глупость и безнадежность высказывания Кенгерлинского. Но с каждым часом эта уверенность в своей правоте таяла. Чем больше я сопротивлялась, тем сильнее становилось желание.

Оно жгло меня, медленно и размеренно, растягивая муки.

Вскоре эти ощущения стали просто невыносимыми. И я была готова пойти на попятную, признать свое поражение, попросить у Кенгерлинского милости, лишь бы только унять чувственную жажду.

Единственное в чем я отважилась себе признаться – Ян был мне нужен.

До того момента пока тебе не перекрывают кислород, не задумываешься о потребности дышать. А когда не можешь совершить следующий вдох, приходит паника.

Ян стал моим воздухом.

Я ненавидела его за это так сильно, что могла бы убить. Но уверенности в том, что смерть Кенгерлинского принесет мне свободу, а не станет очередной мукой – не было. Поэтому себя я ненавидела больше. За то, что поддавалась этой непонятной слабости перед ним и уступала своим желаниям.

Выйдя из своей комнаты, я прошла по узкому коридору, который вдруг сделался неимоверно долгим, в направлении спальни Яна. Обычно в доме ночью горели светильники, и тусклый оранжевый свет служил ориентиром. В этот раз меня встретила глухая тьма и тишина. Каждый мой шаг, утопая в пушистом ковролине, казался бесшумным, но для меня он был громче молота.

Пришлось пробираться вслепую. Я двигалась осторожно, будто по узкому краю карниза. Когда же дошла до нужной двери, нерешительно застыла.

Подняла руку и провела кончиками пальцев по гладкой деревянной поверхности. От резкой прохлады кожу защипало. Немного надавив на дверь, я была уверена в том, что она заперта и это послужит поводом для моего возвращения. Бесшумно дверь поддалась и открылась.

Не оставляя времени для раздумий, я шагнула внутрь и почувствовала слабость в коленях.

Расставленные по периметру комнаты, на полу горели толстые свечи. Пламя танцевало и роняло кривые отблески на стены. Сложилось такое впечатление, что я попала в другое измерение.

Высокие стены серо-черной комнаты блестели как налакированные, а белый потолок казался прозрачной крышкой, сквозь которую подмигивали тысячи звезд. Я запрокинула голову и смотрела в небо-потолок, будто ожидала, что сейчас он треснет пополам и поведает мне все секреты Вселенной. Иллюзия?

Ответом мне послужило безмолвие.

Такое чистое и по-детски ранимое, что я закусила губу от нахлынувших эмоций.

Меня переполняло сладостное предвкушение от будущего развития событий. Я жаждала, чтобы мой затянувшийся голод был утолен, с другой стороны – до дрожи в коленях боялась сделать этот первый, решительный шаг.

Шаг в пропасть под названием Ян Кенгерлинский.

Продолжая топтаться в нерешительности почти на пороге комнаты, я поискала взглядом виновника моего сумасшествия. Отыскала не сразу.

Ян стоял у открытого окна.

Глухая ночь раскинулась за его спиной, как темное покрывало. Ветер растрепал его волосы и мне нестерпимо сильно захотелось зарыться пальцами и начать перебирать эти темные, блестящие пряди. Я все еще помнила, как приятно было находиться в его объятьях, эти воспоминания оказались не меньшей пыткой, чем путешествия по порталу.

Скользнув взглядом по телу желанного мужчины, я чуть не застонала вслух.

Он точно издевался надо мной!

Из одежды на Кенгерлинском красовались лишь широкие спортивные шорты до колена, открыв моему взору все остальное великолепие его тела. За эту муку я готова была одновременно прижаться к его крепкой груди и убить.