Татия Суботина - Если бы не ты

– Чай скоро будет готов, – кивнула она.

– Но я бы предпочел кофе, – Ян поднял на женщину вопросительный взгляд.

– Не сомневаюсь. Но для вашего здоровья, Ян, лучше будет выпить чай с бергамотом и мятой. – Сказала, как отрезала Эмма Эдуардовна. – Приятного аппетита.

Еда была горячей и носа почти мгновенно достиг приятный вкусный запах.

– Спасибо. А вы разве ко мне не присоединитесь? – спросил Ян, отправив первую ложку с супом в рот.

Мягкое небо защекотали нотки пряностей, выгодно оттеняя немного сладковатый вкус тыквы.

– Я уже пообедала, – сказала Эмма Эдуардовна.

Ее лицо озарилось победной улыбкой, когда Ян издал тихий стон от удовольствия.

– Вы просто волшебница, Эмма Эдуардовна. Ничего вкуснее в своей жизни не ел!

– Вы всегда так говорите, Ян. – Махнула рукой она, но зарделась от похвалы. – Кушайте на здоровье. Я сейчас принесу чай и творожный пирог.

Эмма Эдуардовна поспешно удалилась. Удовлетворение приятной сытостью бродило по организму Яна. Точным движением он отрезал маленький красноватый ломтик от ребрышка и отправил его в рот.

Сегодня Яну предстояло положить всему конец. И он был рад заполучить пару десятков минут перед тем, как приступит к выполнению плана, который вынашивал годами.

***

Мертвец встретил меня почти у самого порога палаты.

Альберт лежал, раскинув руки в стороны, его пустой взгляд упирался в потолок, а губы странно изогнулись в улыбке. Будто то, что он увидел в последние минуты жизни, принесло ему радость. Светлую, яркую и непонятную мне.

Я медленно опустилась на колени рядом с ним. Ноги отказывались держать тело.

Из груди Вербицкого торчала рукоять ножа. Цвета воронового крыла, она была изогнутой полумесяцем и, кажется, покрыта множеством непонятных мне загогулин. Я никогда не видела подобного оружия.

Кто бы ни убил старика, но удар у него оказался точным. Нож зашел на всю длину прямо в сердце, насколько позволяло мне судить увиденное.

Не успела я, и подумать, что делаю, как рука потянулась к рукояти. Меня заполонило невыносимое желание дотронуться, познать текстуру оружия. Ощутить его вес в руке. Всего в нескольких сантиметрах от ножа, я замерла и сжала пальцы в кулак, будто они могли меня ослушаться.

Кожа Альберта посинела. Она напомнила мне перезрелую сливу, также отливала болезненным блеском в местах, где кости были ближе всего.

Больничная сорочка задралась и оголяла худые в многочисленных язвах ноги до середины бедра. В этот раз я не среагировала на тошнотворный запах мочи, что как и прежде обитал в палате. Чувствовала лишь насыщенный запах крови. Сладковатый, он оседал в волосах и кружил голову.

– Как же так? – спросила я, с грустью заглядывая в глаза Альберта.

В этот миг я впервые почувствовала к нему искреннюю жалость. Сколько бы горя не натворил при жизни этот человек, но я не желала ему такой мучительной смерти.

До конца не осознавая, что делаю, я потянулась к Альберту и приложила пальцы к его губам. Провела кончиком по изгибу улыбки, накрыла ладонью глаза и закрыла веки.

Альберт схватился за мои запястья. Я вскрикнула.

Его широко раскрытые глаза впились в меня немым укором. Я вскочила на ноги и попыталась освободиться от крепкого захвата. Альберт поднялся следом. Будто подлетел в воздух. Я совершенно не почувствовала его веса и захлебнулась в ужасе.

– Но как? – прохрипела я.

Альберт подмигнул, и мне показалось, что его бледные губы исказила коварная ухмылка.

– Ты долго. Я уж думал, вообще не появишься, – сказал он, не ослабляя хватку. – А теперь проведи меня на ту сторону. Меня там ждет кое-кто.

– Что?

– Перестань включать дурочку! Ты прекрасно знаешь, о чем я, Даша. Я слишком долго ждал этой встречи. Не заставляй меня мучиться ожиданием еще.

– Это, наверное, галлюцинации после шока. Да-да. Это же невозможно, чтобы человек выжил после такого удара. Правда? Да-да. Конечно, правда. Это просто временное помешательство. Пограничное состояние психики. Подумаешь, с кем не бывает? – я нервно хихикнула. – Сейчас мне надо найти Брагина и попросить вколоть транквилизатор. Пока еще возможно все изменить. Это же временно, правда? Конечно-конечно. Я же не могла сойти с ума? Нет-нет. Не могла. Я здорова. Я здорова.

Злой смех Альберта заставил меня вздрогнуть и замолкнуть.

– Ты что шизонутая или, правда, ничего не понимаешь? Я думал, каждый раз, когда ты приходила ко мне в палату – искусно притворялась, чтобы я не рассказал твой маленький секрет. Ты же притворялась?

Я заставила себя поднять на него взгляд и непонимающе уставилась в бездонные, покрытые тонкой серой пленкой, глаза.

– Плохи мои дела. Ой, плохи, – заявил Альберт и резко отпустил мои запястья. – Вот я влип! Ведь специально выбрал эту больницу из-за тебя, а оказалось…

От неожиданности я даже дернулась и сделала несколько шагов назад. Необходимо было скорей выйти из палаты и найти кого-нибудь, чтобы помогли мне поймать свой рассудок за ускользающий хвост.

– Что делать будем? – деловито спросил Альберт, сложил руки на груди и завис в полуметре над собственным телом.

Телом?

Я перестала дышать, разглядывая двух Альбертов. Одного лежащего в луже крови на полу и второго, точную копию первого, зависшего в воздухе. Голову разрывало от неприятия того, что показывали глаза. Я готова была впиться пальцами в белки и выцарапать их наружу, если бы это помогло отогнать наваждение.

– А ты правда не чувствуешь кто я? – вновь отозвался Альберт. – Слушай, ну как так-то? Даже обидно. Мне очень нужно уйти, понимаешь? Давай, взмахни руками, прочитай мантру, заголоси или как там у вас это делается, и отправь меня отсюда.

– Что? Я не понимаю.

Альберт тяжело вздохнул и почесал макушку. Его пальцы словили воздух и утонули в голове. Меня затрясло. Альберт несколько отвлекся, разглядывая собственные пальцы. Он принялся запускать их в свою плоть и каждый раз пальцы легко проходили сквозь материю. Будто тела и не было. Хотя я его видела также четко, как и свое.

– Как интересно, – улыбнулся Вербицкий. – Хочешь попробовать?

Я усиленно замотала головой.

– Ну как хочешь, – пожал плечами он. – Так ты придумала, как проведешь меня к Лили?

– К Лили? К твоей жене?

– Сообразительная. Хоть и жутко медлительная. Даже я, в своем теперешнем состоянии, думаю быстрее. Ну да ладно, готов потерпеть тебя такую еще несколько минут. Только отправь меня побыстрее к ней.

– Но я не знаю как!

Я решила подыграть собственному безумию. Может быть, если не отрицать, то оно само пройдет? Как аллергия, к примеру, или ушиб.

Как там писали в умных книгах по психологии? «Если вы не можете уверенно объяснить невозможное, просто примите это, как данность?»