Елена Сарафанова - Поверить в чудо (трилогия)

— То есть, я должна стать публичной особой? Вот уж и правда не моё, — улыбнулась девушка и тряхнула головой, отчего отросшая чёлка закрыла пол её лица. — Тем более, что светиться мне не желательно.

— Жаль, мне бы хотелось похвастаться тобой. Но, возможно, однажды…?

— Конечно, я с удовольствием. Слушай! — вдруг воскликнула Ольга. — А Дворянское собрание в Киеве есть?

— Есть, я точно знаю, потому что несколько моих знакомых периодически посещают его, там даже бал давали в прошлом году. А что?

— Вот на бал в Дворянском собрании я сходить бы хотела. Просто посмотреть, да и самой покрасоваться. Что ты удивляешься? У меня папа — барон, и страшно гордится своей родословной.

— Ты баронесса? — опешил Дима.

— Нет, к сожалению. Этот титул передаётся лишь по мужской линии. Вот если бы мой муж был бароном — тогда да, была бы баронессой, а так я всего лишь дочь барона Варгаса и это почему-то меня ужасно умиляет и смешит…только папе не говори, может обидеться.

— Обалдеть, я сплю с баронской дочерью!

— Вот-вот, и кидаешься на меня, как варвар.

— А как нужно? — заинтересовался Сокора, сдерживая смех.

— Медленно и элегантно, расшаркиваясь в реверансах, словно менуэт танцуешь, — фыркнула Ольга и высокомерно задрала бровь.

— Счас! — Дым вытер подбородок, встал, поклонился и…прыгнул. Схватив в охапку чаровницу, он уволок её в комнату, закинув на плечо, а там, швырнув на постель, прорычал:

— Молись! Сейчас варвар покажет тебе всю силу своей страсти.

— О да, — взвыла девушка, протянув к нему руки. — Я хочу страсти, иди ко мне, мой варвар.

Засыпая рядом с Ольгой, Дым неожиданно расхохотался.

— Что? — сонно спросила она.

— А баронская дочь, оказывается, не прочь пошалить. Такая озорница!

— Да, такая, цени.

— Олька, я от тебя просто без ума, — Сокора обнял любимую и уснул счастливо улыбаясь.

А в четвёртом часу ночи Ольгу разбудил настойчивый звонок телефона.

— Алло.

— Оля, это отец Иона, у нас беда.

Девушка, резво вскочив, включила телефон на громкую связь и начала одеваться.

— Рассказывайте.

— Отец Михаил ещё на Крещение стал плохо себя чувствовать, его мучили приступы слабости и одышки. Врачи смотрели, но ничего путного сказать не могли, потому что анализы Михаила были вполне удовлетворительными. А в последние дни ему стало совсем плохо…

— Почему раньше не позвонили?

— Звонил. В твой кабинет. Сказали, что ты уехала к родителям, но скоро будешь обратно. Михаилу как раз стало лучше и я решил дождаться твоего приезда в Киев. А сегодня ночью друг потерял сознание и до сих пор никак не очнётся. Поможешь?

— Конечно.

— Я позволил себе наглость, догадываясь, что ты не откажешь, выслать к твоему дому машину. У подъезда уже стоит чёрный мерседес, водителя зовут Лёша.

— Сейчас же выхожу, позвоню с дороги кое-что уточнить.

— Огромное спасибо.

— Оля? — хрипло спросил за спиной у девушки Сокора. — Я не понял, кто этот Михаил? И чей он отец?

— Отец — это сан, Михаил — священник, — оглянувшись, девушка с удивлением увидела, что Дым тоже оделся и готов к выходу. — Зачем ты…?

— Поеду за вами, — объяснил он. — Не беспокойся, мешать не буду. Подожду, где разрешат, а когда ты закончишь, привезу домой.

— Хорошо, спасибо, — кивнула Ольга и взглянула на себя в зеркало. "Это — мужской монастырь, значит, всё должно выглядеть строго и подобающе". Вздохнув, натянула на футболку чёрный свитер под горло, к нему подобрала юбку, закрывавшую ноги до щиколоток, а голову замотала тёмной шалью, стараясь максимально спрятать под неё волосы. Но что делать с лицом? Её белая кожа, с нежным румянцем на щеках, светилась здоровьем, синие глаза сверкали, но особенно провокационно выглядел рот, как всегда яркий и вызывающий.

— Вот для чего нужна косметика, — проворчала Ольга и начала быстро закрашивать свою красоту. Затушевала тоником кожу, светлой помадой покрыла губы, а затем аккуратно припудрила всё лицо, не забыв про брови и ресницы. — Ну как? — спросила у Сокоры.

— Другой человек, — ахнул он, — незаметная такая пай-девочка.

— Что и требовалось. Одеваемся и на выход.

Послушник Алексей злился. Что за фифа уселась на заднее сиденье его автомобиля? Не его, правда, монастыря, но всё равно… Девчонка уверенно и спокойно представилась, уточнила маршрут и рассказала о нём своему мужику и теперь тот едет позади, типа их охраняет. И зачем это всё нужно? Кто такая эта девица?

— Целительница, — услышал за спиной тихий ответ. — Еду спасать отца Михаила.

— Я ничего не говорил, — встрепенулся Алексей.

— Думаешь громко, — ответила девушка ехидно. — И не нужно оборачиваться, на дорогу смотри.

А потом она включила телефон.

— Отец Иона, ну что там?

— Без изменений.

— Как вы представляете себе моё появление в мужской обители?

— Я уже распорядился перенести Михаила в привратницкую, благо есть крытый переход, так что предупреди Лёшу, чтобы подъезжал к боковой калитке. Вы где сейчас?

— Переехали Днепр и уже на набережной.

— Значит, будете через десять минут. Я вас встречу.

— Хорошо. Алексей, — обратилась Ольга к водителю. — Отец Иона сказал, чтобы вы парковались у боковой калитки.

— Понял.

В темноте ночного переулка, куда завернул автомобиль, ярко светилось пятно открытой двери. На Ольгу, выскочившую из машины, отец Иона, здороваясь, накинул большой плащ с капюшоном, а потом, взяв за руку, провёл её узкими коридорами до двери привратницкой. В комнате, куда перенесли отца Михаила, было жарко натоплено, рядом с больным толпилось несколько монахов, истово молясь о выздоровлении товарища, а в углу, у двери, сидел ещё один монах — пожилой, нахмуренный, в пышной дорогой рясе. "По-видимому, кто-то из начальства", — решила Ольга. (При всей своей вере и уважению к священникам, она никогда не интересовалась церковной иерархией).

Взглянув внимательно на Михаила, девушка рассерженно зашипела — грудь больного окружала "чернота", сдавливая его тело, словно удав.

— Отец Иона, нужно, чтобы все отсюда вышли, — тихо сказала Ольга.

— Так уж и все? — грозно спросил от двери, сидевший там "начальник".

— Это наш игумен, Афанасий, — сказал Иона.

— Вы и отец Афанасий остаётесь, остальные — на выход. И быстро! Пожалуйста, — обратилась девушка к игумену. — Всё очень серьёзно.

Повинуясь рыку "начальства", комната опустела.

— Я прошу прощения, если буду вести себя неканонически, — сказала Ольга (игумен на это лишь фыркнул), — потом меня отругаете за неподобающее поведение, а сейчас просто молитесь. Будут вопросы — объясню по ходу дела.

Она сбросила плащ и растёрла, холодные с мороза, руки, попутно снимая с них браслеты. "Эх, нужно было дома их оставить", — подумала с сожалением. — Теперь пропадёт блокировка". Затем обошла кровать, тихо прошептала молитву, прося о помощи больному, и осторожно прикоснулась пальцами к вискам отца Михаила.