Страшный Человек - Caged Hearts

После занятий Сидзунэ и Миша настигли и окружили меня в вестибюле первого этажа, отрезав пути к отступлению с обоих флангов. Я был немного уязвлён, хотя и подумывал о побеге. Тем не менее, меня насторожил тот факт, что им пришлось быть настолько бдительными, — видимо, от них вот так сбежало уже немало народу.

— Что за конвой? Я чувствую себя неуютно, — передёрнул я плечами.

Словно опасный преступник, сопровождаемый в камеру. Или на эшафот.

— Ва-ха-ха-ха! Что-то не так, Хиттян? — рассмеялась Миша.

Сидзунэ коварно усмехнулась.

— Вот-вот, мы же просто собирались поиграть в «Риск», забыл?

Не знаю, Миша, это выглядит достаточно зловеще. Я начиню думать, что как только мы сядем играть, вы свяжете меня и будете пытать, пока я не стану молить о вступлении в Школьный совет. Это, конечно, маловероятно, но всё же… От них как будто всего можно ожидать.

Добраться до места было несложно: всего два поворота — и мы уже у кабинета Совета.

— И всё? Из-за какой-то мелочи — так на меня давить? Глупо как-то, — удивился я.

— Неправда, Хиттян. Ситтян говорит, что, когда жизнь человека под угрозой, он может проявить сверхспособности, — возразила мне переводчица, лукаво переглянувшись со старостой.

— Жизнь под угрозой? — я едва сдержался от того, чтобы судорожно вздохнуть. Хоть бы мои мысли о пытках так и остались пустой фантазией…

Миша невозмутимо что-то сказала Сидзунэ, и та, с загадочным выражением лица спрятала руки за спину. Какой самодовольный у неё вид.

— Мм, хм-хм-хм…

Миша начала весело напевать, притворяясь, что не услышала меня. Прекрати это немедленно! У тебя, в отличие от Сидзунэ, нет оправданий!

Сидзунэ тем временем открыла дверь в кабинет Школьного совета — просторную комнату со строгой обстановкой без всяких излишеств. В центре стоял большой стол, окружённой стульями, а чуть в стороне — стол поменьше, который, как я понял, принадлежал Сидзунэ. Ещё несколько парт со стульями находились вдоль стены. Вероятно, просто на всякий случай. Кроме этой мебели, комнате практически нечем было похвастаться. Пара шкафов и полок, набитых старыми школьными документами и папками, — вот, в общем-то и всё, что в ней находилось.

Какое мрачное помещение. Могли бы хоть что-нибудь вроде горшочка с цветами поставить. Но больше всего в глаза мне бросилось то, что мы здесь были одни.

— Мы слишком рано? — спросил я, оглядываясь по сторонам. Когда ещё мне доведётся побывать в кабинете Школьного совета… если я, конечно, не изменю своего мнения?

— Не-ет, — помотала головой.

— Что значит «нет»? Сегодня, кроме нас больше никто не придёт?

— Так точно, — и на меня уставились два улыбающихся девичьих лица. Прежде, чем я успеваю спросить, почему так получилось. Сидзунэ очень энергично хлопнула в ладоши.

— Хиттян, давай играть в «Риск»! Ты ведь обещал, правда? Теперь тебе придётся! Ха-ха-ха! Да-да-да! Хочешь узнать правила? Я расскажу, пока мы тут всё готовим!

В это время Сидзунэ ала из шкафа нечто, напоминающее настольную игру, и бросила на стол.

Выглядела игра, пожалуй, очень интересно.

Миша начала с несвойственной ей медлительностью путано объяснять основные правила, но Сидзунэ, не вытерпев, вмешалась, резким взмахом руки провозглашая начало игры.

Агрессивный настрой Сидзунэ передался и мне. Я наконец-то проникся духом соперничества, которого не было и в помине, когда я соглашался на участие в игре.

Посреди игры, в то время, как я пытался продумать защиту от атак сразу на два фронта, Сидзунэ нарушила ход моих мыслей, пытаясь привлечь моё внимание постукиванием пальцами о край стола. Выглядела она при этом не слишком удовлетворенной.

— Хиттян, Ситтян хочет заметить, что ты слишком долго думаешь над своими ходами. Ещё Ситтян говорит, что оставит тебе Австралию, если ты согласишься вступить в Совет! — радостно сообщила Миша.

— Я думал, это просто игра, безо всякого подтекста.

Факт того, что она начала трясти этим предложением у меня перед носом, означал, что она догадалась о моём желании выиграть.

— И всё равно — нет!

Сидзунэ заметно повеселела.

— Ситтян восхищена твоим боевым духом и обещает быть великодушным диктатором, который пощадит твой народ, если ты согласишься вступить в Совет! Ха-ха-ха-ха! — доложила Миша.

— Ты слишком азартная, Сидзунэ, — укоризненно покачал я головой.

Кажется, она восприняла это как комплимент.

— Я ожидал, что председатель Школьного совета будет более… благожелательным.

— Бла-го-же-ла-тель-ным? — с недоумением переспросила Миша. Похоже, она не знала, что означает это слово или как оно показывается жестами, поэтому взяла лист бумаги и написала его для Сидзунэ, которая в ответ показала несколько жестов.

Миша прижала указательный палец к виску, словно пытаясь впечатать это слово в свою память. Ну-ну, постарайся, хохотушка.

Внезапно Сидзунэ разразилась потоком жестов. Миша выглядела ошеломлённой той скоростью, с которой Сидзунэ жестикулировала.

— Ах, пожалуйста, помедленнее, Ситтян… Хм, Хиттян! Ситтян говорит, что ты проиграешь!

— Скажи ей, что я разрушу её империю своим восстанием, — твёрдо заявил я. Игра увлекла меня, и уступать я не собирался.

— А… Хорошо… — согласилась Миша.

Сидзунэ явно была в восторге. Её глаза сверкали детским озорством и вообще, выглядела она как ребёнок, дорвавшийся до сладостей и знающий, что сможет съесть столько, сколько в неё влезет. Староста сделала несколько жестов.

— Она говорит, что, если ты продолжишь так играть, у тебя нет шансов. Ни единого! — суфлировала верная Миша.

Она или издевалась надо мной, или пыталась спровоцировать.

Но мне нечего было терять, поэтому следовало на самом деле попробовать новую тактику. Может, если я распределю силы и попробую контролировать больше территорий, то смогу получить преимущество? Сидзунэ сосредоточилась на завоевании целых народов, так что если я пожертвую своими владениями на материке, то смогу завоевать больше маленьких стран. Стоило попытаться.

Но через несколько ходов я всё равно проигрываю.

Сидзунэ поправила очки и отпраздновала победу, торжествующе взмахнув в воздухе кулачком. Вид у неё был очень довольный.

— Я победила, я победила! Ура! — озвучила её Миша.

— Спасибо, я и без перевода понял, — хмыкнул я. Уж это-то я понять в состоянии. Выражение лица — всё-таки не язык жестов. А то читал я однажды, как один мужчина пытался в пустыне жестами объяснить встречному караванщику, что очень устал и хочет пить, а тот воспринял это… минутку, припомню, как то, что «его обозвали плешивым пьяницей, не знающим имени отца и не помнящим рода, да ещё и сожительствующем с собственной косоглазой верблюдицей».