Мари Руткоски - Преступление победителя

— Нет.

— И все же мне это удалось?

— Да.

Кестрел сыграла короткую веселую мелодию.

— Пожалуйста, не надо.

Кестрел остановилась.

— Арин, зачем мне убеждать императора пойти на перемирие? Ты ведь не забыл, что это я известила империю о вашем восстании? Все об этом знают. Я принесла вам войну.

— Да.

Кестрел продолжила:

— В Геране мы какое-то время были друзьями, верно?

Арин хрипло ответил:

— Да.

— Разве друзья поступают так, как поступила я?

— Нет, — прошептал он.

— И все же именно так я и поступила, а затем, предположительно, добилась спасительного перемирия. Арин, это нелепо.

— Нет, — возразил Арин. — Ты могла передумать.

Кестрел вздернула бровь.

— Какая я непостоянная.

Арин промолчал.

Страх, который Кестрел удалось подавить, снова вырвался на свободу и стал разрастаться.

Кестрел боялась не справиться со своей ложью. Боялась преуспеть. Ее сердце будто зажали в тиски, когда она осознала, что очень боится своего отца.

Арин смотрел на Кестрел прямо, не моргая. Цвет его глаз напоминал небо в ветреный облачный день, шрам выделялся на напряженном лице больше, чем обычно.

— Это было непростое решение, — проговорил он. — Но ты приняла его. Я знаю.

Кестрел опустила крышку на клавиши. Теперь она уже не могла ничего контролировать. Игра изменилась, и ей ничего не оставалось, кроме как выйти из нее. Она встала.

Арин остановил ее.

— Я тебе небезразличен. Я слышал, что ты играла.

Кестрел попыталась рассмеяться.

— Я уже и сама не помню, что играла.

Ладонь Арина лежала у нее на руке. Кестрел отстранилась. Как все воспринял ее отец? Девушка взглянула на экран. На дверь. Та не открылась.

— Почему ты так поступаешь? — требовательно спросил Арин. — Не лги. Я слышал музыку. И я знаю. Ты выменяла у императора перемирие.

Кестрел услышала слабый звук, будто одна поверхность скреблась о другую. Возможно, ей показалось? Звук был похож на то, как если бы кто-то вытащил в соседнем помещении из ножен меч.

— Ничего подобного.

Арин преградил ей путь.

— Дай мне пройти. — Голос Кестрел прозвучал так, будто в любое мгновение мог сорваться.

— Вот что я думаю: самым непростым решением было то, что ты согласилась выйти замуж, в то время как ты никогда — никогда! — не собиралась этого делать.

— Мы уже обсуждали множественную выгоду, которую я получаю от замужества с принцем.

— Но все ли мы упомянули? — Арин запустил руку в свои грязные волосы. — Кестрел, мне кажется, что я схожу с ума. Что я вижу то, чего нет, и не замечаю очевидных вещей. Просто скажи мне. Ты... выходишь замуж за принца... из-за меня? Это... часть некой сделки, которую ты заключила с императором?

Молчание принадлежало не только Кестрел, но и ее отцу.

Она резко втянула в себя воздух. Она сможет. Она пообещала себе, что сможет ответить, потому что потом все исправит. Совсем скоро она возьмет свои слова обратно.

Кестрел мягко сказала:

— Это похоже на историю из книжки.

Арин не двигался. В его глазах стояло сомнение. Несмотря на его утверждение, что он знал, какое решение приняла Кестрел, девушка почувствовала: эта вера была в нем совсем недавней. Совсем хрупкой. Она сломается. Если правильно приложить силу, его вера разобьется, как зеркало. Кестрел увидела в Арине что-то, чего никогда раньше не замечала, что-то невыносимо юное. На мгновение она увидела мальчика, которым Арин был раньше. Его глаза. Слабость. Надежда. Подвижные линии его губ. Кестрел увидела, куда нанести удар.

— Жизнь — это не ваши геранские сказки о богах, злодеях, героях и их великих жертвах, — сказала она. — Когда я была маленькой, они мне нравились. Уверена, тебе тоже. Там все лучше, чем на самом деле. В действительности люди принимают решения из корыстных соображений. Да, действительность не очень поэтична. — Девушка пожала плечами. — Как и высокомерие, которое заставляет кого-то думать, что весь мир вращается вокруг него.

Арин отвел взгляд. Он уставился на струны рояля под поднятой крышкой.

Кестрел обошла вокруг него, будто оценивая.

— Интересно, что, по твоему мнению, могло заставить меня зайти так далеко ради тебя. Твое обаяние? Происхождение?

Глаза Арина метнулись к ней. Кестрел остановилась, рассматривая его шрам. Арин напрягся. Кестрел презрительно изогнула губы.

— Уж точно не внешность.

Арин сжал зубы.

В горло Кестрел впились шипы. Она едва могла выносить отвращение, которое испытывала к себе. И все же девушка заставила себя улыбнуться еще шире.

— Я не хочу быть жестокой. Но твои фантазии просто невероятны. И, честно говоря, немного отчаянны. Как наваждение. Ты не думал, что видишь то, что хочешь видеть?

— Нет.

Но Кестрел видела, как он колебался, перед тем как ответить.

— Ты должен осознать, что создал себе сказку и жил ею. Арин, мы уже выросли из сказок.

Он тихо отозвался:

— Выросли?

— Я — да. И тебе пришло время повзрослеть. Хватит быть ребенком.

— Да, — медленно ответил Арин. В его голосе звучало странное удивление. От узнавания у Кестрел свело живот. Так звучал голос человека, который избавился от тумана сомнений. В голосе Арина прозвучала уверенность, и сила, которую та придает.

— Ты права, — проговорил Арин. Когда он снова повернулся к Кестрел, девушка не увидела больше ни следа того мальчика. Как будто он ей привиделся. — Я пребывал в заблуждении. Этого больше не произойдет.

Арин вежливо, почти бесстрастно прикоснулся тремя пальцами к тыльной стороне ладони Кестрел. Затем он вышел и закрыл за собой дверь.

Глава 44

Стук закрывшейся двери отозвался эхом. Кестрел пожирал ядовитый страх. Ее сомнения увеличивались. Внутренний голос убеждал ее, что она действует неправильно; более того, никакими действиями нельзя исправить то, что она только что совершила. Однако Кестрел держалась самого важного правила, которому научил ее отец: избавляться от опасности, пока та не избавилась от тебя.

— Отец? — позвала Кестрел. Ее голос звучал выше обычного. — Отец?

Ответа не последовало. Возможно, ее отец слишком поражен тем, что услышал? Находится во власти подозрений? Уже решил не говорить с ней?

Кестрел кинулась к двери и резко открыла ее. В коридоре никого не было. Арин исчез. По полу из опрокинутого ведра растекалась горячая вода: от нее шел пар. Вода подступила к туфлям Кестрел. Мгновение девушка стояла в луже с мокрыми, холодными ногами. Затем она стала с отчаянием ощупывать резьбу на стенах коридора, пока не нашла деревянную кнопку в бутоне распустившегося цветка. Панель отъехала в торону, и в скрытую за ним комнату полился свет из коридора. В комнате никого не оказалось.

Что это значило? Кестрел гадала, мог ли ее отец уйти после того, как прозвенели его часы, но до появления Арина. Неужели она лгала Арину напрасно?