Наталья Кремнёва - Несвятая троица

— Я хорошо маскировался, — усмехнулся Тамирас.

— Чтоб на трон не посадили и деньгами с властью не наделили? — фыркнул Деврос.

— Именно! — наставительно поднял палец блондин. — Хоть юные годы провел в свое удовольствие! А то как повесили бы ярмо власти с малолетства — и все! Прощай, интересная жизнь! Сиди себе на троне, с золотых блюдечек кушай, министров премудрых слушай… И никакого развития!

— То ли дело наша жизнь, — иронично поддакнул Радмир. — Послужили, помотались, по лесам поночевались.

— Жизнь узнали, страну свою (да и чужие немного) — тоже. Нужными и ненужными знакомствами обзавелись. Опять же мышцы не на балах развивали. Характер закалили, народ поближе узнали, с горестями его и радостями… А сидел бы я во дворце безвылазно вырос бы подобием Юджина. Оно мне надо?

— Что же вы так друг друга не любите? — заинтересовалась я, вспомнив молодого герцога.

Радмир недовольно поморщился и вновь нацепил любимую каменно-спокойную маску.

— Надменный избалованный паршивец. Хитрый и до крайности себялюбивый. Нам доводилось сталкиваться во время службы Госпоже… И ранее. Неприятная личность этот твой поклонничек, пришелица.

Я вернула ему гримаску и сжала руку любимого.

— Я не Госпожа тебе, Князь. И никогда не была ею. Не зови меня так, — поморщилась Ванда.

— Прости, Госпожа, но это лишь проявление почтительности. Не вижу причин отказываться от него.

— А раз не видишь, так прояви уважение к моим желаниям! Запомни: для тебя я — Ванда, Ванда Верран. В крайнем случае — Помощница. Но не Госпожа!

— Нет иных господ для рода Великих, чем Боги. Вровень род стоит к богам приближенным. Это выдержки из древних законов Солама, Тамирас. Права Ванда. Не дело это для Князя. И потом: после всего пережитого, думаю, уж мы-то заслужили право на взаимоуважение и общение без церемониала и прочего раболепства, — поддержал Громм.

Блондин примирительно поднял руки.

— Сдаюсь! Убедили. Что-то мне жутковато становится: а ну как не оправдаю возложенных надежд?

В шутливом тоне парня мелькнуло нечто, заставившее меня повнимательнее к нему приглядеться. Хм, а наш балагур переживает, и серьезно. И Радмир за друга волнуется.

— Да куда ж ты денешься, — отмахнулась Лейа.

— Справишься, это у тебя в крови, — поддержала Тентара.

— Они правы, Тамми. Ты сам удивишься, насколько легко вольешься в дворцовую жизнь. Ведь там твое место, твое предназначение. И советник не подкачает, — мягко улыбнулась Помощница.

— Да, с советником повезло, — хмыкнул Тамирас, подпихнув локтем Рада.

— Какой из меня советник, — поморщился тот. — Я плохо разбираюсь в политике.

— Зато хорошо — в жизни. Брось, Рад! Будем учиться вместе. Ты же не бросишь меня на растерзание столичной знати?!

— Тебя бросишь, — вздохнул Радмир, улыбнувшись.

Все принялись обсуждать, как лучше вернуть Князя, а я остро почувствовала свою чуждость. В этом мире место было у каждого. Каждый здесь, на поляне, знал, куда вернется или куда пойдет. И чем будет заниматься. А я?! Мне куда деваться?!

— Что приуныла, пришелица? — шутливо поинтересовался Пирос, приметив мою кислую мину. Я лишь отмахнулась. Признаться — значит навязаться кому-то. Тому же Радмиру. Чувства — чувствами, но меня с собой он никуда не звал. Мы вообще не говорили о будущем. У него оно блестящее — в самом сердце столицы, второе лицо княжества фактически. Зачем ему там я, если вокруг будет полным-полно дамочек, так и рвущихся угодить первому советнику? Нет, я там точно не к месту. Да и Князь помалкивает. Нет, в столицу меня не позовут… К женишку, что ли, податься, хе-хе…

— О-о-о, кажется, у кого-то приступ самоедства, — прозорливо протянул белобрысый и вновь подпихнул Рада. — Слышь, братец, ты давай крепче ее держи. Улизнет еще, а мне сейчас разлад с Ниаррой совсем не к месту!

— Причем тут Ниарра? — полюбопытствовал Литос.

— А там ее женишок сидит.

— Жених?! — удивленно оглянулись Хранительницы. Я аж зажмурилась от злости. Как давно я не говорила, что ненавижу блондинов?!

— Шустра, — брезгливо протянул Деврос. — Что за бедолага? Уж не герцог ли?

— Он самый! — довольно кивнула белобрысая зараза.

— Ого… Как же так вышло? — непонимающе уставился на нас с Радмиром Громм.

Все. Тут мои нервы окончательно сдали. Нет, ну какой же молодец Князь! Как грамотно избавил друга от обузы в моем лице! И заодно перед Хранителями оправдал — дескать, парень ни при чем, просто девушка не того сорта попалась. Я, конечно, могу сейчас долго и тщательно всем растолковывать почему так вышло и как на деле было, но… Ко я такая? Кто мне поверит, если оппонент — сам Князь. Да и в красноречии мне с ним не тягаться. Все…

Я молча сжала и разжала несколько раз кулаки. Подтянула рюкзак. Ни на кого не глядя медленно встала и пошла прочь. В никуда. Какая, на самом деле, разница куда идти, если идти некуда? Выбранное направление ничуть не лучше и не хуже любого другого. Вот, в общем-то, и ответ на все вопросы сразу. Перекантуюсь где-нибудь, пока Малыш не создаст проход. Вернусь домой. Потом снова сюда. Поброжу бесцельно, пока не истечет положенный промежуток времени между переходами, и снова домой. А что? Тоже жизнь. Решено. Вот только на душе пусто-пусто…

Наверное, меня окликали. Но я не слышала. Зачем?

Меня догнали, подхватили на руки, вернули к костру. Я не сопротивлялась. Подтянула к груди колени, уткнулась в них лбом. Единственное — изредка поднимала голову, из-под челки глядя в огонь. Больше мне не хотелось ничего. На окружающих я не реагировала, не отзывалась и не вслушивалась. Лишь краем сознания отмечала их присутствие. Они сначала старались меня растормошить, Радмир кружил вокруг в растерянности, не решаясь дотронуться. Деврос даже сунулся отвесить оплеуху. Но настучали в результате ему, причем дружно. А меня не тронули. Постепенно разговор возобновился, но атмосфера была совершенно иной. Как в присутствии покойника.

Не знаю, сколько я так просидела, но у Шурика лопнуло терпение. Отчаявшись достучаться до меня по-доброму, наставник прибег к крайней мере. Яростно заверещав, он изо всех сил цапнул меня за палец. Вскрикнув от неожиданности и боли, я подняла глаза…и как была, сидя, стала быстро-быстро пятиться, не в силах отвести взгляд от ужасной картины. Прежде милого пушистика словно не стало; передо мной на задних лапах, широко раскинув передние с выпущенными острыми когтями, стояло странное и жуткое существо. Худое, поджарое тело, как у хорька. Острая мордочка; в черных бусинах глаз прорезалась ярко-алая полоса; пасть ощерена клыками острыми как иглы, между ними мечется раздвоенный язык. Шерсть слиплась, образовав колючки, под которыми будто бы светится ярко-розовая кожа. Хвост раздраженно хлещет по земле. Мамочки! Что это за жуть?!