Дэни Коллинз - Два секрета любовницы

— Я этого не говорила!

— Разве не так? Значит, я ошибся.

— Да, вы ошиблись, — заверила его она со странной горячностью. — Забудьте о том, что вы подумали обо мне — о нас, — о том, почему мы поднялись сюда.

Он догадался, что она не привыкла к тому, чтобы ее влекло к мужчинам, которых она, так или иначе, использовала. Бедняжка. Она, должно быть, чувствует себя очень неловко. Он готов поклясться, что ей с такой внешностью ничего не стоило заполучить мужчину.

— Я подумал, что вы здесь, чтобы посмотреть фейерверк? А что, по‑вашему, думал я?

Она резко отвернулась к балкону, снова задрав подбородок.

Он улыбнулся:

— Послушайте, — и легонько провел согнутым пальцем по ее обнаженной руке. Рука у нее тут же покрылась пупырышками. Ему это понравилось.

Бросив на него удивленный и неуверенный взгляд, она быстро потерла руку.

— Мне не приходится из кожи вон лезть, чтобы уговорить женщину лечь со мной в постель. — Он обвел рукой с бокалом шампанского роскошную обстановку номера. — Наслаждайтесь и не чувствуйте себя обязанной.

— И вы ничего не ждете потом? — с насмешкой произнесла она.

— Что вы имеете в виду — ничего? — Он большим пальцем указал туда, где Вера, встав на цыпочки, прилипла к Рамону… и к его рту.

Синния тихонько охнула и отвернулась. Лучше смотреть на реку. Подруга явно переигрывает.

— Я не буду терять надежду, — процедил Анри.

— Да, продолжайте надеяться, — ответила Синния.

Он поднес бокал ко рту и скрыл смех. Он очень хочет ее и готов заплатить любую цену. Людей, знающих себе цену, он уважал.

Но вслух сказал:

— Не давайте обещаний, если не можете их сдержать, chйrie [3] Милочка, дорогуша ( фр. ). .

Предательница Вера ушла с Рамоном до того, как начался настоящий фейерверк.

— Об этом вы двое говорили по‑испански? — прошипела Синния, когда у нее было три секунды наедине с подругой на балконе.

— Я же тебе твердила, что языковой диплом открывает все двери, — отшутилась Вера. — Ты только посмотри на них! Разве это не искушение? Давно пора забыть Эйвери.

Синния понимала, что давно пора, и, конечно, искушение велико. Она не сравнится с Верой там, где дело касается сексуальных развлечений, но у нее были две долговременные связи, которые оказались вполне приятными, но потом все пошло не так. Первая — в юности, и ее следовало закончить еще до того, как они разъехались по разным университетам. Но она держалась за эти отношения, а он ее обманывал. Тогда сердце у нее было разбито. Оглядываясь назад, она понимала, что оба были слишком юные, а она слишком многого ждала.

Эйвери нанес ей рану еще глубже, признавался в любви, когда они с трудом справлялись с жизненными тяготами и едва сводили концы с концами. Они перебрались вместе в Лондон, где у него появились кое‑какие деньги, и он хладнокровно ее бросил, заявив без обиняков, что ее семья слишком большая обуза, а ему не нужен мертвый груз. Слава богу, что с ней в тот момент была Вера.

С тех пор Синния избегала знакомств, посвятив себя карьере.

Но Анри и не предлагал отношений. Она знала это, даже не спрашивая. Он ее заинтриговал — это бесспорно. А он ее оценивал, это было видно в каждом его взгляде, лезло из всех пор. Гормоны у нее исполнили танец в бешеном ритме «приди ко мне». Она искала разумное объяснение, почему окунулась в предложенное им удовольствие.

Одноразовая связь — это не про нее, а он наверняка поверил, что она сделает это в обмен на вино и угощение в шикарном номере. Синнии было противно. Неужели он мог подумать, что ее можно купить таким образом?

А Вера, довольно посмеиваясь, бормотала:

— Эта сумка — пропуск к дорогим удовольствиям: путешествие первым классом в Австралию, умные часы, годовая аренда спортивного автомобиля. Твоя мама одобрила бы. Выжми все, что только можно!

Вернулся Анри — он говорил по телефону — и, вероятно, услышал вульгарные слова Веры. Да ему и не нужно еще доказательств, чтобы увериться в том, что они — парочка авантюристок.

Спустя минуту появился Рамон и сказал:

— Машина ждет. Приятно было познакомиться с вами, Синния.

Они с Верой исчезли, словно их ветром сдуло.

Анри уселся напротив Синнии за высокий стол и сделал знак официанту налить еще вина.

— Куда, как вы думаете, он ее повез? — спросила Синния, когда официант вышел.

— Полагаю, в ближайший отель, где есть свободная комната.

Зачем только она спросила!

— Вас это беспокоит? — поинтересовался он.

— Нет.

— Вы осуждаете, но почему?

Ей хотелось возразить. Синния считала себя женщиной без предрассудков, широких взглядов. У женщин есть потребности, и Вера никакая не жертва.

— Вера вольна делать то, что хочет. Хотя мне не нравится, что вы судите обо мне, глядя на ее поведение. Я не сплю с мужчинами ради подарков. У меня есть работа. Я покупаю то, что мне необходимо, а если не могу чего‑либо себе позволить, то обхожусь без этого.

— Чем вы занимаетесь? — как бы из вежливости спросил он, а на самом деле наверняка не верил ее словам о независимости и самостоятельности.

У Синнии с языка едва не сорвалось: «Организацией похорон», чтобы поставить его на место.

— У меня диплом по бизнес‑маркетингу, а квалификация — финансовый консультант, но круг моих интересов — это имущественное планирование и управление доверительной собственностью.

Его недоумение говорило само за себя — он ее недооценил.

— Я очень скучный человек, — продолжила Синния. Жаль, что не удается выглядеть более самодовольной — ведь она нанесла удар по его высокомерному мнению о ней. Синния острее ощутила разницу в их положении. Он, очевидно, списал ее со счетов, как ничего собой не представляющую особу. Да, она пытается добиться более высокого положения, чем теперешнее, но лишь благодаря честной и упорной работе. Но его уровня ей не достигнуть никогда, значит, он ей не по зубам.

Но она ведь и не хочет его?

Не хочет?

Кожу закололо. Чтобы скрыть смятение, она взяла бокал с шампанским.

— Я этого не ожидал, — сказал Анри.

— Вы подумали, что я секретарша? Или стюардесса? Или модель? Если бы я была кем‑то из них, то что из этого? Это честные профессии.

— Да. А моделью вы могли бы работать. Вы очень красивы.

— А у вас такое интересное лицо, что Господь Бог повторил его.

Он хмыкнул:

— Очко в вашу пользу. — Он скривился. — Я терпеть не могу, когда меня сводят лишь к одному из близнецов Советерре. Разве мы все не значительнее того, что лежит на поверхности?

— Это плохо? — спросила Синния, почувствовав, что нужно спросить. — Вас это беспокоит? Вас возмущает известность, потому что вы таким родились?

Он не сразу ответил:

— Меня это не возмущает. Я никогда не распространяюсь о моей семье… — Он бросил на нее взгляд, как бы предупреждая не спрашивать его. — Внимание к нам — это вечная заноза. Меня это раздражает, но я научился противостоять. — Он произнес это обыденно и спокойно, но у него побелели лунки ногтей, когда он сжимал бокал.