Мейси Ейтс - Жгучие карибские ночи

– Нет.

Исайя выругался и вновь откинул голову.

– Это имеет значение?

– Не останавливайся, – прорычал Исайя.

– Разве это важно, Исайя? – повторила она вопрос. – Ты хочешь быть единственным мужчиной, кого я касалась подобным образом? Ты хочешь быть единственным, кого я когда-либо видела обнаженным?

Живот Исайи напрягся. Еще немного – и он достиг бы пика наслаждения.

– Да, – все же ответил он.

– Почему?

– Потому что я хочу, чтобы ты принадлежала только мне, – сказал он.

– Я твоя, – произнесла Поппи, лаская его член рукой. – Ты единственный мужчина, которого я когда-либо хотела.

– Я?

– Единственный. Еще с тех пор, когда ты нанял меня на работу. Мне было восемнадцать. Я хотела отношений с другими мужчинами, но просто не могла… Я не желала их так же, как тебя, Исайя.

Каким же честным был ее взгляд! Девушка говорила правду, и это его тронуло.

Поппи поцеловала его живот, перешла к торсу, а затем коснулась и губ.

– Я хочу тебя, – призналась она. – Прошу.

Ей не пришлось просить его дважды. Он уложил девушку на пол и запустил пальцы под желтые трусики. Исайя почувствовал, что девушка готова принять его, но торопиться не хотел. Он жаждал, чтобы Поппи умоляла его.

Исайя проник в ее лоно пальцем и наблюдал, как Поппи извивается от наслаждения, но этого было недостаточно. Ему хотелось большего.

Он стянул с нее трусики. Как же было хорошо оказаться внутри ее лона! Он схватил ее за бедра, вонзаясь в нее все глубже и глубже. Снова и снова…

И когда сдерживаться больше не было сил, девушка выгнула спину и выкрикнула его имя. Наслаждение невиданной силы пронзило все ее естество, казалось, каждая клеточка тела разрывается на части. Через мгновение за ней последовал Исайя.

Когда улеглась жаркая волна страсти и дыхание перестало быть сбивчивым, они заключили друг друга в объятия и, обессиленные, растянулись на ковре, среди смятой и порванной одежды.

Исайя взглянул на Поппи, и она улыбнулась. Он взял ее запястье и поцеловал ладонь.

– Пойдем со мной в постель.

– Пойдем.

В три часа утра Исайя проголодался и решил, что следует перекусить. Поппи сидела на столе, одетая лишь в футболку, и наблюдала, как Исайя жарит яичницу с беконом.

Поппи задумалась, будет ли их брак счастливым. Этой ночью впервые ей показалось, что Исайя испытывает к ней нечто большее, чем влечение. Она не могла поверить своему счастью и знала, что на меньшее не согласна.

Сейчас она чувствовала себя счастливой.

Один только взгляд на него мог осчастливить ее.

Исайя был такой серьезный и в то же время невероятно родной и милый, особенно в тот момент, когда попытался с особой осторожностью переложить яичницу на тарелку, не задев при этом желток.

Из одежды на нем были лишь серые спортивные брюки. Без рубашки его спина казалась еще более широкой и мускулистой, и ей нравилось, как перекатываются под кожей его мышцы.

Исайя разложил еду по тарелкам и сел на стол возле Поппи.

– Частенько у тебя бывают ночные перекусы? – поинтересовалась она, принимая тарелку.

– Нет, – признался он. – Но сегодня исключение. Ешь.

– Хочешь сказать, что причиной тому наш секс?

Исайя ухмыльнулся:

– Без сомнений.

– Значит, таков был твой план? – сказала девушка с улыбкой.

– Разве ты не рада?

– Рада.

– Я просто хотел удостовериться, что с тобой все в порядке. Ты хорошо себя чувствуешь?

Его голос показался Поппи чрезмерно серьезным.

– Да, – ответила она, немного смутившись.

– А что насчет тошноты или чего-то подобного?

Ах да, Исайя переживает из-за ребенка, а не из-за нее…

Поппи вновь почувствовала себя уязвимой.

– Я в порядке.

– Хорошо.

– Беспокоишься, что из-за утренней тошноты мне пришлось бы пропустить работу? – уточнила девушка.

– Нет. Я просто беспокоюсь о твоем самочувствии. Я бы сильно расстроился, увидев тебя в таком состоянии.

Поппи вспомнила, что этой ночью они занимались диким сексом, и почувствовала себя… увереннее. Волосы ее были растрепаны, на лице ни грамма макияжа, да и одежды на ней тоже толком не было. Но сейчас ей было наплевать, как она выглядит. Она такая, какая есть. Просто Поппи Синклер. Та Поппи, которой не повезло в детстве и которая никак не могла обзавестись семьей.

При воспоминаниях о детстве в горле встал ком, и ей стало не по себе.

Исайя коснулся рукой ее подбородка.

– Что не так?

Сердце Поппи сжалось. Исайе не все равно, что она чувствует. Сейчас он действительно проявил заботу. Он и вправду… милый.

– Я просто подумала… – начала она.

– О чем?

– Ничего особенного…

– Ты можешь рассказать мне обо всем, – не сдавался Исайя.

– Почему ты хочешь, чтобы я рассказала тебе о своих переживаниях?

– Потому что теперь ты моя. Если тебя что-то беспокоит, я должен об этом знать. Я ведь могу помочь. Выслушать.

– Исайя… – В глазах стояли слезы.

– Ты плачешь из-за меня?

– Нет, вовсе нет, – ответила Поппи. – Я просто… Как же глупо!

– Вовсе не глупо.

– Я просто подумала, что ты здесь рядом со мной и пытаешься проявить ко мне заботу, в то время как в детстве всем было на меня наплевать. Потому что… Я вообще не уверена, что хоть кто-то пытался обо мне позаботиться. Конечно же, некоторые опекуны были добры ко мне. Но в моей жизни было столько разных семей, столько домов. Все смешалось воедино. Когда-то я без проблем могла вспомнить их имена, но теперь некоторые просто стерлись из памяти, даже тех, кто был добр ко мне. Помню, была одна семья… Они хотели отвести меня на ярмарку, ведь я раньше никогда там не бывала. Как же я тогда была рада, Исайя. Я не могла сдержать радости. Мы собирались прокатиться на колесе обозрения и есть сладкую вату. Я никогда этого не делала. – Поппи откусила очередной кусочек бекона. – На следующий день мои приемные родители узнали, что у еще одного ребенка, которого они усыновили, был брат или сестра. В итоге служба опеки решила воссоединить разлученных родственников, а это означало, что мне нужно было подыскать другую семью. Они были правы, и это имело смысл. Но…

– Ты так и не попала на ярмарку.

Девушка моргнула и покачала головой. Слезинка покатилась по ее щеке, а затем она рассмеялась.

– Как же глупо до сих пор переживать по этому поводу. Потом я много раз бывала на ярмарках и ела сладкую вату. Но я до сих пор помню, как больно мне тогда было. Казалось, что это конец света. Именно тогда я поняла, что в мире нет постоянства. В любой момент может что-то случиться, и вся твоя жизнь переменится, все хорошее просто растает точно так же, как сладкая вата во рту.

– Я буду заботиться о тебе, – сказал Исайя, не сводя с девушки глаз. – Всегда!

– Не давай обещаний, которых не сможешь сдержать, – перебила его Поппи.