Матильда Старр - Семь ночей с доминантом

Через пару минут из всех ингредиентов, которые я подготовила для пирога, на столе остались одни яблоки, а Роза Георгиевна извлекла откуда-то еще целую корзину фруктов и довольно заявила:

- А из них мы сделаем отличный фруктовый салатик.

Вскоре мы чинно жевали фруктовый салатик, действительно очень вкусный, просто божественный. И теперь я уже не могла себе представить, что поглощаю вместо него какую-то приторно сладкую выпечку.

- Я занесу вам платье? Когда это лучше сделать? – я проглотила очередную ложку салата и блаженно зажмурилась. – Оно очень красивое, спасибо.

- А вот сейчас позавтракаем, и можешь заносить, - улыбнулась Роза Георгиевна. – Правильно, два раза появляться в одном и том же совершенно не стоит.

Я замерла с ложкой у рта.

- Что значит «два раза появляться»?

Где это нужно появляться второй раз?

- Но ты ведь не собираешься пропустить грандиозную вечеринку, которую я затеяла в честь своего дня рождения?

Я только глупо хлопала ресницами. Я случайно проснулась в фильме «День сурка»? Или она меня разыгрывает? Я бы не удивилась. А может, бабушка моего босса только выглядит сногсшибательно, а память уже давно не та? И она просто забыла, что веселье уже закончилось…

- Погодите, но она ведь была вчера… - сказала я осторожно.

- Ну нет… - Роза Георгиевна рассмеялась, - вчера это так, вроде как репетиция для своих, а основное празднование будет сегодня.

Что?! Сегодня?

Сердце пропустило пару ударов и с размаху ухнуло вниз: еще одна вечеринка точно не входила в мои планы. У меня в планах было дождаться, пока Руслан Эдуардович проснется, позавтракать с ним в скромной компании человек из пятидесяти (желательно на другом конце стола), распрощаться с бабушкой, поблагодарить за все и уехать. А в машине всю дорогу или делать вид, что сплю, или молчать, уставившись в окно, чтобы не дай бог не встретиться взглядами.

Нет-нет, я не была готова ко второй части Марлезонского балета! Вот только кто ж меня спрашивал…

- Ну пойдем же! - с энтузиазмом проговорила Роза Георгиевна. – Пока эти все сони отсыпаются, подберем тебе подходящий вечерний наряд.

И мне ничего не оставалось, кроме как подняться из-за стола и обреченно последовать за ней.

После того, что случилось, я снова ушла в свою комнату.

Он меня отослал.

Даже если бы я хотела остаться, у меня не было этой возможности, и…

Похолодела от промелькнувшей мысли. Остаться… Неужели я бы действительно хотела остаться в той комнате, с ним, чтобы продолжить… и, возможно, еще раз вылизать его член…

Голова немного кружилась.

От всего.

От того, что происходит с моим телом, стоит этому мужчине меня коснуться. И от того, что я испытываю при этом, хотя вроде бы не должна.

Солоноватый привкус во рту… Это должно было быть неприятно, отвратительно. Но нет. Наоборот, внутри разливалось сладкое, особое удовольствие от того, как я чувствовала каждый его вздох, каждый тихий стон и хрип надвигающегося наслаждения.

Да, призналась себе.

Если бы он захотел, если бы он позволил, я бы осталась в той комнате. И я хотела продолжить.

Странно, немного пугающе, но я готова была идти за этим мужчиной дальше. Да, я понятия не имела, что буду чувствовать помимо боли, когда его член будет во мне. Но хотела, чтобы он сделал это.

Усмехнулась своим путаным мыслям. Взрослые девочки не говорят «это», так что…

Да, я хотела, чтобы он трахнул меня. Именно он. Хотела пойти с ним до конца и ощутить его член не только на своем языке, но и в себе.

Когда-то я мечтала, что моим первым мужчиной станет тот, кого я буду по-настоящему любить. И если бы тогда мне сказали, что я буду думать о члене мужчины, которого ни разу даже не видела, я бы не поверила, рассмеялась, поставила на кон все свои деньги, что это полнейшая чушь.

Но именно этот мужчина открыл для меня врата удовольствия. Именно он показал мне, как сильно я могу кого-то хотеть, и что любовь ни при чем. Он приучил мое тело к себе, даже сейчас, стоило вспомнить, как его губы сосали мои соски, и я чувствовала тепло между ног.

Мне нравились его развратные прикосновения, нравилось, что он доминирует, нравилась дрожь предвкушения, которая возникает, стоит услышать его властный голос или даже почувствовать, что он в комнате.

А еще, несмотря на некую грубость и власть надо мной, рядом с ним я чувствовала себя в безопасности.

Опасное чувство. Куда опасней желания, которое он во мне вызывал. Потому что еще никогда и ни к кому я не тянулась так, как к моему временному владельцу.

А дальше…

Не хотела думать, что будет дальше. Не хотела думать и о том, что мне уже его не хватает, хотя прошла всего пара минут, как я вышла из его комнаты. И радоваться бы, что отпустил меня, ликовать, что пока не взял в полном смысле, а было тоскливо…

Может быть, так и проявляется стокгольмский синдром? Когда разум дает сбой, остаются инстинкты, желания и привязанность, которой быть не должно.

Опустившись на кровать, откинулась назад, не чувствуя сил.

Кажется, сейчас меня отпустили надолго. Во всяком случае он сказал:

- Встретимся за ужином.

Только за ужином…

Но царапнуло не только время, которое он позволил мне провести без него. В моих представлениях, если купил то, что скоро придется вернуть, нужно использовать на максимум. А он давал отдохнуть, давал мне иллюзию личного пространства, давал мне время прийти в себя после оглушительного оргазма и нового вкуса, который, кажется, все еще сохранился на моем языке.

Сильнее удивило другое.

Как мы можем встретиться за ужином, если у меня по-прежнему будут завязаны глаза? Может, он хочет повеселиться и наблюдать, как я буду наощупь брать еду с тарелки руками? Или ему хочется посмотреть, как, взяв вилку, я буду стараться не пронести еду мимо рта?

Нет, вряд ли.

Почему-то не верилось, что он способен на это.

Скорее всего, он имел в виду что-то другое, и что-то придумает.

Да, именно такое ощущение у меня было от этого мужчины. Он все решит, все организует и все сделает.

Достаточно взглянуть на гору покупок, которую он принес сегодня. Он не был обязан этого делать, мог вообще заставить меня ходить голой, даже перед официантом, если бы его целью было унизить меня.

Но он купил даже телефон.

Вряд ли он понимал, что на самом деле мне подарил, и как для меня это было важным. Да, телефон был нужен и ему для связи со мной, но мне он был просто необходим.

Отбросив все мысли о незнакомце, я набрала номер, который отлично знала, выучила наизусть. И через несколько гудков мне ответил тонкий срывающийся голос:

- Слушаю…

Я сразу представила ее, мою сестричку. Огромные глазищи на бледном лице, посиневшие губы – признак того, что ее сердце не желает работать так, как надо. Усилием воли привычно сдержала слезы. Она не должна слышать моих слез и даже чувствовать жалобную дрожь в голосе.